Совьетика

По воскресеньям мы всемером (вышеперечисленные плюс Чжон Ок; Донал с Хильдой отдыхали сами по себе – до такой степени я надоедала им за неделю) устраивали на берегу озера пикник. С вареной картошкой в мундире, с кимчхи и рисовыми хлебцами, которые Фидель очень полюбил. Девочки – Хян Чжин и Ген Ок – пели песни, а мои ирлашки старались произвести на окружающих впечатление и начинали бегать по берегу. Они ходили чуть ли не на головах, и мне приходилось сердито на них прикрикивать:

– Че! Фидель! Ведите себя прилично! Здесь вам не Ирландия!

Потом девочки начинали играть с ними в какие-то неведомые мне корейские детские игры – одному только богу известно, как они понимали друг друга, но все-таки понимали, а Ри Ран и я прогуливались вокруг озера. Вот тогда мне и выпала возможность его получше узнать…

– Жалко, что сейчас не осень, – говорил Ри Ран, – Осенью здесь вокруг озера зреет очень вкусная хурма. А какая красота здесь лунной ночью! Есть такая песня у нас народная…

И он закрывал глаза, настраивался и начинал петь, а потом переводил для меня:

– «Пожалеешь, не увидя травы вечной молодости на горе Рэнде,

Не устанешь любоваться месяцем над озером Сичжун…»

Не знаю, было ли это намеком на то, что неплохо бы было нам им полюбоваться, но я уставала просто смертельно – и безо всякого любования на месяц. Я надеялась, что он это поймет и на меня не обидится.

Иногда мы ходили с ним пешком в соседний совхоз. Не спрашивайте, предупреждал ли он совхозников о нашем визите заранее – не знаю. Но мне было хорошо там, как дома.

Я вообще практически моментально почувствовала себя в КНДР как дома. И дело вовсе не в том (или не столько в том), что здесь было много советских машин и других видов транспорта, а улицы в Пхеньяне широкие, как в Москве, что корейская офицерская военная форма так напоминает советскую, что многие корейские многоэтажки похожи на советские (только в отличие от последних, выкрашены в разные красивые пастельных тонов цвета), а кинотеатры, как и у нас раньше, украшены рукописными плакатами с изображением героев фильмов. Нет, главное – в людях, в их образе жизни.

Все было моментально узнаваемым – школьные и заводские культпоходы по музеям и циркам, субботники, доски почета… вещи, которые трудно даже обьяснить западному человеку, а для нас, выросших в СССР, до сих пор естественны как воздух. Мы только немного подзабыли их, а после 2-3 дней здесь воспоминания наплывают с таким напором, такой лавиной, что кажется, даже чувствуешь запах родного дома твоего детства… Наплывают и чувства – те самые, которые в «свободном» мире так долго и усердно пришлось загонять в подполье просто для того, чтобы в нем выжить. Например, любовь к людям. Или желание принести пользу обществу. И- вера в хорошее в людях, которую мы почти утратили, будучи вот уже больше 15 лет постоянно начеку в жизни, где человек человеку – действительно волк, и от него можно ожидать любой гадости.

По дороге в совхоз нам встречались люди, в которых меня так подкупала их какая-то советская невинность. Они были такими привлекательными – своей простотой, естественностью, скромностью, трудолюбием… Казалось, они жили единой жизнью с окружающей их природой. В чистых реках здесь можно и купаться, и мыться, и даже стирать одежду при необходимости. Дороги были не безупречны, но во всяком случае, лучше провинциальных российских. И машин достаточно, но не через край; что такое автомобильная пробка, здесь людям, к счастью, было неведомо….

Ребятишки махали нам рукой. По деревенским улицам вместе с ними бегали собаки, на которых никто не бросался, «чтобы их сьесть». А крестьяне, работавшие в поле, садились завтракать прямо на железнодорожных рельсах (там было более-менее сухо, по сравнению с рисовыми полями, а поезда здесь ходили редко, и такое сидение на рельсах можно было встретить часто. Теперь я поняла, почему поезд, проезжая по Корее, так часто издает предупредительные гудки! И еще вспомнилось мне увиденное где-то в интернете фото девушки, отдыхающей вот так же на рельсах – с подписью под ним «бездомная девушка в Северной Корее»… Сами вы бездомные, господа продажные писаки!

В совхозе, в который мы ходили, имелась собственная амбулатория, с аптекой, родильным отделением и с изолятором для больных и работали 5 врачей, а также зубной врач и акушерка. И это – на всего 3500 жителей! Имелись там свой детский сад и средняя школа. И я не могла опять-таки не сравнивать увиденное на селе в Корее с российскими селами – с давно уже заброшенными, покинутыми людьми нашими деревнями, где зачастую и магазина-то нет, а не то, чтобы детского сада или больницы. (Коттеджи богатеев, построенные за последние годы – это не того поля ягода!)

Какой контраст с КНДР! Здесь действительно делается все возможное, чтобы создать труженикам села нормальные условия для жизни и работы, чтобы не приходилось за всем ездить в город. Главная улица села была вымощена, да и на боковых улочках не было такой непролазной грязи, как в деревнях российских.

Детский сад совхоза потряс меня чистотой и порядком, а корейские дети – своими музыкальными талантами. После того, как перед нами выступили деревенские дети, их воспитательницы решили тоже от них не отставать – и спели для нас хором песню под аккордеон. Завел меня Ри Ран как-то и в местную школу. Туда мы попали во время обеденного перерыва. На обед дети ходят домой, оставляя при этом в школе свои портфели. Не знаю, как вас, а меня это поразило. На стене классов висели доски почета, причем с указанием не только на отличников: все ученики класса были распределены по местам, согласно их успеваемости. Не очень-то приятно кому-то быть в классе последним, но зато есть хороший стимул подтянуться….

Но больше всего я удивилась, когда на столе в одном из классов заметила учебник, который, по словам Ри Рана, в переводе именовался «Основы морали, этики и поведения в обществе». И это – для 3-4 классов средней школы! Может быть, таким ранним обучением данному предмету и можно объяснить примерное поведение корейских школьников и их самодисциплину, которой западные школьные учителя (и все общество в целом!) могут только позавидовать?

Потом крестьяне приглашали нас к себе на обед. Мы вежливо отказывались, а они совали нам в руки фрукты и овощи, выращенные ими самими. К слову, оказалось, что корейцы едят помидоры не с солью, как мы, а с сахаром!

Все на этой земле шло своим чередом – трудились на полях крестьяне и солдаты, шли по домам после учебного дня школьники… И так хорошо, так радостно было видеть все это!

Я заметила, что рядовой турист из «свободного» мира подсознательно обычно едет в другие страны чтобы убедиться в том, что «а у нас лучше», «ой, сколько у меня всего есть по сравнению с ними» – и радоваться этому. Как Вэнди. Ему это нужно для самоутверждения, как певцу Кобзону – накладка на лысой голове. Видно, иначе радоваться,- без того, чтобы насмотреться на чужие злоключения- у него не получается: нечему. (А еще ему приятнее, когда у него просят милостыню, хотя на словах он может это и отрицать!) И для таких туристов Корея окажется как холодный душ. Да, «у них» нет «Мерседесов» последней марки или мобильников – но этого для такого туриста недостаточно, чтобы вновь испытать привычный короткий оргазм при мысли о собственных вещевых запасах дома. Потому что здесь он нутром почует, что для этих людей его «сокровища» – не главное, что ему здесь не завидуют. И от этого его радость меркнет на глазах.