Совьетика

От гнева у меня внутри все заклокотало. Ладно, когда какие-то недоучки тебе хамят на улице, видя тебя в компании африканца… Но еще никогда в жизни мне не приходилось слышать подобные слова от официального советского лица. Значит, держава должна была еще и на «Мерседес» ему раскошелиться?

Я просто не могла промочать. Это было бы трусостью и предательством.

– Завидовать между прочим, некрасиво! – сказала я, – Или Вас в МГИМО этому не учили?

Бычья шея Николая покраснела. Я видела только шею потому, что я сидела на заднем сиденьи его «не элитного» автомобиля. А наша троица воззрилась на меня с ужасом, в немом молчании: как это я осмелилась сказать такое официальному лицу?

У меня были двойственные чувства: с одной стороны, я гордилась собой, что не смолчала, а с другой, настроение было прочно испорчено этой его тирадой. После этого я не могла дождаться понедельника: когда же нас наконец развезут по голландским семьям, как обещали?

В воскресенье я не выдержала и первой из нашей компании решила в одиночку погулять по городу. Несмотря на полученные нами в Москве инструкции. Во многом из-за Николая – мне просто не хотелось находиться с ним под одной крышей.

– Пойду навещу друга по переписке, – сказала я ребятам, – Карта города у меня есть, адрес есть. Найду.

Таня выразила по этому поводу беспокойство и предложила мне, чтобы мы пошли все вместе.

– Тань, ну ты представь себе: незнакомый даже мне лично человек.. А мы заявимся к нему всей четверкой!

Таня подумала и признала, что я права.

– Только ты нам адрес его оставь на всякий случай, чтобы мы знали где тебя искать, если что.

Я оставила ей адрес, и мы договорились, что я вернусь к определенному времени.

– Хорошо тебе – небось обедом накормят!- сказал Руслан.

– 

Идти мне пришлось почти через весь город: торгпредство было на юге, возле станции метро РАИ, а жил мой знакомый по переписке неподалеку от амстердамского зоопарка. Но расстояние меня не пугало. У меня была с собой карта, по карте я ориентируюсь хорошо, к ходьбе пешком была привычна, а вокруг было столько всего незнакомого и интересного, что я только успевала крутить головой направо и налево, чтобы все успеть рассмотреть.

Голландия ассоциируется у меня с того самого дня с запахом куриц «гриль», которых жарят перед магазинами прямо на улицах. Перемешанным с запахом клейких, как расплавленная пластмасса, сладостей, которые и на вкус- чистой воды химия. Все здесь было маленькое, улицы узкие. Высокими были только люди. Это была очень красивая страна – по-своему. Необычной для нас архитектурой, каналами. Впечатление портило только то, что улицы были усеяны собачьими экскрементами – до Голландии я ни разу, никогда не видела, чтобы они вот так запросто валялись на улице, и чтобы люди спокойно позволяли своим собакам на улицах гадить. Здесь же это было в порядке вещей, никто даже не обращал на это внимания.

До места я добралась без происшествий. Небольшая заминка возникла только в самый последний момент: я никак не могла понять, где же находится нужная мне и указанная на карте улица. Пришлось спросить какую-то девочку. Оказалось, что… на втором этаже: для того, чтобы на нее попасть, надо было взойти на второй этаж дома, числящегося по другой улице, а та, нужная мне, располагалась на внутренней стороне двух других домов. Такого я еще не видела! Дома были переделаны под жилые из старых портовых пакгаузов, да так красиво, что дух захватывало. У голландцев в силу ограниченности их ресурсов вообще ничего не пропадает даром, и первое, что удивляет их, когда они попадают к нам в страну, это что «у вас здесь столько заброшенной земли!»….

Хорошо, что мой друг по переписке был не этническим голландцем, а выходцем из Ганы: голландца, наверно, хватил бы инфаркт, если бы я заявилась к нему без предупреждения. Но я тогда этого тоже не знала. У нас в городе такие визиты – «шел мимо, думаю, дай зайду…»- были в порядке вещей, потому что не у всех людей бы телефон. Жизнь не была настолько расписана по минутам, как у голландцев. Да и гостей мы так, как они, не пугались!

