Совьетика

В состоянии сложных психических эмоций я не заметила, что мне пора вставать… тьфу ты! И я туда же!

Я осторожно высунула нос из-за двери… Во дворе было пусто, и судя по отсуствию обуви у дверей, все уже ушли на завтрак.

Я быстро на цыпочках перебежала в свою комнату, в соседнюю дверь и начала одеваться.

На завтрак я шла не чуя под собой ног. Что, если он уже сидит там? Какими глазами мне на него после этого смотреть?

Но мне повезло. Товарища Сона за столом не было, была только заканчивающая уже завтракать Чжон Ок. Она приветливо со мной поздоровалась.

– Доброе утро. А где товарищ Сон? – не выдержала я.

– Он рано встал и уже позавтракал. Говорит, очень хорошо выспался сегодня. А Вы?

От этого вполне невинного вопроса у меня чуть не застыла в жилах кровь. Может, она знает, что произошло?

– Лучше не бывает,? cказала я, стараясь, чтобы голос мой не дрожал. Мне не шел кусок в горло…

…Когда я увидела товарища Сона возле автобуса, мне стало так жарко, что начало казаться будто вся улица видит, как я себя чувствую. И знает, где я была вчера ночью. Со стены на меня укоризненно смотрел портрет Великого Вождя.

Товарищ Сон увидел меня, улыбнулся – тепло, по-доброму, и легонько хлопнул меня по спине, когда я поднималась в автобус. Но ничего не сказал. А что,собственно, он мог сказать?

Всю дорогу обратно до Пхеньяна товарищ Сон сидел в автобусе впереди меня, и я не могла оторвать глаз от его коротко стриженного черноволосого затылка и смуглой до черноты шеи. Иногда он поворачивался к окну, и тогда мне был виден кусочек его гордого, мужественного профиля. Тут уж мне было впору прятать лицо. И я и прятала его – в книгу. Только для того, чтобы потом снова украдкой на него взглянуть, благо дорога из Кэсона была не ближняя.

Но один раз товарищ Сон неожиданно оглянулся и перехватил мой взгляд. Не успела я даже испугаться, как его лицо вспыхнуло словно фитиль в лампочке накаливания, и я почти физически почувствовала на себе его взгляд ответный – таким рентгеновским он был.

Господи! Да что же это творится?! С ума мы оба, что ли, сошли? Пора кончать это безобразие.

Я заметила, что начинаю дрожать, как овечий хвост. И притворившись, что я сплю, сама не заметила, как заснула на самом деле…

А проснулась, когда автобус вдруг резко остановился.Уже возле гостиницы, и двери его открылись. Я пулей вылетела из него, ни на кого не глядя.

Проходя мимо меня в вестибюле, когда я брала ключ от своего номера, товарищ Сон наклонился к моему уху и сказал:

– Евгения, я займусь Вашими ребятами сегодня же. Вы зовите меня теперь просто Ри Ран. Договорились? Будем знать Вы да я .

– Хорошо,- выдавила я из себя,- А Вы зовите меня просто Женя, ладно?

И мое сердце заколотилось как после стометровки.

… Вечером в баре гостиницы, где мы обычно сидели и разговаривали, мы с Чжон Ок рассказывали друг другу о своих жизнях. Конечно, я не рассказала ей и десятой доли того, что обо мне знал теперь товарищ Сон. А его с нами почему-то не было, и я поймала себя на том, что мне без него тоскливо.

– А товарищ Сон? – вдруг вырвалось у меня помимо моей воли, когда Чжон Ок закончила свой рассказ,.- Девушки, наверное, в очереди стояли, чтобы с ним познакомиться. Умник, красавец, с хорошим характером; просто не может быть, чтобы он до сих пор оставался холостяком!

– Товарищ Сон – вдовец, – бесхитростно сказала Чжон Ок.- Вот уже 5 лет. У него две маленькие дочки.

Глава 22. Ах, Ри Ран!…

«Сегодня повсюду на нашей Родине царят характерные эмоции и романтика сонгунской эпохи.»

(«Кымсугансан», номер 5, 97 год чучхе)

…Я сидела на 47 этаже, в вертящемся вокруг собственной оси ресторане на вершине отеля «Янгакдо», откуда Пхеньян был виден с высоты птичьего полета, и ждала Ри Рана. Ресторан вращался медленно, почти незаметно, но все-таки вращался, и когда я замечала, что то или иное здание находится не там, где было всего минут 15 назад, у меня начинала кружиться голова.

