Современная филиппинская новелла (60-70 годы)

Мой богатый дядюшка начал проявлять признаки беспокойства. Скоро стало известно его решение.

— Ну, я собираюсь домой, — объявил он нам.

— Я надеюсь, ты доволен тем, как тебе гостилось у нас, братец? — вкрадчиво спросил отец, все еще надеясь на лучшее.

— Я всем доволен, — отвечал дядюшка Сатор.

— Может, вы как-нибудь снова нас навестите? — проговорила неуверенно мать.

— Я постараюсь в ближайшее время опять к вам приехать, — заверил ее дядюшка. — Ты чудно готовишь. Все было так вкусно.

Он взглянул на меня и снова подмигнул, после чего стремительно вышел из дому. Отец раскрыл было рот, чтобы что-то сказать, да так и остался с раскрытым ртом — он не предполагал, что события станут развиваться так быстро. И тут Пекто увидел, что дядюшка Сатор уезжает. Он кинулся к нему и вцепился в его руку.

— Вы уже уезжаете домой, дядюшка Сатор?

— Да, племянничек, — ответил ему дядя. — Благодарю тебя за то, что ты продемонстрировал мне свое трудолюбие и предприимчивость. Продолжай в том же духе, и годам к пятидесяти, я уверен, ты по-настоящему узнаешь цену деньгам. — Он сунул руку в карман и, вытащив оттуда какую-то мелочь, положил ее на ладонь Пекто. — Вот здесь пятьдесят сентаво. Этого вполне достаточно, чтобы начать. Когда я приеду к вам снова, надеюсь, у тебя уже будет свой дом и небольшой участок земли, не говоря уж о маленькой женушке. До свиданья, племянничек. Общий привет! — И дядюшка Сатор зашагал прочь, помахивая своей блестящей тросточкой и попыхивая огромной сигарой.

С минуту Пекто стоял как вкопанный, а потом принялся сыпать проклятиями. Повернувшись, он ринулся в свой сад и стал колотить лопатой по только что высаженным саженцам. Затем притих, вытащил из амбара волокушу на солнцепек и начал бренчать на гитаре. Но вдруг остановился, вскочил на ноги и хватил что было силы своим любимым музыкальным инструментом о ствол ближайшего мангового дерева. А потом выскочил за ворота и побежал по дороге, ведущей в деревню. И пока он не исчез из виду, слышно было, как он ругался на чем свет стоит.

Я подошел к отцу с матерью, которые стояли рядышком, бок о бок, будто два старых дерева.

— Дядя Сатор скоро снова приедет, — предсказал я им.

ОБЕД С КОРОЛЕМ

Перевод В. Макаренко

Отправляясь с отцом в гости к дядюшке Сатору, самому богатому члену нашего семейного клана, мы не предполагали даже у него заночевать. Но никогда не знаешь, чего ждать от нашего богатого родственника, и вот мы остались пожить у него в довольстве и роскоши. Мой отец часто пропадал в винной лавке, приползая оттуда чуть не на бровях. А дядюшка Сатор почти все время сидел в потайной комнате, охраняя свой сейф с деньгами и любуясь им в одиночку.

Большую часть дня и ночь я проводил сам с собой в просторной столовой, потому что слуга, безмолвный в присутствии дяди, довольно бесцеремонно выставил меня из кухни, дав коленкой под зад. Мне все время хотелось узнать, каким образом он «постепенно убивает моего дядю», но этот тип строго предупредил, чтобы я не смел больше пытаться вмешиваться в его «личные дела», а за день до того он сам же говорил мне, что только и ждет, когда помрет мой богатый дядюшка. Но поскольку дядюшка Сатор был, кажется, самым здоровым во всем нашем семейном клане, я заподозрил его слугу в неблаговидных намерениях.

