Сотворение брони

Заехали к сталевару, с которым Алексей сдружился на совещании стахановцев, побывали в театрах, музеях, в мартеновском цехе «Серпа и молота». Алексей медлил: то хотел звонить Серго, то соглашался с Любашей, что неудобно беспокоить наркома, тем более после провала в цехе. Возможно, Алексей так и не решился бы, но Любаша заболела ангиной, и пришлось поторопиться с отъездом - тут он уже без звонка пошел в наркомат. Серго там не было: врачи предписали ему постельный режим.

–  Если, товарищ Горнов, вам лично к наркому, зайдите через пять дней, - сказал помощник Серго.

–  Домой спешу, поезд у меня вечером.

–  Хотите написать записку?

–  Да.

Алексей примостился с края стола, написал:

«Дорогой товарищ Серго!

Жаль, что не мог Вас увидеть. Сегодня уезжаем домой. Любаша себя чувствует не совсем хорошо.

Желаю Вам скорого и полного выздоровления.

Ваш Алексей Горнов».

Из наркомата Алексей поехал на Казанский вокзал, купил билеты, и часа через два молодожены сидели уже в купе мягкого вагона.

Алексея беспокоило состояние Любаши. Ангина обычно протекала у нее не остро. Теперь температура повысилась. Любаша прилегла, попросила расплести косы. Алексей расчесал волосы - тонкое светлое их золото омывало его бугорчатые, в ссадинах, пальцы.

–  Безмозглый дуралей!
– в сердцах ругал он себя.
– Надо же было покупать тебе две порции мороженого.

Любаше стало приятно, что он жалеет ее. Ласково взглянула, чтобы успокоился.

–  Иди покури.

Он стоял в тамбуре спиной к гудящему перрону, курил глубокими затяжками, когда позади него послышался высокий женский голос:

–  Тебя в жизни так никто не искал, профессор. Должно быть, видный человек этот Горнов…

Алексей повернулся, увидел загорелую шатенку в панаме, видимо, профессорская чета ехала с юга.

–  Вы, кажется, сказали - Горнов… Кто ищет?

–  Не слышали? Уже давно радио надрывается, наверно,, важная персона… Вот опять.

На все платформы и залы раздавалось:

–  Внимание! Граждане пассажиры и проводники вагонов! Среди отъезжающих на Урал должны быть Алексей Петрович Горнов с супругой. Попросите их незамедлительно выйти из вагона. У дежурного по вокзалу дожидается представитель Наркомтяжпрома.

Последние слова Алексей уже слышал на бегу. Он бежал к Любаше.

3

После рабочего дня помощник поехал к Серго с докладом по неотложным делам. Захватил с собой и записку Горнова. Прочитав ее, Серго стал отчитывать помощника:

–  Сколько раз тебе твердил: о приезде ко мне рабочих докладывать без всякой задержки и в любом случае. Ты же ничего у Горнова не узнал, может быть, его жена нуждается в срочной помощи - найди и привези. Сейчас же!

И не успокоился до тех пор, пока не увидел у себя уральцев, не усадил Любашу в кресло.

–  Открой рот, не бойся. Ты же знаешь, что я фельдшер… Ух какой нарыв! Зина, звони хирургу, чтобы пришел. Не нервничай, Любаша, все будет хорошо - станцуем с тобой если не сегодня, так уж завтра обязательно.

После легкой операции боль отступила. Проводив хирурга и увидев, что Любаше стало легче, Серго рассмешил ее историей из своей фельдшерской практики. В далеком якутском селении ему пришлось срочно оперировать заглоточный абсцесс. Он спас больного от удушья, за что шаман объявил ссыльного дьяволом.

–  Похож я на дьявола, Любаша?
– Серго сдвинул брови, вытаращил глаза, показывая, каким его хотел представить шаман перед якутами.

В чесучовой русской рубахе, в пижамных брюках и в тапочках Серго выглядел домовитым добряком, которому, кажется, интереснее всего распоряжаться по семейным делам. Когда Зинаида Гавриловна принесла Любаше теплого молока, Серго воскликнул:

–  Аи, Зина, не могла подогреть красное цинандали! Вино для богов и молодых жен.
– Задорные глаза посмотрели на Алексея.
– Между прочим, и тебе не вредно.

–  Любаша не разрешает.

–  Совсем?

–  На большие праздники и от простуды - подносит»

–  Боевая у тебя казачка, славно тебя приструнила.

Все перешли в столовую. Серго раскупорил бутылку цинандали, наполнил бокалы Зинаиде Гавриловне и Алексею.

–  Себя зачем обижаете и Этери?
– заметил Алексей.

–  Извини, дорогой, но для нас с дочкой готовят специальный эликсир молодости, ни с кем делиться не можем…

Нагнулся к нижним дверцам старенького пузатого буфета, вынул бутылку розовой жидкости.

–  Этери, дадим ему полакомиться?
– спросил он пятнадцатилетнюю дочь.
– Все же гость необычный, лучший сталевар Урала!

–  Дадим, - прыснула Этери, блестя из-под густых ресниц черными вишнями глаз.

Серго налил Алексею большой, цвета бирюзы, бокал. Алексей отпил немного, и лицо его сделалось растерянно-смешным.

–  Это же фруктовая водица!

–  Не нравится? А мне и Этери лучше не надо. Эскулапы это назвали легким напитком наркома тяжелой промышленности.

Предложил тост:

–  За молодость - надежду государства! За наших уральцев! За ваше счастье, молодожены!

За этим длинным столом с закругленными углами Любаше и Алексею было так хорошо, как в праздники дома с отцом и матерью. Ели искусно сваренную арталу - говядину со специями, потом стол украсил большой, шумный, из сверкающей меди, русский самовар. Серго ласково подтрунивал над гостями и Этери, пока Зинаида Гавриловна не сказала, что гостям и самому Серго пора отдыхать.

–  Нас с Алексеем не трогай, нам поговорить надо.

–  Пойдемте, Любаша, - отступилась Зинаида Гавриловна.
– Будут болтать до полуночи.

Мужчины пересели на диван - Серго откинулся на спинку, Алексей устроился с краю. Как оказался с глазу на глаз с наркомом, так потерял мужество.

–  Неприятности?
– спросил Серго.

–  Дегтем меня измазали, чуть ли не врагом объявили.

–  За что?

–  Испробовал сварить плавку без мастера… Не совсем ладно вышла, и поносить стали.

Алексея прорвало, говорил долго и сумбурно. Серго пожал плечами.