Советская разведка в Китае. 20-е годы XX века
Шрифт:
Мое мнение, что если уже нет более сильного представителя, то лучше совсем его здесь не иметь.
Наша работа здесь весьма неплодотворна, т. к. ЦК избегает по мере возможности вообще встречаться с нами. Я и те товарищи, которые здесь остались, т. е. Черняк и Чарли (Т.Г.Мандалян и Н.М.Насонов. [560] — В.У.), стараемся быть полезными партии, но это очень трудно, т. к. перед своим отъездом Григорий всей своей линией и методами работы нас дискредитировал. Я снова повторяю, что мне неприятно писать об этом, но что это моя обязанность, и тов. Михаил (Пятницкий. — В.У.) знает, что я не интриган». [561]
560
Н.М.Насонов (Чарли, Юноша,1902 — ?) — в 1924–1926 гг. — военный советник в Китае. С июля 1926 г. — помощник начальника 4-го отдела IV управления Штаба РККА, затем начальник штаба 43-й стрелковой дивизии. С ноября 1927 г. сотрудник IV (разведывательного) управления Штаба РККА.
561
ВКП(б), Коминтерн. Т.2. С. 626–627.
В тот же день А.Альбрехт пишет второе «личное» письмо И.А. Пятницкому. В нем он после описания тяжелейших условий, в которых трудится шанхайский пролетариат, вновь обращается к фамилиям Г. Войтинского и Бородина, заявляя, что он возмущается, что «такому великому делу уделяют так мало внимания и что руководить им дают таким недостойным людям, как Григорий и Бородин.
562
Там же. С. 628–629.
Аналогичная ситуация происходит весной 1928 г. Сотрудник ОМСа Альбрехт 1 мая 1928 г. в письме Пятницкому в резких тонах жалуется на Ольгу Миткевич (Александрович. 1889–1943), [563] которая в 1927–1928 гг. была представителем Профинтерна в Китае. «Она (Ольга. — В.У.) всеми правдами и неправдами вымогала и сейчас продолжает вымогать деньги, где только может (так, например, деньги от берзинских соседей (имеются в виду представители IV управления Штаба РККА. — В.У.) она получила и никому об этом не говорила). Благодаря ее вмешательству в денежные дела, мы никак не можем рассчитаться с китайцами, — сообщал Альбрехт.-…Абсолютная неконспиративность, таскание китайцев повсюду, провал всех наших помещений, связь со всеми соседями как берзинскими, так и другими, выхватывание денег, путчизм безграничный и, наконец, поддержка терроризма в его самой анархической форме… Она самым категоричным образом заявляет, что с постановкой в очередь дня вопроса о терроре считает обязательным, то же и [о] так называемой работе ГПУ». [564]
563
Александрович, (А.Миткевич, 1889–1943) в 1927–1928 гг. представитель Профинтерна в Китае. В 1928–1930 гг. на партийной работе на Северном Кавказе. В 1930–1931 гг. ответственный инструктор ЦК партии. В 1931–1936 гг. парторг, затем директор авиационного завода. Незаконно репрессирована.
564
ВКП(б), Коминтерн. Т.3. С. 383–384.
В 1927 г. в Шанхае осел некий мистер «Евгений Пик», который ранее работал в аппарате Бородина. Он был одной из наиболее ярких авантюристических фигур с десятком вымышленных имен: Кожевников-Хованский, Хованс, Пик, Клюге, Петров. Вот как он оказался в Шанхае. Сын астраханского купца, Е.М.Кожевников участвовал добровольцем в Первой мировой войне, был взят в плен. Вернувшись в Россию в 1918 г., он поступил в Красную Армию, примкнул к коммунистической партии и был назначен в школу ГПУ в Москве для прохождения офицерского курса. Одновременно он поступил учеником в одну из московских театральных школ и принял имя Хованского.