Я беззаботно играл на обширном дворе, переговариваясь с птицами на деревьях, с бабочками на цветущих кустах, восторженно обращаясь к небу, солнцу, яркому дню — ко всему миру. Я доверительно беседовал со всем тем, что не могло мне ответить. Я изнывал от одиночества и тоски, и потому мне доставляло удовольствие то, что люди обыкновенно попросту не замечают. И мне очень хотелось, чтобы появился еще кто-нибудь, с кем можно было бы поговорить и кто мог бы мне отвечать. Мне очень этого хотелось. И вот тут появился… он.

Незнакомец выглядел весьма прилично и интеллигентно. Он был опрятно одет и с виду довольно симпатичен. У него были ухоженные усы, вытянувшиеся в стрелку, которые он, очевидно, чернил специальным карандашом. И он располагал к себе доброй улыбкой. Судя по галантным манерам, это мог быть процветающий торговец. Я встретил его с замиранием сердца.

— Могу ли я быть вам чем-нибудь полезен, господин? — обратился я к нему.

— Да, конечно, сынок, — отвечал он. — Я и не предполагал встретить в этой части страны таких культурных людей, как ты. Мне казалось, вы живете тут точно дикари и обращаетесь с приезжими наподобие того, как варвары обходятся с добрыми христианами.

— Ну что вы! Мы не носим обуви и одежды из магазинов готового платья, если вы под этим подразумеваете настоящую цивилизацию. Это так. Но мы тут делаем свое дело и раз в году ходим в церковь взглянуть на прекрасный разукрашенный алтарь.

— Ну, это еще вряд ли можно назвать цивилизованностью, сынок, — покровительственно заметил пришелец. — Я давненько предполагал в вас примитивных людей по вашему образу жизни. Как у вас тут, верят в доброго бога или нет, сынок?

— Вообще-то да, только я никогда не видел Его тут, в округе, — честно ответил я ему. — Но все у нас говорят, что Он — везде. Иногда, когда мне грустно или что-нибудь нужно от Него, я становлюсь на колени и молюсь: «О Господь наш, сын благословенной Девы Марии, будь милостив, снизойди и помоги мне». И чудится, что вдруг повсюду начинают гудеть таинственные колокола.

— Ну и ну. А ты счастливчик! — воскликнул он. — Сподобился узреть истинный свет божественный. Дикарей, насколько я знаю, Господь не дарит явлением своим.

— У меня есть дядя, который одно время носил церковное облачение. Но горожане стали относиться к нему с недоверием, как только он отгрохал себе роскошный дом. У него была также огромная машина…

— Да-а, ловкий человек, — поразился незнакомец. — А где он теперь?

— В тюрьме он, — объяснил я ему. — Двадцать лет. Я слыхал, что он ловко морочил голову многим богатым вдовушкам, вымогая у них деньги. Так у нас поговаривали. И еще ходили слухи, что он присвоил церковную казну. Но мне он нравился, потому что не был похож на остальных церковников. Он всегда в своих проповедях говорил, как надо жить в этом мире, как надо веселиться и наживать богатство.

— Ну а сам-то он делал то, что проповедовал, сынок? — спросил он.

— Конечно, делал, господин. У него тут, в городе, были лучшие земельные участки, были такие женщины… Не знаю, как насчет бизнеса и обогащения, но после него осталось множество розовощеких малышей, носящих его имя.

— Да-а, вот это и называется быть преуспевающим человеком, — заключил незнакомец, а затем вдруг спросил, будто припомнив что-то важное: — Скажи-ка, сынок, где твой отец?

— Он дома.

— Давай-ка сходим за ним. Мне бы нужно с ним увидеться.

Мы вошли в дом. Незнакомец уселся в мягкое кресло дядюшки Сатора, нетерпеливо поглядывая на меня.

— Ну, сходи-ка за отцом, сынок.

— Да он сейчас заснул спьяну.

— Так разбуди его, — попросил он. — У меня есть одно предложение. У него, должно быть, куча песо запрятана где-нибудь в этой роскошной обители.

— В этом доме, насколько мне известно, действительно есть куча денег, но у моего отца нету ни сентаво. Мы тут всего лишь гости и завтра отправляемся восвояси, в свою травяную хижину.