Совершенные. Эхо Равилона

– Думаю, самое страшное со мной уже случилось. И сделал это не господин Август. Нет. Я не боюсь.

– Но разве ты не хочешь уйти? Вернуться в свою жизнь? В нормальную жизнь?

Бригитта оглянулась через пухлое плечо.

– Нормальную жизнь? Хм… Знаешь, когда-то я хотела стать гармонизатором в детском саду. Успокаивать детишек, радовать их. Но у меня открылся дар прорицания и все мечты оказались напрасными. А потом со мной случилось еще кое-что, и я оказалась здесь. Познакомилась со всеми вами. И с ними. – Девушка снова помахала испуганным гостьям. – Думаю, здесь у меня найдутся дела по душе. Здесь я на своем месте. Это и есть нормальная жизнь, Зоя!

– Я ведь велела звать меня Иглой!

Но толстушка уже не слушала, торопясь навстречу женщинам. Их тонкие фигуры задрожали в волнении, очертания поплыли, и гостьи сделались полупрозрачными, словно звенящие от ужаса стеклянные статуэтки. Но дружелюбный и теплый голос Бригитты быстро вернул незнакомкам и присутствие духа, и физические оболочки. Уже через пару минут женщины откинули капюшоны, явив неожиданно молодые и схожие лица сестер, и начали улыбаться.

– Вот же гадкая девчонка, – пробормотала Зоя, наблюдая за толстушкой. – У нее просто талант нравится людям и успокаивать их! Удивительное дело.

Хмыкнув, Игла отступила назад, не сомневаясь, что теперь стеклянные девушки в надёжных руках. У Бригитты действительно имелся дар нравится абсолютно всем, ее присутствие утихомиривало даже безумных финариумов. Но направляясь к кухням, где хозяйничал синеглазый Михаэль, Игла забыла и о новых деструктах, и о толстушке Бригитте, и даже о своем брате. Зоя не хотела признавать даже себе, что ищет любого повода, чтобы наведаться в вотчину стряпчего.

– Кто-то ведь должен сообщить новость, – пробормотала она, ускоряя шаг. – И попробовать суп. А то еще сварит гадость.

Конечно, Зоя лукавила. Супы у Михаэля выходили отменные. Как, впрочем, и все остальное. Игла старалась не думать о том, что улыбается, направляясь к кухне.

***

Всех новичков Бригитта или Вулкан первым делом приводят ко мне.

Необходимая проверка. Сестры Лика и Ветлана дрожали, звенели и в буквальном смысле исчезали от ужаса, стоя посреди кабинета, украшенного золотой императорской короной и антикварной мебелью. К счастью, Бригитта сумела их успокоить. На меня девушки смотрели с удивлением и страхом, но в глубине светло-карих глаз я видел и что-то еще.

Что-то похожее на… надежду?

Конечно, стоило распахнуть для гостей двери дворца, в нее тут же проникли инквизиторы. Первый пришел на следующий день. Закутанный в грязные тряпки, воняющий отбросами мужчина. Лысый и худой, он не выглядел опасным.

Но его тоже привели ко мне.

– Я Хвель Ковиш, деструкт, – хрипло произнес мужик. – Попал в яму скверны три года назад… Говорят, во дворце можно найти убежище от властей…

Я оторвал взгляд от своих записей и Хвель Ковиш заметно дернулся. А скверна вышла из моего тела. Сгусток темноты дегтем вытек на пол, медленно вырастая. Мелькнули жёсткие остовы крыльев, клацнула волчья пасть – скверна снова меняла форму, так и не найдя единую. В ее облике снова и снова виделись искаженные, жуткие отражения моих воспоминаний. Крылья спасённой летучей мыши, стая, бегущая по снегу, гибкие змеиные тела… Скверна брала все и смешивала в жуткий коктейль ожившего ночного кошмара. Хорошо, что приходящие во дворец деструкты не видели эти образы. Но они ощущали приближение потусторонней тьмы. Они чувствовали ее. Вот и сейчас Хвель Ковиш побелел и напрягся, когда оскаленная пасть незримой хтони щелкнула совсем рядом. Какой бы вид ни избрала скверна, у нее никогда не было глаз. Но это не мешало ей смотреть в души.