После окончания школы ГПУ Кожевников был послан вначале в Туркестан, затем на Украину в район польско-румынской границы. Одно время был прикомандирован к особой советской миссии в Турции и Афганистане. В 1925–1926 гг. Кожевников-Хованский состоял сотрудником ГПУ при советской военно-политической миссии Бородина и Блюхера в Китае. [565] Еще будучи на службе в советской миссии он установил связь с французской разведкой. Втершись в доверие части работников аппарата советников, он некоторое время подвизался в Ханькоу. Однажды он выкрал у Бородина его дневник и некоторые секретные бумаги и продал их французскому консулу. Позднее переход на работу к противнику он объяснял тем, что его семья пострадала от большевиков, отец был арестован и сидел в тюрьме, а брат его был расстрелян. Когда в советской миссии возникли подозрения в его предательстве, было решено его немедленно убрать. Его пригласили в один из иностранных домов Ханькоу, используемых секретно для нелегальных встреч резидентов. Там он был встречен двумя вооруженными китайцами. Чувствуя, что он попал в западню, Кожевников бросился бежать в сад, но был ранен китайским мечом в голову. В саду ему удалось добраться до каменной стены и через силу перелезть через нее на улицу. На его вопли и крики о помощи отозвались проезжавшие мимо иностранцы, которые и отвезли его в госпиталь.
565
П. Балакшин. Финал в Китае. С.363
Затем он с помощью англичан сбежал из Ханькоу в Шанхай, где стал открыто сотрудничать с английской контрразведкой. Он опубликовал серию статей в английской газете «Норд Чайна Дэйли Ньюз» о работе советских разведывательных органов в Китае. Статьи он подписывал псевдонимом Евгений Пик. Эти статьи были перепечатаны некоторыми китайскими газетами. Почти одновременно с публикацией его статей полиция Шанхая получила пространное письмо, подписанное буквами Н.Н., в котором сообщались имена 62 русских агентов, якобы прибывших и работающих в Шанхае. Полиция установила, что это было написано Кожевниковым. [566] В августе 1927 г. вышла его брошюра на английском языке «Китай в когтях красных». [567]
566
П. Балашин. Ук. Соч. С. 363–264
567
М.Е.Шасс. Годы работы в революционном Китае (Из воспоминаний финансового советника). — На китайской земле. М.,1974. С.124.
Его статьи, письмо в полицию и брошюра создали ему репутацию человека, хорошо осведомленного в советских интригах в Китае и хорошего осведомителя о советских резидентах. Его услугами пользовались как французские, так и английские власти в городе. Кожевников-Хованский создал себе репутацию незаурядного актера и режиссера. Его фигура с головой, прикрытой татарской тюбетейкой, чтобы скрыть шрам, полученный при бегстве, и лицо с лисьим выражением в глазах, стали хорошо знакомы русским театралам. [568]
568
Там же. С.364.
Вот что об этом «артисте» вспоминал генерал-лейтенант, военный советник в Китае в 1925–1927 гг. А.В.Благодатов в своих «Записках»: «В Шанхай мы приехали днем (июль 1927 г.-В.У.). Империалисты уже успели оправиться от потрясений, вызванных подъемом революционной волны, и стремились вернуть отторгнутое и наверстать упущенное. В это время в Шанхае муниципальная полиция и белоэмигранты ворвались в помещение Дальневосточного банка. В течение шести — семи часов обыскивали они помещения, обшаривали сейфы. Одновременно на территории французской концессии несколько советских учреждений подверглись нападению и обыску…Как только мы ступили на землю Шанхая, меня остановил, по-видимому, английский чиновник полиции в сопровождении переводчика-белоэмигранта. Им был, как оказалось впоследствии, пресловутый Пик, точнее, шпик. Белобрысый, худосочный, с бегающими по сторонам глазками на бледном лице, этот молодой человек одно время работал в аппарате М.М. Бородина на технической работе. Пик был заподозрен как провокатор и английский шпион, но успел вовремя избежать возмездия и скрылся в Шанхае. Теперь Пик стал докладывать агенту английской полиции, как моя фамилия, какую я занимал должность и т. д.» [569] Несмотря на то, что какое-то время Пик и работал у Бородина, однако он, по замечанию Вишняковой-Акимовой, умудрился бывшего советника, а в дальнейшем и.о. военного атташе в Пекине Виктора Петровича Рогачева и однофамильца-китаиста, работавшего бухгалтером Бородина, считать за одно и то же лицо. [570] О деятельности двойного агента — «капитана» Пика в Шанхае также рассказывают
в своей книге «Китайские секретные службы» Р.Фалиго и Р.Коффер. [571]569
В.Благодатов. Ук. соч. С. 271–272.
