Сотая бусина

– У меня к вам просьба, Анастэйс.

– И даже ничего мне не говорите. Я все равно туда пойду. Только...
– неожиданно для мужчины, тормознула я.
– Вы теоретик или практик?

– И то и другое, - озадаченно посмотрел на меня Глеб.

– А опыт... общения с такими сущностями у вас есть?

– Ах, вот вы о чем. Есть - четыре месяца с Прокуратом в провинциях и один на Склочных болотах (19).

– Тогда вы мне объясните, как с ним бороться, - решительно кивнула я и продолжила путь.
– Начинайте, я слушаю.

– Ну, так послушайте меня внимательно, - перегородил мне дорогу мужчина.

– Вы туда пойдете. Только не сейчас и не одна, а завтра утром и со мной. Это понятно?

– Понятно...
– протянула я от неожиданности и уже совсем по-другому посмотрела на худощавого студента.
– А что тогда за просьба у вас ко мне была?

– Анастэйс, просьба у меня к вам совсем простая - расскажите мне и очень подробно, как все было на самом деле... Да, и, если можно, давайте перейдем на 'ты'...

Первые несколько секунд, Зеня и Глеб очень внимательно друг друга изучали. Потом, почти одновременно, хмыкнули и 'пошли на сближение':

– Мужиков в дом водить начала?
– шеркнулся рыжим боком об мою ногу ответственный за мораль (одиннадцать месяцев в году) кот.

– Глеб Анчаров, практикующий студент и... почти дипломированный некромант, - совершенно серьезно представился умнику теперь уже наш столичный гость.

– Зигмунд, практикующий врачеватель и дипломированный философ, - таким же тоном отрекомендовался скромник.

– А хорошо тут у вас. Спокойно, - оглядевшись по сторонам, бросил свою сумку у двери мужчина.

– Интересно-интересно, - запрыгнул на свой любимый диван Зеня.
– Впервые слышу, чтобы некроманту нравился дом, в котором 'спокойно'. Ведь маги вашего профиля, наоборот должны любить негативные зоны, полные страха, ненависти, гнева. Они же вас...

– Вы весьма просвещены в некромантской специфике, - отвесил Глеб умнику шуточный поклон.
– Но, скажите-ка мне, Зигмунд, как философ: вы едите и спите в разных местах?

– О-о! Браво, коллега. Вы меня, выражаясь народным языком 'пришпилили вилами к забору'... В карты играешь?
– первым закончил Зигмунд процедуру знакомства.

– Я вот сейчас не поняла, - свесилась я к ним через перила верхнего этажа.
– Какая связь между едой, вилами, сном и игрой в карты?.. Что вы притихли?.. Глеб, твоя кровать наверху, сразу у правой лестницы. Если захочешь поспать после обеда, не стесняйся.

– Поспать?
– удивленно воззрился на меня мужчина.
– Зачем, когда есть столько интересных дел?
– и подмигнул коту.
– Но, сначала, Анастэйс, я хочу, чтобы ты кое на что взглянула, - в три шага вернулся он к своей ноше и залез в нее по локоть.

– Что это?
– не заставила я себя долго ждать.

– Эфирное масло аниса - проверенное средство против близкого контакта с нечистью и персонами из низших уровней, - протянул он мне маленький пузатый флакончик с янтарной жидкостью внутри.

– Глеб...
– прижала я к себе стекляшку.
– Не сочти за наглость, но, я тебе его верну часа через... И вообще, меня здесь больше нет... И делайте, что хотите!

– прокричала уже из распахнутой задней двери дома, а потом, не теряя ни минуты, поскакала прямо в свою 'лабораторную' избушку...

Вернулась я обратно, когда сверчки в моем 'престарелом' саду уже вовсю отмечали наступление ночи. Но, появления моего, никто, как будто даже и не заметил. Потому что некогда было:

– Сорок пять... сорок шесть... сорок семь...
– трень-де-брень-де-брень.
– И все сначала, Ваше просвещенство.

– Да так не честно!
– истошно завопил кот, отскочив в противоположную от слетевших с его хвоста тетушкиных пялец сторону.
– Ты не честно тасуешь, нечистая сила! Не буду я их больше крутить. Я тебе не акробат балаганный, а серьезный... Серьезный я и все.

– Хи-хи... Хи-хи, - сдавленно донеслось из района погреба.

– А ты, Грундильда, просто играть не умеешь!
– огрызнулся в ту же сторону Зеня и демонстративно задергал своим 'акробатическим' хвостом.
– Стася! Меня окружают одни завистники и проходимцы!
– наконец, заметил он мое скромное появление.
– Ты знала, что твой столичный гость не чист на руку?

– Что, чашек своих обеденных опять не досчитался?
– без всякого сочувствия (и из женской с Грушей солидарности), уточнила я.
– Зачем ты вообще с магом сел в карты играть?

– А почему я не могу себе позволить такой отдых для уставшего ума?

– А почему ты со мной никогда в карты не играешь? Ты ж у нас философ, мог бы и догадаться, - уела я умника. И поделом ему. Подумаешь, карты все его насквозь видят. А как самому по наивной домовихиной физиономии ее козыри 'с лица считывать' и потом этим хвастаться?
– Знаете, что... Вы ужинать то собираетесь?
– решила я закрыть тему.

– Да!
– слаженно ответили мне недавние соперники. Тема закрыта...

Правда, другая открылась сразу же за ужином, плавно перетекшем в ночное чаепитие. Участвовали в ней все, кроме домовихи, которая постеснялась явиться пред фиолетовые очи нашего гостя. Слыханное ли дело - ночь на дворе, а в доме посторонний мужчина? Как же она, бедняжка, завтра меня будить будет? Но, вообще-то, это я уже отвлеклась...

– ... и потому, я думаю, что в вашем мельнике засела, никто иная, как витха. Телесные наслаждения как раз ее профиль... Анастэйс, ты меня слышишь?
– нетерпеливо почесал за ухом Глеб.

– Слышу... Витха, значит. И как ее оттуда выкурить?

– Что она, пчела что ли, чтоб ее выкуривать?
– оторвался от вылизывания конечностей, восседающий тут же за столом кот. Стульчик ему, для такого дела еще тетушка заказывала - высокий, как для дитя. Вот он и чувствует себя на нем, как...

– Это образное выражение, такое же, например, как 'рыжая ехидна'. И вообще, не встревай, когда специалисты разговаривают.

– Послушайте, вы всегда так между собой общаетесь?
– решил, в конце концов, выяснить для себя наш гость.