…Прошло уже почти 3 месяца с тех пор, как я оказалась в этой удивительной стране. После первых двух ознакомительных недель Донал и Хильда увезли меня на озеро Сичжун, в грязевой санаторий в густом сосновом бору, где, как утверждал Ри Ран, «на песчаном берегу цветут морщинистые розы». Мне они такими уж морщинистыми вовсе не показались, но предъявлять претензии было не к кому, потому что на этот раз почти все время из корейских гидов со мной была только Чжон Сук. А Ри Ран приезжал к нам в санаторий только на выходные. Я даже было подумала, что кто-то все таки проведал о нашей с ним кэсонской беседе, и его поэтому удалили от меня подальше – и очень от этого переживала.

Но он все-таки никуда не исчез, а в один прекрасный день приехал насовсем и привез с собой на машине моих сорванцов! Мама с Лизой, как оказалось, задерживались; маме опять пора было оформлять новый паспорт.

Как я обрадовалась, когда мои мальчишки бросились мне на шею! Им к тому времени было по 4 года, и я вдруг с ужасом представила себе расстояние от Москвы до Пхеньяна.

– Кто же это довез их сюда? – cпросила я Ри Рана.

– Военная тайна, – улыбнулся он.- Не волнуйтесь Вы так, мы с Чжон Ок займемся Вашими мальчиками, а Вы смело занимайтесь своими делами. И поправляйтесь.

«Поправляйтесь»? Ах да… Я было совсем забыла о своем здесь статусе.

Конечно, раздумывать обо всем этом мне было особенно некогда: программа моей подготовки, которую обрушили на мою голову словно ведро холодной воды Донал и Хильда, была очень напряженная. Я бы даже сказала, напряженная не по-ирландски. И включала в себя гораздо больше, чем то, что перечислил мне Донал во время нашей первой встречи в пхеньянской гостинице. Кто-нибудь может объяснить мне, зачем меня, например, учили нырять? Или обучали верховой езде? Были и такие вещи, которым вроде бы понятно для чего меня обучали, но уж лучше было не думать, что такое мне может понадобиться на практике! Занятия мои с ними шли фактически весь день – сразу после завтрака и до отбоя, а иногда и после него.Единственным отдыхом были грязевые процедуры. Во время них я закрывала глаза – и тут же моментально засыпала. Сон был для меня дорогим удовольствием – даже в выходные Хильда будила меня часов в 6, чтобы еще раз пробежаться по спряжению неправильных глаголов в языке африкаанс или чтобы я рассказала ей, какие дискотеки в Кейптауне сейчас самые популярные. Даже с Фиделем и Че мы виделись только рано по утрам и по воскресеньям. К счастью, вокруг было столько всего для них нового и интересного, что они не слишком из-за этого расстраивались Но все равно я бы предпочла, чтобы бабушка поскорее переняла эстафету присмотра за ними у майора КНА… Мне было неловко его этим беспокоить.

…С некоторых пор Ри Ран начал сниться мне по ночам. Мне снилось, что меня сурово пробирают на собрании за нездоровый мой к нему интерес. А еще снились мне его бронзовые широкие плечи и смеющиеся горячие чернильные глаза. Его глуховатый низкий голос и сильные, теплые его руки.

Каждый раз, когда я думала о нем, я краснела как 17-летняя девчонка – и злилась на себя за это, но ничего не могла с собой поделать. Бравый и умный майор-переводчик совершенно покорил мое воображение. Особенно с тех пор, как я начала узнавать его получше.

Он умел все – скакать на лошади, прыгать с парашютом, стрелять из ПЗРК и варить синсолло . Он в совершенстве владел таеквондо. Он знал 4 иностранных языка, прекрасно пел народные песни и играл на аккордеоне. Он никогда не терял самообладания и бодрости духа. Он объездил чуть ли не весь мир. Мои дети уже через неделю после приезда в Корею обожали «дядю Ри Рана», который с азартом играл с ними в прятки и в лошадок. У него были две совершенно очаровательные маленькие дочки, 7 и 5 лет, приезжавшие иногда в санаторий вместе с ним- похожие на куколок и говорившие мне хором с поклоном «Камапсумнида !», когда я угощала их российскими конфетами.