Совок 13

Фантазия у меня не шибко богатая и поэтому внезапная юридическая грамотность златозубых антропофагов может означать только одно. То, что у привлеченных раньше времени крючкотворов-заступников есть протоптанная тропа к подзащитным в СИЗО. Как минимум, обучающие «малявы» с дельными советами они своим клиентам передать возможность имеют.

Так-то ничего хорошего в этом нет. Это даже очень плохо! Но не смертельно. Цыгане алчны, предприимчивы и, безусловно, чудовищно хитры. Это всё так. Но такие слова, как «хитрость» и «ум», синонимами ни фига, не являются. По своему немалому, в том числе и арестантскому опыту, представление об общении с внешним миром из тюрьмы посредством «маляв», я имею. И знаю, что в данном конкретном случае, для черножопых барыг это ни хера не панацея.

Если бы на их месте сидели квалифицированные юристы, тогда было бы совсем плохо. Для меня плохо. Как для следака. Но безграмотные мошенники с золотыми коронками во рту, уголовного права, к моему следацкому счастью, не изучали.

В силу объективных обстоятельств «малявки» потому и зовутся «малявками», что полноценного обучающего конспекта в них не втиснешь. Маленькие они. Даже ссученный конвой или подогретый адвокатами продольный на коридоре, с ворохом бумаг связываться побоится. А в записке можно только намекнуть и подсказать. Большего в неё просто не впихнёшь. И прямым текстом обычно в «малявах» стараются ничего не излагать. Оперчасть СИЗО тоже не дремлет и хлеб свой время от времени отрабатывает. Так что с преждевременно подключившимися адвокатами мы уж как-нибудь, но пободаемся!

— Что происходит? — в дверях, и по своему обыкновению без стука, появился Стас, — Меня десять минут назад Тютюнник к себе в кабинет дёрнул и объявил, что я поступаю в твоё полное распоряжение! На всю неделю! И еще он сказал, что задачи ты мне сам ставить будешь!

Сказать, что мой соратник выглядел удивлённым, было бы неправильным. Он выглядел потрясённым.

— Отлично! — порадовался я появлению надёжного напарника и тому, что мой строгий начальник Данилин моим посылом всё-таки проникся. — Ты зря рассаживаешься! — пресёк я попытку опера устроиться за соседним столом, — Тебя ко мне не для того прислали, не для посиделок! Мы с тобой сейчас в гости поедем. К медведям и цыганам!

Засунув дело в походную папку, я оглядел кабинет на предмет неубранных в сейф бумажек. После чего начал подталкивать всё еще удивлённого Гриненко к выходу.

Пока мы спускались к выходу и шли к машине, я, питая наивные юношеские надежды, настойчиво расспрашивал друга на предмет его оперативных возможностей в цыганской среде. Здесь меня ждала полнейшая неудача. Никаких оперативных завязок среди цыганщины у Гриненко не оказалось.

— Ну извини! — в ответ на моё разочарование буркнул Стас, — В нашем районе эта шушера, слава богу, не квартирует! А чего ты так цыганами заинтересовался, про свою судьбу что-то прознать хочешь?

До СИЗО нам предстояло добираться не менее получаса. Этого времени мне хватило, чтобы обстоятельно ввести напарника в курс происходящих событий. Что-либо утаивать от него я смысла не видел, поэтому, хоть и в общих чертах, но рассказать успел почти всё.

— Погоди! — неожиданно, резким пистолетным выстрелом скомандовал мне мой товарищ, — Притормози, говорю, я тут вспомнил! У меня же в Кировском однокашник, Паша Селихов лямку тянет! Тоже опером. Не знаю, как сейчас, но год назад он мне что-то про Зубчаниновку говорил. Точно! Жаловался тогда Паша, что замудохался он с этой помойкой! Зубчаниновка, это как раз тот посёлок, где цыгане кучно живут!

