Сотворение мира.Книга третья

Утром она надевала праздничное свое платьишко и, провожаемая насмешливыми взглядами станичных девчат, спешила с корзинкой в сад.

Вслед ей неслось:

— Поглядите, девки, Наташка Татаринова до агронома побегла.

— Чего доброго, отобьет его у жинки.

— Прямо стыд потеряла, бежит до женатого середь белого дня…

Девчата, однако, злословили напрасно. Никакой осознанной цели у Наташи не было. Она знала, что Андрей привязан к своей красивой жене, что он тоскует в Дятловской. Но, сама полюбив Андрея, не могла совладать с собой. Чувствуя, что может стать посмешищем для всей станицы, ругала себя, давала себе слово не ходить больше в сад и снова — в который раз! — безвольно шла к садовой сторожке, чтобы увидеть того, без которого уже не могла жить…

После принесенного ею завтрака Андрей и Егор Иванович обычно заводили разговор о войне. Егору Ивановичу вспоминалась война гражданская, служба его в частях Червонного казачества под началом Виталия Примакова.

Андрей при этом ронял невесело:

— То была совсем другая война — тачанки, сабли, а теперь танки да авиация.

— Ты, Митрич, не боись, немец и с танками до своего достукается, попадет нам на мушку, — уверял Егор Иванович.

Наташа в их разговор не вмешивалась. Только однажды, перебрасывая с ладони на ладонь подобранное под деревом недозрелое яблоко, вдруг сказала задумчиво:

— Так мне, должно быть, и не придется попробовать яблок из нашего сада.

— Это ж почему? — удивился Егор Иванович.

— Потому, дядя Егор, что на фронт уйду скоро.

Андрей пристально посмотрел на девушку. За последний год она как-то незаметно повзрослела, движения ее обрели мягкость, небольшая ладная фигура окрепла. Любуясь ею, не удержался от шутки:

— Как только ты, Таша, появишься на фронте — Гитлер пропал.

Она исподлобья взглянула на него:

— Напрасно вы смеетесь. Ничего смешного нет.

Андрею стало неловко. Он шагнул к Наташе, коснулся ее локтя:

— Извини, Ташенька. Не обижайся. Всем нам, видно, одна дорога — на фронт…

Довольно часто вместе с Наташей в сад приходил секретарь парткома Володя Фетисов. Как-то они притащили сюда новую мелкокалиберную винтовку.

— Что это вы вооружились? — усмехнулся Андрей.

— Да вот хотим попросить Егора Ивановича, чтобы он поучил нас стрелять, авось пригодится, — ответил Володя.

А Наташа вытащила из корзинки картонные коробочки с патронами, протянула их садовому сторожу:

— Командуйте, дядя Егор.

Егор Иванович был единственным в Дятловской охотником. Стрелял он отлично и очень гордился этим.

Все они спустились тогда к реке. В крутом склоне высокого берега Володя руками сделал подобие ниши, поставил туда пустую консервную банку, отмерил от нее двадцать пять шагов.

— Бери, дочка, винтовку, — приказал Егор Иванович. — Будешь стрелять первой. Начнем с положения лежа.

Он объяснил, как надо держать винтовку, как совмещать мишень с мушкой и прорезью в прицельной рамке, каким образом плавно, легко, без дерганья, нажимать на спусковой крючок.

Наташа легла на живот, уперлась локтями в горячий песок, слегка раскинула ноги, прижимая коленями юбку, я старательно стала целиться. Трое мужчин стояли в стороне, молча наблюдая за ней. Наконец раздался сухой щелчок выстрела. Жестяная банка подпрыгнула и скатилась вниз.

— Молодец! — в один голос закричали мужчины.

— Для первого раза куда лучше, — одобрительно сказал Егор Иванович, — только целишься ты, доченька, дюже долго. Будто молоко везешь. Немец не станет дожидаться, покедова ты его выцелишь.

Поднимаясь, Наташа украдкой взглянула на Андрея и сразу же отвела взгляд. Щеки ее разрумянились от радостного возбуждения, и Андрей тоже похвалил ее за удачный выстрел.

С каждым воскресеньем учеников у Егора Ивановича прибавлялось. К Наташе присоединились многие из дятловских парней и девчат.

А положение на фронтах все осложнялось. Миллионы новых бойцов влились в действующую армию. Тысячи людей уходили в народное ополчение. И все-таки после ожесточенных боев были сданы Минск, Львов, Рига, Кишинев, Смоленск. Кровопролитные бои разразились под Таллином, на подступах к Ленинграду, под Одессой. Вражеская группа армий «Юг» устремилась к Киеву. Горели созревшие хлеба на полях, горели города и деревни, черные тучи дыма днем и ночью висели над землей. Запрудили дороги беженцы — дряхлые старики, женщины, дети. Колхозные пастухи гнали по степи и полям тысячные стада коров, свиней, бесчисленные овечьи отары. Стали эвакуироваться в глубь страны огромные заводы. Железнодорожные станции были забиты эшелонами с заводским оборудованием, а над ними кружили немецкие бомбардировщики, с леденящим душу воем и грохотом пикировали вниз, сбрасывая бомбы, ведя огонь из крупнокалиберных пулеметов.

В один из жарких августовских дней появились первые беженцы и в Дятловской — три женщины с детьми, жены командиров-пограничников. Напуганные бомбежками, они вздрагивали и оглядывались при каждом громком звуке.

Слушая их страшные рассказы о зверствах гитлеровских солдат и офицеров, всматриваясь в почерневшие, изможденные лица беженок и детей их, Андрей представил на минуту в таком же положении свою Елю с Димкой, и сердце его сжалось от боли. «Надо что-то предпринимать, — решил он, волнуясь, — банды убийц и мучителей приближаются к ним. Обязательно надо что-то делать».

7

Несмотря на жару и духоту, личному составу эйнзатцкоманды, размещавшейся в городе Ровно, приказано было явиться в профсоюзный клуб одетыми по форме — предстояло выслушать важное сообщение прибывшего из Берлина оберштурмбаннфюрера [5] Конрада Риге. Эта команда выполняла карательные функции в тылу группы армий «Юг»: разыскивала и уничтожала коммунистов, комсомольцев, советских служащих — словом, всех, кто рассматривался как враг рейха.

5

Подполковник войск СС.

К девяти часам утра клуб был набит битком. В девять пятнадцать на сцену вышел одетый в черный мундир Конрад Риге. Сузив светло-голубые глаза, он осмотрел притихший зал и, заложив руку за сверкающую лаком портупею, шагнул вперед, начал говорить:

— Рейхсфюрер СС Гиммлер приказал мне проверить ваши действия. Вызвано это тем, что, судя по некоторым данным, от вас безнаказанно ускользают опасные большевики. Они уходят в леса, пополняют партизанские банды, становятся в этих бандах комиссарами. До рейхсфюрера СС дошло и то, что вы, подчиняясь неприемлемой в нашем деле сентиментальности, не пресекаете вредных действий отдельных женщин и подростков, которые связаны с партизанами, укрывают пленных вражеских солдат, расклеивают поджигательские листовки и тому подобное…