Советский Орфей

Даже после этих слов публика не желала расходиться, и тогда на сцену поднялся первый секретарь горкома.

– Товарищи! Я понимаю, что вам очень понравился концерт. Но мы сюда собрались не для одобрения, а для осуждения этого течения западной культуры. Потому не нужно оваций. Подобное искусство противоречит коммунистической морали и духовным ценностям советского народа и потому ему нет места в нашем обществе. Расходитесь по домам.

Лишь после этих слов зрители потянулись к выходу.

Тем временем секретарь пришел к нам за кулисы и буквально набросился на Воронина.

– Ты что творишь? Ты понимаешь, что если узнают в Москве, то за такой концерт с меня снимут голову в прямом смысле этого слова?

– Неужели всё было так плохо?
– с деланным недоумением спросил Воронин?

– Не шути так! Насколько всё было плохо, ты можешь судить по реакции зрителей. Но это как раз и плохо. Это же не осуждение западной культуры, а самая настоящая её пропаганда. Да и ты, Володя, меня удивил по полной! Ну ладно молодежь, но ты... с твоими годами и должностью... на сцене с голой жопой...

– На идеологическом фронте я всегда в первых рядах! Да и машину нужно обновить.

– В общем так: я конечно могу и не запрещать эти ваши фокусы, рискуя своим партийным билетом, но ...

– Я тебя понял, - спокойно сказал Воронин.
– Сколько?

– Десять процентов.

– Договорились.

Он взял свой портфель, достал оттуда пачку денег и прямо на наших глазах передал их секретарю, после чего тот ушел в зал, на прощанье пожелав нам успехов в наших дальнейших выступлениях.

Заработанные нами деньги, полученные Ворониным еще до концерта, разделила Татьяна, после чего со вздохом произнесла:

– Как видите, нас немного ограбили, забрали аж триста рублей, и потому нам досталось немного меньше того, что мы ожидали. Но партийные работники тоже люди, и потому тоже хотят жить припеваючи.

Тем не менее мы все равно были очень рады: концерт прошел успешно, и за него мы получили аж по 180 рублей. Столько рядовые советские граждане и в месяц не получали. Воронин предложил отметить успех в кафешке и мы все с этим согласились, нам это было уже по карману.

После этой выпивки Ольга пригласила меня к себе, и я с удовольствием провел ночь в её теплой постели.

* * *

А на следующий день группа "Орфей" выступала в большом концертном зале Ленинграда, на сей раз в своем обычном виде. И опять аншлаг, овации и приличный заработок. Жизнь приобретала новые краски: мы богатели на глазах.

В тот вечер я сам напросился к Ольге в гости. На её машине мы доехали до моей гостиницы, где я взял с собой почти все свои деньги и лишь потом поехали к ней. Когда мы оказались у неё дома, я сказал:

– Оля, завтра я опять исчезну, а тебе придется стать не только директором, но и спонсором нашего ансамбля. Вот вам для поддержки штанов.

И вручил все свои деньги, кроме тысячи, оставленной себе на всякий случай.

– Ого! Так много?
– воскликнула она, когда взглянула на целый пакет денежных пачек.
– Откуда у тебя столько?

– Заработал, - просто ответил я.

– А я думаю, что это не только твои заработки.

– В смысле?

– Ты местные газеты читаешь? Конечно нет. В пятницу одна из них сообщила такую информацию: в одной из кафешек города в туалете были обнаружены трупы двух молодых мужчин. Причем в статье были их фотографии, и я сразу узнала в них тех наших гостей, что пытались нас охранять. Убиты они были именно в тот день и примерно в то время, когда нас ограбили, и когда ты с ними поговорил "по душам". Витя, это ты их убил? Откуда я тебя такие деньги?

Больше врать я не хотел и потому рассказал ей всё как было, умолчав конечно о своих "электромагнитных возможностях". Но она опять мне не поверила.

– Украл у бандитов деньги? В общем так, Артемьев, или рассказывай мне всё до конца, или я с тобою прощаюсь навеки.

Я задумался. Может и правда ей всё рассказать, всё равно ведь больше не увидимся? Зато она на всю жизнь запомнит человека из будущего. Только надо взять с нею клятву о неразглашении такой информации. А впрочем о чем я? Все равно ведь ей никто не поверит. И я решился.

Я рассказал ей о себе, о перемещениях во времени, об амулете и даже о том, что песни вовсе не мои, а из будущего, заодно предложив ей оформить авторские права на себя.

– Амулет с электромагнитным полем... А ты можешь это продемонстрировать?

– Легко!

И я показал ей работу амулета. Только тут она похоже поверила моим словам.

– И как там в будущем? Мы построим коммунизм?

– Нет, Оля, ничего мы не построим, потому как любая диктатура рано или поздно приводит к краху. Вот и социализм рухнет буквально через десять лет.

– Слушай, а ты можешь взять меня с собой? Хотя бы на денек, уж очень хочется посмотреть на будущее.

– Увы, такие вопросы решаю не я, а начальство, но оно на это никогда не согласится. Но ты сильно не переживай: никаких радикальных перемен у нас не произошло, просто на смену диктатуры коммунистов пришла диктатура буржуев и потому мы опять загниваем.

– Жаль! Я думала, что хоть в будущем люди будут жить хорошо.

* * *

В понедельник утром, после нашей очередной совместной ночи, я попрощался с Ольгой и поехал в свою гостиницу с тем чтобы вернуться в свое время. Однако меня ждал весьма неожиданный сюрприз: в укромном месте подвала пятиэтажного дома в контейнере лежала записка от начальника с таким содержанием: "Меня срочно вызывают на работу. Вернусь примерно через час, потому тебе придется пожить в Ленинграде еще неделю, а может и больше. До связи."

Мне ничего не оставалось как вернуться в гостиницу и продлить в ней своё проживание.

Глава 17. День рождения папы

– Ну, неделя - так неделя, - подумал я, - тогда не будем терять время, а сразу возьмемся за дело.

И тут же позвонил Ольге.

– Привет, подруга. По технических причинам я здесь пробуду еще неделю, а может и больше. Потому предлагаю сегодня начать писать нашу пластинку.

– Хорошая идея. Поддерживаю. Я прямо сейчас позвоню Татьяне, потом обзвоню ребят, а ты позвони мне через полчаса.

– Понял. Действуй.

Через полчаса я позвонил еще раз.

– Ну и как там наши дела?

– Всё решено. Парни готовы, а студия ждет нас в 11 часов. Приезжай. Адрес знаешь?

– Нет.

– Тогда записывай...

В назначенное время мы собрались в студии грамзаписи и начали запись своей первой пластинки с тем же названием что и наша первая программа. Просторный зал, самое современное для тех лет оборудование, специалисты высокого уровня, в общем все условия для творчества. И мы работали на полную катушку, делая лишь небольшие перерывы на кофе. В итоге всего за шесть часов мы записали три песни из двенадцати запланированных. В следующие дни мы работали в том же темпе, и потому к вечеру четверга все песни были записаны. Между ними мы вставили диалоги из наших театральных сцен, в итоге и на записи получился миниспектакль. Параллельно с этим мы поработали над оформлением конверта, хотя ничего оригинального не придумали: на переднем плане мы разместили фотографии вокалистов - то есть мою и Ольги - в сценическом варианте нарядов, а на заднем - фото инструменталистов, сидящих за столом. На самом верху надпись "ВИА "Орфей", а немного ниже - "Песни Орфея и Эвридики". Этикетка пластинки была и того проще - в верхней части те же надписи, а в нижней - список песен.