Во глубине моей души сверкнула слабая надежда. И тут же она развеялась. При самых удачных раскладах, в которые не верилось, времени всё равно не было. Мысленно чертыхнувшись на отсутствие в этой жизни мобильников, я резко крутанул руль влево. Ничего другого, как развернуться на полпути к тюрьме и газануть в сторону Кировского райотдела, в эту секунду в голову мне не пришло.

Но, как оказалось, не всей своей широкой жопой ко мне повернулась привередливая старушка Фортуна. Гриненковский кореш-опер сегодня оказался на привязи. То есть, на сутках. Как пояснил дежурный капитан, был он в данный момент на выезде. Получив в ОДЧ координаты кражи личного имущества, которую отрабатывал сейчас опер Селихов, мы не медля ни секунды рванули в адрес.

— Земля моя, но эту черноту я не знаю! — подтвердил мои наихудшие опасения кировский опер, когда мы со Стасом вытащили его из подъезда, где он делал поквартирный обход по краже, — Нет, точно говорю, из этих четверых никого не знаю! — вернул он мне дело с личными данными златозубых спекулянтов. — Ты же понимаешь, что барыги не мой контингент. Про них тебе бы лучше у наших бэхээсэсников поспрашивать!

— Слушай, мне же не только их торговые дела интересны! Паш, я сейчас любой информации буду рад! — с мольбой в глазах уставился я на стасовского друга, — Любой! Про их семьи, про кошек, про соседских свиней и даже кроликов!

— Ну не знаю… — протянул Павел, — Одно тебе могу посоветовать, если так припёрло, то поговори с участковым! С Ладейкиным. Капитан и зовут его дядя Ваня, но это для своих. Так-то он Иван Михалыч. Где клуб в Зубчаниновке, знаете? — Селихов оглядел нас со Стасом и тут же сразу бросил недовольный взгляд на циферблат своих часов, показывая, как ему некогда. — У него в этом клубе опорник и по времени он сейчас должен там быть! Вы ссылайтесь на меня, он мужик нормальный, обязательно поможет, если у него на чушек что-то есть!

— Я знаю, где это, найдём! — подбодрил меня тычком в бок проникшийся моей проблемой Гриненко, — Поехали!

— Ага, вы прямо сейчас к нему езжайте! У него как раз через полчаса приёб граждан начнётся! — подбодрил нас опер Селихов, уже шагнувший было в подъездную дверь, — Если в опорнике не перехватите, вы его потом уже хер где на территории найдёте!

По тому, как кировский опер нештатно назвал приём граждан «приёбом», я еще кое-что о нём понял. Например то, что он своё пребывание во внутренних органах начинал с должности участкового инспектора.

К клубу Зубчаниновки мы подлетели в рекордное время, минут за двадцать. Очаг советской культуры выглядел непрезентабельно. Вообще-то Кировский район по своему статусу был городским, но посёлок Зубчаниновка, к нему относящийся, на город походил минимально. Частным сектором, грязными дорогами и вонючими канавами. И поселковый клуб в этом плане, даже при наличии помпезных колонн, исключением не был. Выглядел он обшарпанно и убого.

Вопреки всем законам архитектуры и здравому смыслу, почти в центре фасада культурного центра располагалось зарешеченное окошко. Видимо, предусмотренное для обилечивания охочих до культуры поселян. Поведя глазами и разглядев справа от парадного входа обитую оцинковкой дверь, я двинулся к ней. Потому что именно рядом с этим жестяным порталом к соцзаконности висела вывеска, указывающая, что это и есть ОПОП №3

Капитана Ладейкина мы успели ангажировать еще до того, как первые из алчущих правопорядка граждан явились к нему на приём. Не желая делить внимание капитана с нудными посетителями, и войдя в тамбур опорника, я сразу же закрыл входную дверь на засов.

— Э-э-э, а ну не балуй! — сдвинул брови пожилой милиционер, сидящий за огромным обшарпанным столом, помнящим еще краснобандита Дыбенко. Приштыренного самими же коммунистами. — Кто такие и чего надо? — даже не потянувшись к висевшей на портупее кабуре, рыкнул он.