Сотрудник агентства "Континенталь"

Он поглядел на меня с любопытством и отправился туда, где мы оставили лошадей.

Я остановился перед бородатым мексиканцем и показал сигаретой на его оружие.

– Когда въезжаешь в город, положено снимать эти штуки, – любезно сказал я. – На самом-то деле с ними вообще не положено приезжать, но я не такой дотошный, под одеждой у человека искать не буду.

Борода и усы раздвинулись в улыбке, открывшей желтую подкову зубов.

– Если el senor jerife [15] не хочет эти штуки, может, он их отберет?

15

Сеньор шериф (исп.).

– Нет. Ты их убери.

– Я их тут хочу. Я их тут ношу.

– Делай, что тебе говорят, – сказал я по-прежнему любезно, после чего повернулся и ушел в лачугу Воша.

Там, перегнувшись через стойку, я извлек из бочонка обрез.

– Не одолжите? Хочу наставить парня на путь истинный.

– Конечно, сэр, конечно! Пользуйтесь на здоровье! Прежде чем выйти, я взвел оба курка.

Большого мексиканца не было на улице. Он находился в доме – рассказывал об этом друзьям. Некоторые друзья были американцы, некоторые мексиканцы, а некоторые – Бог знает кто. Но все были при оружии.

Друзья уставились на меня, и большой мексиканец обернулся. Он схватился за револьверы, пока поворачивался, однако не вынул.

– Не знаю, что в этом орудии, – честно сказал я, направив свою картечницу в центр компании, – может, куски колючей проволоки и динамитная стружка. Мы это выясним, орлы, если вы сейчас же не сложите ваши револьверы на стойке, потому что обдам вас, как Бог свят!

Они выложили револьверы на стойку. Я их не упрекну. Эта вещь посекла бы многих!

– С нынешнего дня, когда приезжаете в город, прячьте ваши пушки подальше.

Снова напустив на лицо приветливость, ко мне протолкался толстый Барделл.

– Не приберете ли это оружие до отъезда ваших гостей? – спросил я.

– Да! Да! С удовольствием! – воскликнул он, совладав наконец с удивлением.

Я вернул обрез владельцу и отправился к себе в гостиницу.

Когда я шел по коридору, открылась дверь, вторая или третья от моей. Появился Чик Орр и, обернувшись к кому-то, сказал:

– Не делай ничего такого, чего я не стал бы делать. Я увидел, что в двери стоит Клио Ландес.

Чик повернул голову, увидел меня и угрюмо остановился.

– Драться ни черта не умеешь! Только и знаешь, что садить.

– Это точно.

Он погладил распухшей рукой живот.

– По корпусу плохо держу удар, так и не научился. Из-за этого и ушел с ринга. Но ты меня больше не задирай – могу зашибить! – Он ткнул меня большим пальцем в бок и направился к лестнице.

Когда я проходил мимо двери Клио, она уже была закрыта. У себя в комнате я вынул бумагу и ручку, но не успел написать и трех слов отчета, как в дверь постучали.

– Войдите! – Дверь я не запер, ждал Милк-Ривера. Вошла Клио Ландес.

– Помешала?

– Нет. Заходите, располагайтесь. Милк-Ривер через несколько минут придет.

– Вы не чалите Милк-Ривера? – спросила она в лоб.

– Нет. Никаких дел за ним не знаю. Лично у меня к нему нет претензий. А что?

– Ничего. Просто подумала, не захотите ли повесить на него какой-нибудь грабеж. Меня вы не обманете. Эти гужееды держат вас за тупого. Но я-то получше их вижу.

– Спасибо на добром слове. Только не распространяйтесь о моем уме. Хватит с меня рекламы. Что вы тут делаете, в глухомани?

– Легочница. – Она постукала себя по груди. – Врач сказал, что на воздухе протяну дольше. А я, дура, поверила. Здесь жить – то же самое, что умирать в городе.

– И давно вы бежали от шума?

– Три года... Два – в Колорадо, а теперь в этой дыре! Кажутся тремя веками.

Я забросил удочку:

– Был там по делам в апреле – недели две или три.

– Правда были? – таким тоном, словно я побывал в раю. Она засыпала меня вопросами: а это по-прежнему так-то и так-то? а там-то и там-то все как было?

Мы славно поболтали, и оказалось, что я знаю кое-кого из ее друзей. Двое были аферисты высокого полета, один – выдающийся бутлегер, остальные – букмекеры, мошенники и тому подобное.

Какое у нее ремесло, я не выяснил. Говорила она на смеси грамотного школьного языка с воровским жаргоном и о себе подробностей не рассказывала.

К тому времени когда пришел Милк-Ривер, мы уже прекрасно спелись.

– Мои друзья еще в городе? – спросил я.

– Да. Слышно, как галдят у Барделла. А ты вроде славы опять себе не прибавил.

– Что еще?

– Твоим друзьям из чистой публики не особенно понравился твой последний номер: отдать на хранение Барделлу револьверы Игнасио и его людей. Из правой руки, дескать, забрал у них оружие и в левую вложил – вот какое у них мнение.

– Я просто показал, что могу забрать. Оно мне ни к чему, – объяснил я. – Все равно они бы новое добыли. Пожалуй, пойду покажусь им. Я ненадолго.

В «Бордер-паласе» было шумно и оживленно. Друзья Игнасио не обратили на меня никакого внимания. Подошел Барделл:

– Я рад, что вы окоротили парней. Избавили меня от многих волнений.

Я кивнул, пошел к городской конюшне и застал там ночного сторожа, который обнимался с железной печкой.

– Тут не найдется человека, чтобы ночью отвез донесение в Филмер?

– Может, кого и найду, – ответил он без энтузиазма.

– Дай ему хорошую лошадь и пошли ко мне в гостиницу, только поживее, ладно?

Я сел ждать на веранде гостиницы. Через некоторое время подъехал длинноногий парень лет восемнадцати на чалой лошадке и спросил помощника шерифа. Я вышел из тени и спустился на улицу, чтобы наш разговор не услышал кто-нибудь посторонний.

– Папаша сказал, вы хотите отправить что-то в Филмер.

– Ты можешь выехать в направлении Филмера, а потом повернуть на ранчо X. А. Р.?

– Да, сэр, могу.

– Тогда мне вот что надо. Приедешь туда, скажи Пири, что Большой Игнасио со своими людьми в городе и до рассвета могут нагрянуть к ним.

– Все сделаю, сэр.

– Это тебе. За конюшню заплачу потом. – Я сунул ему в руку деньги. – Езжай, и чтобы о нашем разговоре никто не знал.

Поднявшись к себе, я застал Милк-Ривера и Клио втроем с бутылкой. Мы побеседовали, покурили, а потом вечеринка закончилась. Милк-Ривер сказал, что комната у него соседняя с моей.