Сострадание к врагу
Шрифт:
— Значит, тебя уже однажды предупреждали? — спросила Йец. — Так?
— Да. Два месяца назад. Когда-нибудь они придут за моей жизнью.
— А что же делает полиция?
— А что полиция… Она существует лишь формально.
Вернувшись домой, она рассказала о том, что узнала.
— Так ты говоришь, они молоды и красивы? — задумчиво переспросил Капитан. — Значит, кое-что мы о них знаем.
— Они молоды потому, что никто из них не употребляет искусственное счастье, — сказала Йец. — Поэтому они стареют не так быстро, как остальные.
— Да,
— Убийцы, боевики должны быть молодыми и сильными.
— Пожалуй, — согласился Капитан.
— А я думаю, что они специально набирают молодых и красивых, для того, чтобы их узнавали и боялись, — сказал Денисов. — И для того, чтобы свои не воровали искусственное счастье: тогда они сразу бы постарели и воровство было бы заметно. Если кто-то из своих неожиданно постареет, ему камень на шею — и в море. Правильно?
— Бедный Сиф! — встревожилась Йец. — Его ведь могут убить в любой момент! Мы обязаны его защитить.
— Мы ведь не можем его охранять.
— Но можем пригласить его сюда, к нам.
— Кто он вообще, твой Сиф?
— Первая любовь, — ответила Йец. — Он пытался меня спасти, когда я была в рабстве на планете Хи, и едва не поплатился жизнью. Он был не один, на Хи прибыла целая миссия, которая выкупала несовершеннолетних девочек-рабынь. Кого-то они смогли спасти, а кого-то нет. На той планете жили только женщины, которые воспроизводили сами себя, копируя свои хромосомы.
— У них не было мужчин?
— У них были человекоподобные роботы, на вид неотличимые от мужчин. Они помыкали этими андроидами, как хотели, и порой даже убивали их. Девочек-рабынь они использовали для чего-то вроде гладиаторских боев. Женщины планеты Хи жестоки и несговорчивы, но умны и справедливы. Я у них многому научилась.
— Например? — спросил Денисов.
— Научилась метать нож. Вот такой, смотри.
Она достала круглую металлическую пластинку без всякого лезвия.
— Это нож? — удивился Денисов. — По-моему, это дискета.
Йец метнула круглый предмет, и он просвистел возле уха Денисова.
— Ну как?
Нож торчал в стене. Его лезвие пробило мраморную плиту.
— Но только что не было никакого лезвия!
— Как только нож касается препятствия, лезвие мгновенно выдвигается.
— А если бы нож коснулся моего уха?
— Исключено, — успокоила Йец. — Я не могу ошибиться. Это абсолютный навык. Могу бросать из любого положения и даже с завязанными глазами.
— Сколько лет ты тренировалась?
— Вообще не тренировалась. К этому ножу полагается программное обеспечение. Когда программа активирована, я записываю навык непосредственно на свой мозг. У меня качественный имплантат, гораздо лучше той дешевки, которая прилипла к твоему виску.
Вечером, когда небо начало темнеть, она снова направилась к Сифу. Денисов собирался пойти с ней, но ему нездоровилось, и пришлось остаться в постели. Йец не хотела идти одна, поэтому взяла с собой Тома.
— Мне нельзя выходить на улицу, — напомнил Том.
— Сейчас вечер, улицы пусты, вряд ли кто-то тебя увидит. А если и увидит,
то мне наплевать. Законы здесь давно не действуют.— Госпожа чего-то боится?
— С чего ты взял?
— Тогда зачем она берет меня с собой?
— Не то, чтобы боюсь, но… Опасаюсь. Нехорошие предчувствия. Этот человек мне очень дорог, и я хочу его спасти. Когда мы были молоды, мы любили друг друга. Ты знаешь, что такое любовь?
— Я не хочу отвечать на этот вопрос.
— Том, неужели ты в кого-то влюблен?
— Это не важно.
— Надеюсь, не в меня?
— Нет, не в вас, госпожа. Я бы не посмел. Но я такой же, как и все. Дома у меня осталась девушка. Надеюсь, что когда-нибудь она тоже станет вашей рабыней.
— Ты давно ее не видел?
— Восемь лет. Но она будет ждать меня до самой смерти.
— Счастливая, — вздохнула Йец.
Час спустя они подошли к дому, где обитал Сиф. Том принюхался.
— Ты кого-то чувствуешь? — спросила она.
— Здесь были люди. Но они ушли. Они приходили сюда сразу после вас, госпожа. А потом возвращались еще раз. Их было трое.
Йец замерла и втянула воздух.
— Ты прав. Кажется, я чувствую запах двоих. И запах крови. Оставайся за моей спиной. Двигайся тихо.
Две тени скользнули в неосвещенный подъезд. Стайка роусов, мелких зверьков, похожих на бесхвостых белок, метнулась в разные стороны, царапая камень когтями. Поднявшись на нужный этаж, Йец остановилась, задержала дыхание и прислушалась.
— Здесь никого нет, госпожа, — сказал Том. — Ни одного живого человека.
Она вошла в квартиру; дверь не была заперта. Включила свет и на мгновение закрыла глаза. Мебель в комнате была перевернута или разбита. Пол и одна из стен забрызганы кровью. Сиф лежал на полу с ножом в груди.
— Они зарезали его, как животное, — прошептала Йец.
— Нет, госпожа. Я чувствую запах крови двоих человек. Сиф сражался за себя.
Он погиб, как воин.
Она подняла с пола нож с выдвинутым лезвием. Лезвие сразу втянулось, ощутив тепло человеческой ладони.
— Том, чья кровь на ноже? — спросила она.
Том поднес нож к лицу и шумно втянул воздух.
— Это кровь чужого человека, госпожа. Кровь врага.
— Запомни запах.
— Запомню и узнаю этого человека. Можете на меня положиться.
— Том, если мы найдем их и уничтожим, проси у меня всё, что захочешь. Мы обязательно должны это сделать, ты понимаешь?
— Тогда я попрошу, чтобы меня перестали учить чтению и письму, — произнес Том. — Я долго не выдержу.
— Хорошо, тебя не будут учить. Смотри, что это?
Она протянула ладонь, и маленькое насекомое беззвучно слетело с тяжелой портьеры. Фотомошка ползла по человеческим пальцам.
— Вероятно, он успел сфотографировать их перед смертью, — сказал Том.
Они нашли фотографию и вышли из пустого дома. Оставаться здесь долго не хотелось. Убийство есть убийство, и полиция всё еще существовала. Конечно, Йец оставила в комнате свой запах и, возможно, отпечатки, и если кто-то захочет свалить на нее это убийство, он это сделает. Однако Йец собиралась найти этого кого-то гораздо раньше.