Совьетика

Создавалось впечатление, что война – это какое-то развлекательное шоу, сродни футбольному матчу. Если бы я была югославским президентом, выгнала бы всю эту шатью-братью в первый же день бомбардировок из моей страны поганой метлой. Почему все как загипнотизированные боятся какого-то мифического «мирового» (читай- западного!) «общественного мнения» – насквозь проплаченного и создающегося в глубоко запудренных мозгах?

…Каждую ночь я возвращалась к компьютеру, мысленно молясь, чтобы Радмила не погибла за день и отозвалась на мое письмо. Если от нее ничего не было в течении часа, я не находила себе места.

Наверно, в те дни у меня слегка поехала крыша. У меня не укладывалось в голове, как можно продолжать спокойно жить, смотреть какие-то сериалы и ходить по вечерам по барам, напиваясь «Гиннесом», когда совсем рядом с нами, в Европе, бомбы дружественных твоему государству держав убивают детей и беременных женщин. Фото такой женщины, погибшей в разбомбленном НАТО поезде, стояло у меня перед глазами – когда я видела смеющихся как ни в чем не бывало коллег, лепечущих друг другу какие-то глупости. Даже в выходные, когда я куда-то ехала в автобусе, я так живо представляла себе, что чувствуют сейчас люди в автобусе где-нибудь на дорогах Югославии, не знающие, в какой момент их начнут бомбить, что у меня на глазах выступали слезы…

Странное дело- ведь войны на нашей планете все это время не прекращались,и я знала об этом, и знала о страданиях людей, но ни одна война не оказала на меня такого эмоционального и политического воздействия, как эта… Неужели и в самом деле только потому, что сербы- наши братья? Или же потому, что помимо моей собственной воли, где-то глубоко в моем подсознании засел евроцентризм, и то, что не так удивляет и поражает, если происходит где-то на другом континенте, приводит в ужас, если это разворачивается вдруг на континенте твоем?

Нет, нет, думаю, что и не в этом было дело! А в том, что с уродливого лица «всего мирового сообщества» окончательно упала умильная, улыбчатая, украшенная «общечеловеческими ценностями» маска. Одно дело – знать о хищнической природе империализма по книжкам и другое – видеть его перед собой лицом к лицу без прикрас… Лучше один раз увидеть,чем два раза услышать или прочитать. К сожалению…

До югославских событий я относилась к Соединенным Штатам почти равнодушно. Без симпатий, конечно, но и без такой неприязни, что «кушать не могу». Это неправда, что нас воспитывали в ненависти к янкам. У меня не было иллюзий насчет того, что они из себя представляют – но мое отношение к ним раньше, в советское время, вполне вписывалось в рамки «нас не трогай- мы не тронем!»

А теперь я окончательно поняла, что они не могут существовать без того, чтобы не трогать – и нас, и все другие страны. Как глист – солитер. И мое отношение к ним изменилось соответственно. Я вновь почувствовала то холодное «значит, вы вот так? Тогда мы сделаем для себя соответствующие выводы…», что я впервые ощутила, когда мне пришлось не на жизнь, а насмерть бороться с Сонни… Именно так. Не надо истерик и топанья ногами. От них толку мало – так же, как от всех этих демонстраций. Демонстрации нужны больше для успокоения собственной совести: я сделал, что мог, кто может, пусть сделает лучше… Как насчет того, чтобы «глаголом жечь сердца людей»?

В эти дни я поняла две вещи- взаимосвязанные. Во-первых, что от политики никуда не убежать. Как бы она ни была тебе отвратительна, если ничего не делать, не вмешиваться, жить по принципу «моя хата с краю», если прятать от нее голову в песок и давать все за тебя решать другим – Клинтонам, Ельциным, Блэрам и так далее, – то вот к чему это приводит…

И во-вторых, я как никогда осознала верность слов Ленина – «жить в обществе и быть свободным от общества нельзя». Это я особенно остро ощутила в ходе антивоенных демонстраций, которые, как я надеялась, все-таки дадут какой-то выход моему гневу… Когда сталкивалась с дублинскими бабушками, которые тоже были против бомбардировок – но только потому что «теперь-то уж Милошевич всех бедных албанцев точно этнически вычистит». И волновала этих приличных с виду старушек только судьба албанских беженцев: что будет, если НАТО не разглядит сверху, кто там албанец, а кто -нет. Бомбить людей других национальностей в Югославии для них было вполне приемлемо. Бабушки не могли быть свободными от своего лицемерного общества. Видно, это тот же менталитет, что ныне вспоминает только о людях одной-единственной национальности изо всех погибших в гитлеровских концлагерях…

На демонстрации я впервые встретила ирландских левых. Это были буйные головы- троцкисты. До этого я никогда с троцкистами не сталкивалась.

… Их можно увидеть вообще на каждой демонстрации. По любому поводу. У них всегда

были готовы соответствующие плакаты, они – профессиональные скандирователи: с "запевалой", разученным текстом и хором. Это единственное, что они делают профессионально и с удовольствием: шумные манифестации – их специальность. Их методы вербовки в свои ряды чем-то неуловимо напоминают методы "свидетелей Иеговы"- и к этому сводится, собственно, любая демонстрация для них, к призыву "Вступайте в наши ряды!"

Они гораздо охотнее, чем.что-либо ещё критикуют других левых – за недостаточный, по их мнению, радикализм. То есть, за что, что для тех главным являются не героические

крики на улицах, а мелкие, повседневные, скучные, "нереволюционные" дела по

повседневной помощи местным жителям, по их огранизации и воспитанию в них

веры в свои собственные силы решать свои собственные проблемы. Создавалось

такое впечатление, что их главный враг – именно эти левые, а вовсе не мировой капитализм, который, если их послушать, дышит на ладан и вот-вот все равно отбросит копыта, ибо не за горами всемирная революция, Грозная и Прекрасная, которая в один светлый день просто вот так возьмет себе и произойдет, как Судный День. А главное оружие в борьбе – шум, ибо победить мировой капитал можно только как следует надавив на его барабанные перепонки.

Так я познакомилась с Терезой – классическим примером такого

революционера, который громко кричит в ожидании Светлого Будущего.

Тереза была абсолютно честная, глубоко убежденная в правоте

своих идей и идеалистичная молодая девушка, с короткой, как у пацана,

стрижкой. Сначала она ухватилась за меня двумя руками: не только из-за страстного

желания пополнить свои ряды, но я из-за того, откуда я родом: Тереза никогда

ещё не видела живых русских. Она тут же обильно посыпала цитатами из Троцкого

и попыталась заверить меня, что главная ошибка нашей страны была в том, что

мы не дождались мировой революции. Этой закутанной в палестинский платок

светлоглазой молодой девушке в солдатских ботинках, не испытавшей на

себе ничего из того, черезо что прошли наши отцы и деды ради того, чтобы мое

поколение могло бесплатно учиться, лечиться, не должно было с детства

бродить по помойкам и мыть машины богатеев, не было никакого дела до реальных

достижений нашего далеко, конечно, не безупречного социализма: для нее он

просто-напросто вовсе не существовал никогда, была только "бюрократическая

диктатура", хотя большинство из тех вопросов, за которые её товарищи здесь

борются с помощью собственного горла, у нас в стране были уже решены.

Может, это-то им и кажется таким негативным?

Как посмели мы разрешить эти социальные вопросы своим трудом, а не дождавшись их громких криков?

Соскучившись по марксистской терминологии ( нечасто здесь услышишь от простых

смертных слова о диктатуре пролетариата и об интернационализме!), я провела