Сотворение брони
Шрифт:
…Заметив, как смягчилось, похорошело от ласковых звуков лицо Игоря, как вспыхнул в его глазах огонек, похожий на отцовский, Галя только сейчас вдруг догадалась, что мать ревновала отца не к девушке той далекой, а к его неизбывной, нерастраченной памяти о ней. «Неужели и этой встрече суждена мимолетность, как той, пражской?» - неожиданно подумала Галина.
– Что с вами?
Она не ответила - сама не понимала, что происходит с ней.
Его большие пальцы успокаивающе, нежно прошлись по косточке на предплечье и опять остались недвижимы; и она так же мгновенно успокоилась,
И в семилетке и в фельдшерской школе учились ребята, с которыми ей приятно было и потанцевать, и поговорить о том, о чем даже с девчонками не разговаривала. Но едва бдин попытается стать ей ближе, чем другие, она из какого-то непонятного чувства самозащиты тут же от него отворачивается.
А тут в первые же часы знакомства с Игорем позволяет ему смотреть на себя так, как никому другому не позволяла, и волнуется, и делает глупость за глупостью, которые еще вчера осудила бы в любой из подруг.
Голоса скрипки и виолончели растаяли, как последние лучи ушедшего за горизонт солнца, а они продолжали свой вальс, чувствуя нарастающую внутри них мелодию.
Еще три выходных - еще три встречи.
Чтобы не пропало ни минуты из дозволенного Игорю времени, Галина приходила к воротам военного городка раньше, чем появлялись танкисты, получавшие увольнение в город. Увидев Игоря, бежала к нему, будто вечность его не видела. Не замечая в упор глазеющих на нее солдат и более сдержанные взгляды женатых командиров, она брала его под руку, и они сворачивали не вправо, к городу, как все, а влево, к близкому поселку с крытыми соломой хатками и небольшими фруктовыми садами. Невдалеке вилась речушка с ветлами на берегу. В тени деревьев было свежо и тихо, и никто не мешал делиться тем, что росло в душе.
За неделю разлуки у каждого накапливалось столько новостей, мыслей, планов, что не терпелось все выложить, и разговор поначалу выглядел сумбурным.
– Биология?
– Профессор сказал: толковая девчонка.
– Мордочку отвернешь после второго «отлично»?
– Уже отвернула. И не нужен мне младший командир - подайте командарма!
– А младший уже рапорт написал: мы с будущим врачом Галинкой решили пожениться.
– Поспешишь - свой танк насмешишь.
Она отшучивалась, смеялась, а сама уже мечтала и верила: они будут вместе.
2
С трех сторон ровного, как столешница, плаца колонны охватили трибуну. На ней - знамя бывшей кавалерийской дивизии, ставшей в начале тридцатых годов механизированной бригадой.
Открыв митинг солидарности с борющейся Испанией, комбриг сказал о мятеже генерала Франко против законного республиканского правительства, о неравной схватке народа с фашизмом.
– Советские люди на стороне героической Испанской республики. И не словами, а делом!
Игорь стоял в двух шагах позади комбрига, дожидаясь, когда ему дадут слово от имени комсомольцев. До начала митинга Игорю казалось, что выступить нетрудно. Уже второй месяц газеты печатали сообщения о сборе денег, одежды и продуктов. Игорь говорил с ребятами своей роты - они
отчислили месячный оклад в фонд Испании. Он думал призвать к тому же всех младших командиров и бойцов бригады. Но после речи комбрига понял: нельзя этим ограничиться. Испанцам нужны танки и танкисты, не могут они винтовками противостоять итальянским броневым колоннам и немецким «юнкерсам».В последнюю встречу Галина спросила: «А тебе, Игорек, не прикажут?…» И слышалась в ее голосе боязнь за него. Но когда он ответил, что нельзя посылать регулярные части Красной Армии на край Европы, она неожиданно удивилась: «А как же женщины, дети? Их калечат, убивают…»
Как в полусне он услышал:
– От имени комсомольцев бригады - слово механику-водителю Мальгину.
Он шагнул к краю трибуны, обхватил ладонями перила:
– Прошу командование послать меня в Испанию добровольцем.
Они условились встретиться в выходной в городском саду, там, где месяц назад впервые увидели друг друга.
Какие только слова не перебрала она в тот час ожидания, чтобы его обрадовать: «Отлично сдала последний экзамен… Принята в институт… Все прекрасно!…» Но, увидев Игоря, почувствовала вдруг: нет слов.
Он был бледен, голос рвался.
– Прости… Уезжаю… Сегодня…
Ответ пришел накануне вечером: рапорты танкистов-добровольцев удовлетворены. Меньше суток оставалось на сборы, а теперь уж до отъезда - несколько часов. И он не может ничего объяснить Галине…
Каблук солдатского сапога высверливал ямку в утрамбованной дорожке.
– Куда?…
Он продолжал, как конь копытом, рушить под собой землю.
– Надолго?…
На лбу у него выступили градины пота.
– До чего ж ты, Игорек, красноречив сегодня, - попыталась Галя пошутить, но ей это плохо давалось.
– Писать будешь?
Он беспомощно опустил голову.
– Не буду спрашивать, не можешь - не говори. А я скажу: меня приняли, слышишь, приняли!
В глазах его блеснула радость, но только на мгновение.
В кулачок сжала она два пальца Игоря и, садясь на скамейку, сняла с него фуражку, вытерла пот со лба, провела мизинцем по вздутой синей жилке.
– Насупился… Я же верю, я же буду думать о тебе, писать тебе, если даже адреса не получу. Откладывать буду письма - прочтешь, когда возвратишься… Может быть, скоро?
– Неизвестно…
Он прижал ее к себе, почувствовал, что кости ее хрустнули, взмолился:
– Прости косолапого…
– Медведушка! Мне от твоих лап не больно.
– У меня к тебе просьба, не откажи, Галочка… Ты будешь получать переводы по аттестату…
– Нет-нет, ни за что! Мы же не муж и жена! И потом, мне ничего не нужно.
– У меня ж никого нет ближе тебя, а деньги, к чему они мне…
– У тебя же дядя в Свердловске - посылай ему.
Она поняла, что он уезжает куда-то далеко, что он по доброте своей и любви хочет облегчить ей учебу, но что-то не давало согласиться.
– Я боюсь… боюсь тебя потерять…
Они сидели, обнявшись, и шептали друг другу слова, полные тески и нежности.
В ПРАВИТЕЛЬСТВЕННОЙ КОМАНДИРОВКЕ