А потом скверна взревела. Беззвучно для всех и оглушающе для меня. Выросла в размере и рванула к мужчине, уже выдернувшему из собственного Духа белый сияющий меч.

– Сдохни, тварь! – Хвель рубанул черную хтонь, но та рассыпалась искрами, исчезла. Вонючая тряпка полетела на пол, как и маска инквизитора. Он остался таким же лысым, но словно раздался в плечах и теле, прикрытом черным литым доспехом. Несомненно, мой новый гость умел управляться со своим оружием. И понимая, что биться со скверной бесполезно, прыжком преодолел разделяющую нас преграду стола и вогнал меч в мое горло.

Почти.

Белый клинок пробил спинку кресла и застрял в мягком бархате. Но меня там уже не было. Я уже стоял позади. Хвель выдернул оружие почти мгновенно и молниеносно развернулся. Он больше не тратил время и дыхание на проклятия. Он по-настоящему умел убивать. Возможно, ко мне послали лучшего из тех, кто носит черный мундир. Или нет.

Потому что белое лезвие так и не коснулось моего тела и даже экрау. Я видел, как разлетается черный шелк, как искры падают с волос. Как рушится мебель, брызжут осколки и щепки. Хвель оказался очень быстрым. Я ощущал темную хтонь за спиной. И заглядывал в налитые ненавистью глаза инквизитора. Он был сосредоточен и опасен, он был хорош. Он искренне жаждал убить меня и освободить мир от твари.

От меня.

Я медленно вытащил черную глефу. Это лезвие не отражало света, напротив, оно поглощало его, делая мир темнее.

Когда я вышел за дверь дворца, хмурое небо Неварбурга окрасилось багрянцем. Я пересек широкую полукруглую площадку, дошел до лестницы и начал спускаться. Лысая голова Хвеля Ковиша стучала по ступеням на каждом шагу. Его тело тянулось следом, подчиняясь невидимой хватке скверны и оставляя след.

На черном экрау сошлись десятки? Сотни?.. Алых прицелов. Серые щиты военного кордона сцепились боками, как черепаховый панцирь. Я остановился. Тело Ковиша, ударившись в последний раз, свалилось к ногам. Я заложил руки за спину. За моей спиной у стен дворца дрожали в приступе возбуждения серые вихри. Внутри бесновалась скверна. Впереди висела тишина.

Я обвел взглядом серые щиты, за которыми таились люди. Их было много. Сотни… Я ощущал их всех – трепещущие в хрупких телах души. Им казалось, что железо и пламя оружия сумеют их защитить. Что алые точки прицелов на моем экрау – сумеют меня остановить. Что лазутчик-инквизитор сумеет остаться неузнанным.

Мне хватило бы минуты, чтобы их разуверить.

Но я просто смотрел.

Из-за железа выступил человек, и моего разума коснулось чужое прикосновение. Менталист?

Я повернул голову. Бледное сосредоточенное лицо, мундир и кожаный плащ, сжатые губы. Он желал понять, и я позволил ему увидеть. Позволил узнать, что могу сделать. Его бледное лицо перестало выглядеть живым.

– Не стрелять, – хрипло произнес человек. Да, он был хорошим менталистом. Станислав Венгель – я прочитал его имя в тот краткий миг, когда впустил в свою голову.

Хвель Ковиш у моих ног застонал. Он все еще был жив. Если поторопятся – спасут.

Менталист неотрывно смотрел на меня, его тело заметно дрожало.

Не только оно.

Дрожали пальцы военных, сжимающие приклады.

Дрожали алые точки на черном экрау.

Дрожала, ожидая, скверна.

Я повернулся и пошел обратно.

Никто не выстрелил.

И уже входя в здание, я ощутил еще одного человека. Там, за щитами и железом машин, за кордоном из живых людей и мертвой техники, был кто-то еще. Он возник словно из пустоты, из сгущающейся неварбургской ночи. И его появление что-то изменило. Его сущность была иной. Дух незнакомца на миг разлился черным морем, охватывая каждого. Нет, не море. Трясина. Она была…

Я не успел понять. Словно уловив мое внимание, человек исчез.

Я резко развернулся, вглядываясь в темный город. Кто это был? Император? Нет, Дух Константина совсем иной, я ощущал его и хорошо запомнил светлую, разящую как клинок силу. То, что я ощутил сегодня, имело иную форму и суть.