Совок 13

Когда я подошел, меня они встретили радушно. И сразу же последовал тост от главного партийца области в мою честь. Пока хозяин области вещал, я успел выплеснуть из своей стопки водку на пол и наполнить её нарзаном. Поймав при этом одобрительный взгляд деда. Потом благодарно чокнулся с тостующим меня чиновником и лихо намахнул стопарь.

— Работы много! — на всякий случай пояснил я своё нетипичное для награждённого офицера поведение, — Очень много! — повторил я, прикидывая, как будет ловчее свалить с этого праздника.

— Я через пять минут уйду. И Первый ваш тоже уйдёт, — наклонившись ко мне, сообщил Севостьянов, — Потом и ты уходи! Не задерживайся тут надолго и в разговоры ни с кем не вступай, очень тебе рекомендую! — дед, как никогда был серьёзен и его глаза уже не искрились тем весельем, как тогда, на сцене.

— Понял вас, Григорий Трофимович! — оценив серьёзность его настроения, кивнул я, — Спасибо вам за всё! — впервые за всё время нашего знакомства, я первым протянул ему руку, — Честно говоря, не ожидал, что вы в меня так вложитесь!

— Ты давай повнимательней! — не стал уклоняться дед от рукопожатия, — И еще раз подумай насчет переезда! Помни, что насчет твоего перевода в Москву я не шутил!

Я заверил, что подумаю и удалился в сторону соседних стоек, где пировало начальство чуть ниже рангом. В том числе и Александр Петрович Завьялов. Уж коль убиваю я время на этот фуршет, так хоть попробую извлечь из него какую-то практическую пользу.

Мне подумалось, что сейчас мне представился очень удачный случай, чтобы процесс наказания лизиных педагогов, если и не завершить окончательно, то хотя бы сделать его необратимым. Было у меня стойкое понимание того, что пускать на самотёк заслуженное воздаяние директору школы в стрёмном пиджаке и лучшему учителю года с погремухой «Як-40», было бы неправильным. Пожалуй, прямо сейчас по делам их, им и воздадим!

Глава 22

— Александр Петрович! — подойдя сзади, подёргал я за полу пиджака товарища Завьялова, в гордом одиночестве, но азартно налегающего на что-то рыбнокопченое, — Сделай милость, удели мне минут пять?

На лице обернувшегося обкомовца ничего, кроме досады я не разглядел.

— Ну чего вам еще нужно, молодой человек? — с сожалением вернув на тарелку вилку с надкусанным ломтём белорыбицы и продолжая жевать, спросил он, — Честное слово, Корнеев, вы бы уж лучше хорошего вина выпили и закусили, как следует! — указал он глазами на бутылки с болгарскими и молдавскими винами. И на тарелки с разнообразными, и соблазнительно пахнущими нарезками мясных, и рыбных деликатесов. — Уверяю вас, в магазинах вы ничего из этого не найдёте, так что пользуйтесь предоставленным случаем!

Сам он этого случая не упускал и пользовался им на полную катушку. Губы его лоснились копченым жиром, а глаза были подёрнуты пьяной сытостью обожравшегося на кулацкой свадьбе деревенского юродивого.

— Не хлебом единым! — возразил я, но белого и сухого «Ркацители» себе всё же налил.

— Вот и правильно, Корнеев! — обкомовец подхватил пузатый бокал с коньяком и звонко тюкнул им по моему фужеру, — Вот и правильно! — и словно сивуху, по-пролетарски дёргая кадыком, в один присест его употребил.

Как я заметил, этот товарищ заталкивал и вливал в себя только самые дефицитные и только самые дорогие продукты, и напитки. И делал он это на совесть, с явным запасом на будущее. Как верблюд перед длительным и безводным переходом через мёртвую от зноя пустыню. Мне даже стало немного жалко Александра Петровича. Далеко не каждый желудочно-кишечный тракт сможет выдержать такую нагрузку. Но я справился с этой слабостью и быстро отогнал прочь глупое и неуместное в данном случае поветрие гуманизма.

— Консультация умного человека нужна, товарищ Завьялов! — настойчиво придержал я его руку с вилкой, уже занесённую над тонко нашинкованной бужениной. Шмат, прежде надкусанной им рыбы он, видать, оставил на потом. — Кто тут на этом пиру у вас за образование отвечает? Который из здесь присутствующих товарищей заведует местным Облоно?

Лукулл из обкома досадливо поморщился, но вырываться и перечить мне не стал. Вернув колющий прибор на тарелку, он вытер салфеткой губы. И, не теряя прежней солидности, закрутил своей крупной головой, кого-то выискивая по сторонам.

— Вон он! — указал Александр Петрович на стоявшего неподалёку полноватого мужика предпенсионного возраста в немнущемся зелёном костюме из заграничного кримплена, — Анучин. Олег Юрьевич Анучин! Заведующий областным Управлением народного образования!

— Пошли, представишь меня ему! — поставив недопитое вино на стол, потянул я Завьялова к областному смотрителю образовательных и дошкольных заведений. — Отрекомендуешь мою персону в самой превосходной форме и на сегодня ты от меня свободен!

— Вот еще! — вырвал свой рукав из моих пальцев ответственный партийный работник обкома, — Слишком много будет ему чести! Сам подойдёт! — и снова утёрся накрахмаленной до хруста салфеткой.

— Олег Юрьевич! Товарищ Анучин! — вроде бы и доброжелательно, но при этом очень властно возвысил он голос, слегка перекрывая шмелиный гул окормляющихся и звяканье вилок о тарелки, — Будь добр, подойди-ка к нам, пожалуйста!

Товарищ Анучин долго себя ждать не заставил. В ответ он приветливо заулыбался Завьялову и затряс головой, показывая, что партийный призыв им не только услышан, но и понят. Потом что-то коротко бросив своим соседям по столику, не теряя ни секунды, двинулся в нашу сторону.

— Здравствуй, Олег Юрьевич! — поощряющее, будто бы не руку, а что-то хрупкое и ценное, сунул наробразовцу свою холёную ладошку Завьялов. — Вот, знакомься! — обозначил меня широким жестом он Анучину, — Сегодняшний, можно сказать, именинник! Сергей Егорович Корнеев! Кавалер ордена Красной Звезды, как ты понимаешь! Товарищ Корнеев у нас большой специалист по расследованию резонансных и особо тяжких преступлений, чтоб ты знал! Любить его тебе не обязательно, но жаловать очень даже рекомендую!

Я видел, что облоновец Анучин готов и на любовь, и на что угодно. Но, что он не совсем понимает, зачем его подозвал Завьялов. Однако, как опытный чиновник со стажем, он улыбался открыто и сердечно. И всячески старался показать, насколько он уважает партийную власть и всех прилагающихся к ней расследователей резонансных преступлений. Как и полагается, он горячо и искренне поздравил меня с высокой государственной наградой и вычурно рассыпался в пожеланиях мне всяческих благ.

— Помощь ваша нужна! Совета у вас хочу попросить! — в попытке сэкономить время, по-плебейски прервал я фантанирующего выспренными дифирамбами Анучина, — Александр Петрович, вы не против, если мы с Олегом Юрьевичем вас покинем? — уважительно обратился я к обкомовцу и не дожидаясь от того ответа, подтолкнул нового собеседника в сторону своего столика.