Современная испанская новелла

— Давайте поищем в норах, — предложил Дамасо.

Раки сидят в норах… Особенно крупные раки. Огромные клешни — их орудие защиты. Иногда приходится засовывать в нору всю руку, чуть не до плеча. Сказать, конечно, проще всего. А ты попробуй просунь руку^г в узкую рачью нору, не зная заранее, найдешь ли там добычу. Ведь делаешь это вслепую, шаришь ощупью…

Ребята скинули с себя рубашки. Дамасо постарался засунуть всю руку в нору, аж щекой прижался к глинистой кромке берега, чтобы забраться поглубже. В его спокойных, лучистых глазах читалось напряженное ожидание. Все его существо в эту минуту было подчинено невидимой, скрывшейся под водой руке. Он зажмурил глаза, сделав еще одно усилие проникнуть как можно глубже в нору. Потом медленно и осторожно стал вытягивать из нее руку, вымазанную черным илом и глиной. В ней болтался схваченный за клешни здоровенный темный рак. Филипе и Андрес тоже отыскали себе норы: уж очень хотелось повторить подвиг Дамасо. Но им это оказалось не по плечу. Поэтому все трое решили снова взяться за поручейник — среди его стеблей иногда попадается и мелкая рыбешка, которая, прыгая на берегу, изо всех сил старается вернуться в воду.

Солнце уже заходило, и ребята почувствовали, как предвечерняя прохлада начинает пробирать их. Чтобы согреться, они решили побегать по лугу. Недалеко от них с грохотом промчался поезд. Помахав ему своими рубашками, они стали одеваться. Потом пересчитали спрятанных в беретах раков. Последние перепелки проверещали свою прощальную песенку. Все короче становились пробежки и лёт пугливых трясогузок, а из гнезд, укрытых в ветвях кустарника, все настойчивее раздавался призывный писк. Вот промелькнул и бесшумно юркнул в листву замешкавшийся где-то щегол. Над большим темным деревом повис белый, точно вырезанный круг луны. Нахлобучив на голову набитые раками береты, ребята двинулись в обратный путь. Теперь они шагали не так бодро, как прежде, и уже не гуськом, а рядышком, обхватив друг друга за шею. Багряный шар заходящего солнца быстро спускался за горизонт.

— А бывают красные рыбы? — вдруг спросил Фелипе.

— Нет, не бывают, — ответил Дамасо.

— Да, но те, что на спичечных коробках, ведь красные.

— Э^т° потому, что их так раскрашивают, — пояснил Андрес. — Я гоже вот возьму и нарисую какую-нибудь рыбу, а потом раскрашу ее.

— Но раз они не красные, зачем же их тогда раскрашивать? — не успокаивался Фелипе.

— Чтобы они стали красные. А ты знаешь, что есть рыбы, похожие на раков: когда их варишь, они тоже делаются красными. Только в реке таких не бывает. Такие, наверно, водятся в море.

— А какое оно, море? — поинтересовался Фелипе.

— Большое, — ответил Дамасо. — Очень большое.

— А где оно?

— Там, где конечная остановка поезда. Поезд всегда доходит до самого моря.

— Мы еще маленькие, — вздохнул Фелипе, — и многого не знаем.

— Я-то кое-что знаю, — заметил Дамасо. — Мне Ведринес рассказывал, а он много разных вещей знает. Вот если засунешь руку в нору, ничего там не найдешь, а потом никак ее оттуда не вытащишь — это и значит много знать.

Было уже совсем темно. Ребячий разговор звучал все тише. Мальчики то и дело спотыкались и тогда стукались головами. Казалось, что их дыхание и голоса слились воедино. На мосту они остановились и опять взялись кидать камни в реку, чтобы раззадорить страшную змею — невидимку. Дамасо бросил только один камень, и то неохотно. Ведь он знал такие вещи, о которых Андрес и Фелипе даже не догадываются. Но он нм ничего не расскажет. Нет! Никогда, никогда не часскажет.

Понс Прадос, Эдуардо

ИСТОРИЯ КАК ИСТОРИЯ

Распахнулась дверь, и на пороге возник секретарь — тяжело дышит, форменное кепи, продавленное и засаленное, сползло на уши, глазки моргают чаще обыкновенного. Ловя ртом воздух, он прокричал:

Господин мэр, они идут сюда, сам только что видел!

— Ах, Пьер! Сколько раз я тебе говорил: в служебное время в бистро ни ногой!

Клянусь, господин мэр, я там не был! А что своими собственными глазами их видел, так это правда, клянусь вам!

— Ну и кого же ты видел, позволь полюбопытствовать?

— Солдат, господин мэр, солдат! Испанцев!

Тут уж господину мэру (а это был мосье Дебре собственной персоной) пришел черед не моргать — хлопать глазами. Оно, конечно, верно, деревня от границы не ахти как далеко — часа два пехом, самое большее, а когда под боком у тебя чертовы эти иберы, то и впрямь дивиться нечему. Тем паче, если все вверх тормашками. Однако и то верно, что вон уж сколько месяцев не слышно этой трескотни — ни с чем ее не спутаешь: года два ни днем ни ночью от нее покоя не было всем двумстам с лишком обитателям Пик — сюр — Сегра. Так что и по здравом рассуждении не мог никак господин мэр взять в толк, откуда бы им взяться, этим солдатам, будь они неладны.

— И где ты, говоришь, их видел?

— Они от Серро Альто тропой спускаются, господин мэр.

— И много их?

— Да не так чтоб очень. Человек двенадцать будет.

И, одержим вдруг жаждой деятельности, наказав секретарю мигом сыскать всех господ муниципальных советников, мосье Дебре принялся лихорадочно извлекать из ящиков стола папки и ворошить в них бумаги.

— А ну прибавь шагу, ребята. Всего ничего осталось.

— Да не скачи ты так, черт полосатый! Не ровен час, носилки опрокинешь.

— Чего б не дал я за то, чтоб по — человечески помыться. Добрый месяц с себя не снимаю одежды.

— Я вот одно знаю, — веско молвил другой, — согласно конвенции Лиги Наций, мы имеем право на воду, соль, огонь, на то, чтоб ночевать под крышей и…

— …и с алькальдовой дочкой в ее постели, — досказал с издевкой третий.

— Не дурно б, конечно… Только с меня хватит и пачки какого ни есть горлодера да коробка спичек.

— Перебьешься. Главное сейчас — это отправить раненых в больницу.

— Эй ты, впереди, смотри, куда копыта ставишь: так ему и кости, какие еще целы, переломать недолго.

— Иньяки доходит, лейтенант. Все одно и то же: подавай ему священника. Если мы не нажмем, он у нас по дороге кончится.

— Хорошо. Нагони передних и передай, чтоб ходу прибавили. А вы там, сзади, что носы повесили?

— Вот скажи, лейтенант, правду говорят иль нет, — спросил один вполголоса, — мол, первое впечатление — самое наиверное? По всему видать, нас, республиканцев, здесь не шибко жалуют.

— Вот и все, господа советники, что я имел вам сообщить. А теперь немедля нам надобно принять какое-нибудь решение.

— Принять так принять, но… разве не поступало на сей счет каких-либо указаний от префекта?

— Один циркуляр — он датирован 16 августа 1937 года — тут у меня действительно имеется. Называется «Общая инструкция, регламентирующая положение беженцев из Испании». Однако от нее нам пользы как от козла молока: она предписывает препровождать беженцев в лагерь Гюрз и там их интернировать. А лагеря-то нет! Его снесли больше года назад, это когда басков в Каталонию выдворили.