570
В.В.Вишнякова-Акимова. Два года в восставшем Китае 1925–1927. Воспоминания. М.,1980. С.281.
571
Roger Faligot, Remi Kauffer. The Chinese Secret Service. London, 1989. Р. 43 -44
Мошенническое нутро Кожевникова вскоре раскрылось уже на китайской «почве». В 1928 г. он совместно с Морисом Левитским и Городиным нашел богатого китайца, который собирался открыть игорный притон. Кожевников выдал себя за начальника уголовного отдела Шанхайской муниципальной полиции (пригодилось театральное образование), а Левитского — за служащего американского генерального консульства. Кожевников получил от китайского предпринимателя задаток в 15 тыс. долларов, из которых выделил своим сообщникам по небольшой сумме, сказав им, что получил гораздо меньше, чем ожидал, и уехал в Мукден. Через год он вернулся в Шанхай, был арестован и присужден к нескольким месяцам тюремного заключения. Однако на этом его злоключения не кончились. Выйдя из тюрьмы, он восстановил связь с иностранными разведками и связался с МИД Китая в качестве агента разведки и вербовщика русским эмигрантов на службу для китайской армии. С тем же напарником Левитским он провел еще одну аферу. Они выдали себя за офицеров немецкой армии, назвав себя — первый капитаном К.Клюге, а второй — майором Левиц, и стали вести переговоры о приобретении контрабандного оружия для китайского националистического правительства на сумму около двух миллионов долларов. В эту аферу было также втянуто несколько других лиц. Одним из них оказался английский делец Р.К.Рафаэль, другим — богатый китайский коммерсант, который должен был финансировать сделку и у которого Кожевников выманил 70 тыс. американских долларов. Однако и эта афера вскоре вскрылась, и он был вновь арестован. На суде он отрицал свою вину, сваливая все на Рафаэля, как на человека, давно подозреваемого в контрабандной продаже оружия китайским коммунистам. Кожевников и его сообщники были присуждены к тюремному заключению. Однако и на этом он не остановился. Следующим громким делом Кожевникова-Пика было вымогательство и шантаж. Теперь он связался с неким Адольфом Бомонтом, выдававшим себя за бельгийца румынского происхождения, настоящее имя которого было Израелевич. Дело касалось американки Кенеди, содержательницы публичного дома, и ее девицы Ани Залевской. Последняя вчинила первой иск на 18 тыс. долларов, которые она по получению должна была поделить с Бомонтом. На каком-то основании Кожевников потребовал часть этих еще не полученных денег с Залевской и Бомонта. На отказ Бомонта отдать деньги Кожевников ответил тем, что собрал против него компромат и передал прокурору американского консульского суда, но тот отказался принять его на том основании, что Бомонт не американский гражданин.
По слухам, в руки Кожевникова попал материал, порочивший члена американского консульского суда как гомосексуалиста. Шантаж Кожевникова привел последнего к самоубийству.
Следующий шаг Пика, показавший его неуемную фантазию, — публикация в газете «Новости дня» под видом скрытого советского агента статьи, в которой описывается смерть немецкого полковника, военного советника при генералиссимусе Чан Кайши. По данным Кожевникова-Пика, английская разведка предложила немецкому полковнику работать для нее, но немец отказался. За отказ английская разведка якобы подложила к лицу полковника полотенце, насыщенное микробами оспы. Немецкий полковник был отослан в изоляционный госпиталь в Шанхае, где и умер. Так это было на самом деле или нет — неизвестно, но один немецкий офицер, советник чанкайшистской армии Китая, действительно умер в изоляционном госпитале от оспы. [572]
572
П.Балакшин. Ук. Соч. С.365. Однако на этом след его не потерялся. Осенью 1937 г. генеральное консульство США в Шанхае запросило Шанхайскую Муниципальную Полицию относительно некоего Хайланда Лайона, подозреваемого в шпионаже в пользу Японии. Расследование полиции показало, что Лайон часто встречался с некоторыми японцами в гостинице Метрополь, причем при этих встречах нередко присутствовал и Кожевников. Было также установлено, что к своей цепи разведывательных служб Хованс прибавил и японскую разведку.