Тони только немного удивился, но встретил меня радушно. Он был намного старше меня – ровесник моей мамы, походил внешне на высушенного кузнечика, много курил и еще больше кашлял. «Независимый бизнесмен по импорту и экспорту», как он мне представился. Но типично африканского – теплого, душевного радушия, которое мне было знакомо по общению с африканскими студентами в СССР – в нем не было ни следа. В гостях у него была племянница, а Тони не подал ни ей, ни мне ничего, кроме чашечки кофе. Я краем глаза глянула в его кухню (кухня и гостиная представляли здесь собой единое целое) и увидела, что там нет ничего, кроме заплесневелого хлеба…

Это было первое западное жилье, которое я увидела изнутри. На одного человека более, чем достаточное: двухэтажная квартира, с гостиной, совмещенной с кухней внизу и спальней с душем и туалетом наверху. Естественно, я не знала, сколько оно стоит, и какие здесь квартплаты. За окном, когда оно было раскрыто, ухали и завывали зоопарковые звери, так что даже становилось немного не по себе. Больше всего меня удивила практичность здешнего устройства: выключатель на лестнице был и внизу, и наверху, так чтобы можно было выключить свет за собой, поднявшись по лестнице. У нас до такого просто не додумались бы – и вовсе не потому, что не могли такого сделать, а потому что у нас другие мысленные приоритеты: не какие-то облегчающие жизнь мелочи, в которых Запад преуспел (причем вовсе не из-за заботы о людях – просто каждая такая мелочь создает новый рынок!), а решение проблем глобальных, размышления о смысле жизни, обо всем человечестве и т.п Кажется, это вообще черта характера русских людей, вне зависимости от общественного строя. Просто мы другие по своей натуре, чем голландцы.

Я подарила Тони несколько сувениров – все мы приехали в Голландию с чемоданами, набитыми подарками предстоящим знакомым, а как же без этого! Мы выпили еще по чашечке кофе, и я – пешком же – отправилась домой. В животе у меня урчало от голода.

Кто там у нас завидовал темнокожим и их «Мерседесам»?…

В понедельник Николай отвез нас в музей, к которому нас прикрепили- прямо с вещами- и передал нас в голландские руки. Нас встретил симпатичный серьезный дяденька по имени Йос. Нам рассказали, в чем будет заключаться наша работа: музей готовил выставку по истории отношений двух стран, и надо было помочь в ее подготовке. Но нас ожидали еще осенью, а к тому моменту, когда мы приехали, работа над выставкой оказалась почти закончена! Нам оставалось какие-то мелочи перевести на русский, походить по музеям, архивам и тому подобным заведениям. Размещали нас в голландских семьях, которым организаторы визита выдавали деньги на то, чтобы те кормили нас завтраком. Нам же выдавали по 1000 гульденов в месяц (небольшими суммами, каждые две недели, чтобы мы не потратили сразу все) на карманные расходы – в то время неплохие деньги, особенно если учесть, что нам не надо было платить ни за жилье, ни за электричество, ни за воду, ни даже за транспорт (все билеты на транспорт нам потом задним числом оплачивались). Получились, если честно, своего рода каникулы, оплачиваеные чужим дядей. Бесплатный сыр бывает только в мышеловке, гласит народная мудрость. Но в чем именно она заключалась, я поняла только спустя несколько лет…

Руслана определили в семью, увлекающуюся классической музыкой: их дочь была оперной певицей. Пусти козла в огород….О таком он мог только мечтать! Уже через неделю он с гордостью называл хозяев «мои ван дер Берги», а они водили его на оперные спектакли чуть ли не раз в неделю – за свой, разумеется, счет, так что о ценах на билеты Руслан не имел понятия.

Девочкам повезло несколько меньше – в том плане, что их поселили у студентки, с которой у них не сложились отношения. Дело в том, что уже в первую неделю они съели за завтраком ее месячный запас варенья и масла. Студентка пришла в ужас, но и девочки наши тоже в ужас пришли:

– Видела бы ты, Жень, как она эти бутерброды намазывает! Слой масла тонюсенький, прозрачный – как будто украла у кого! Ну и жадина! А когда мы в душе моемся, она чуть не под дверью с часами стоит: воду экономит…

Хотя все мы изучали в институте по философии диалектический и исторический материализм, никто из нас не подумал о том, что бытие определяет сознание, а не наоборот. Мы просто физически не могли себе представить необходимости экономить на собственной чистоте и уж тем более – на еде. Любой самый захудалый студент у нас в стране клал по утрам масло на бутерброд толстыми кусками. О варенье я уж и не говорю: его мы съедали за чаем по полбанки за вечер, ложкой.