Полиция также установила, что Кожевников поддерживал связь с другими подозрительными личностями. Одним из них был некто Н.Кейс, американец, бывший служащий американского флота США, которого подозревали в торговле наркотиками. Другим был некто В.Найдис, он же Максим Ривош, Абрамов, советский гражданин, бывший под следствием по делу о побеге из тюрьмы в Ханькоу некоего Иосифа Фальдена.
За два года до начала Тихоокеанской войны Кожевников-Хованс поступил на службу в качестве секретаря и информатора к Н.Н.Типольту, бывшему русскому эмигранту, ставшему румынским подданным сотруднику японского Военно-морского бюро в Шанхае. В течение нескольких месяцев Кожевников ухитрился добиться для себя положения равного Типолту, а затем подготовил на него донос, уличая того в двойной игре и других подозрительных делах. Типольт был арестован и провел некоторое время в приобретшей дурную славу тюрьме при Бридж Хауз, в котором находился штаб японской жандармерии.
До связи с японской разведкой Кожевников успел сойтись с шанхайским отделом гестапо. Тогда уже число его служб для иностранных разведок достигло шести. Шефом Кожевникова, глава гестапо, был эксперт по взрывчатым веществам. Кожевников позже рассказывал, что по инструкции своего шефа он помещал адские машины на союзные коммерческие пароходы. Связь Кожевникова с гестапо была обнаружена во время суда над ним по делу Мамонтова-Рябченко (Там же. С. 365–366.)
В 1926–1927 гг. на нелегальной работе в Китае по заданию ИККИ находился Р. Штальман. [573]
От ИК КИМа здесь в 1927 г. находился также Р.М.Хитаров, [574] участвовавший в работе по проверке китайского комсомола. Отсылая отчет о работе комсомола в Центр, Хитаров к нему приписал следующий абзац, который наглядно показывает, что китайский комсомол создавался на советские деньги, и те финансовые трудности, которые испытывали сами советские представители в Китае в 1927 г. «Почему вы мне ни разу не послали жалованья? — спрашивал он у Центра. — Одним воздухом жить трудно, приходится побираться подаяниями, займешь то у одного, то у другого. Вообще с деньгами вышел невероятный кавардак: только вчера и позавчера мы получили часть наших денег — впервые за четыре месяца с лишним. Можете сами себе представить, как отзывалось это безденежье на союзной работе. Перебивались со дня на день, занимали и тащили, где только можно было. А провинции за все это время не получили почти ни копейки, и некоторые комитеты просто разбежались, наверно, от голода. Поблагодарите за это от меня ОМС и его начальника». [575]
573
Ильнер, Артур (Рихард Штальман, 1891–1975), немец — в 1924 — 1927 гг. — слушатель военной школы в Москве, в 1927–1928 гг. — на нелегальной работе в Китае по заданию ИККИ, по возвращении в Москву — инструктор Орготдела ИККИ по антивоенной работе, позже — член Заграничного бюро КП Германии в Швеции, инструктор по работе среди немецких военнопленных в СССР, в 1931–1936 гг. — сотрудник аппарата Балтийской коммунистической федерации, ответственный редактор журнала «La Federation Balcanique».
574
Р.М.Хитаров (Берг,1900–1939) — в 1925–1927 гг. — заведующий организационным отделом ИККИМ. В 1927 г. — представитель ИК КИМ в Китае. В 1927–1928 гг. — заведующий Среднеевропейским секретариатом ИК КИМ, в 1928–1931 гг. — секретарь ИК КИМ. В 1928–1935 гг. — член ИККИ, в 1935 г. — член ИККИ от КИМ. В 1931 г. — уполномоченный ЦКК партии по чистке совучреждений Западно-Сибирского крайкома партии. В 1931–1935 гг. — секретарь горкома партии на о. Сахалин. С 1935 г. — 1-й секретарь Окружкома партии г. Магнитогорска. Незаконно репрессирован, реабилитирован посмертно.
575
ВКП(б), Коминтерн и Китай. Документы Т.3. ВКП(б), Коминтерн и советское движение в Китае. 1927–1931. Ч.1. М.1999. С. 81.