Современная румынская пьеса

К и т л а р у. Ну и что, это ваше право.

Н и к у л и н а. Да. Но я была не одна! А со знакомым интеллектуалом, мы с ним литературу обсуждали, а мой муж дверь взломал и стал грозить, что подожжет дом, хотя он не имеет никакого полного права, потому что это моя жилплощадь, а не его. Когда он перебрался в Бухарест, у него и прописки-то не было… Потому что он жил в Лугоже {38} и работал на фабрике «Арома»…

К и т л а р у. Сигареты?

Н и к у л и н а. Да нет! Томатный сок в бутылках. Потрясающий. Идет на экспорт. Хотите я вам принесу попробовать? Или не уважаете?

38

Лугож — городок на востоке Румынии, в жудеце Тимиш.

К и т л а р у. Не уважаю.

Н и к у л и н а. Так вот. Столковались они, значит, с соседкой, между ними давно уже шуры-муры, вот она и дала ему телеграмму, чтобы он в среду приехал. Обычно-то он в субботу возвращается. И все это — чтобы отнять у меня жилплощадь, о чем у меня есть доказательства и документы — вот, можете убедиться. (Кладет их на стол.)

К и т л а р у. Не надо.

Н и к у л и н а. Что же касается драки, так ее и вовсе не было, потому как увидел интеллектуал, какая заварушка получается, вышел из комнаты и сказал «Куки, дорогая, я не выношу скандалов» — и ушел через черный ход.

К и т л а р у. И больше не пришел?

Н и к у л и н а. Как же он мог прийти, если ему ключицу сломали? Так что напишите статью в газете, которая восстановит факты и осудит тех, кто нарушает покой трудящихся, чтобы отнять у них жилплощадь, которую, сами знаете, не так легко получить… Статья завтра появится?

К и т л а р у. Завтра нет, но непременно появится.

Н и к у л и н а. Когда?

К и т л а р у. Когда и у нас будет площадь.

Н и к у л и н а. Боже мой, и у вас проблема площади!

К и т л а р у. Конечно.

Н и к у л и н а. Ну, это уж ваше дело. Я не вмешиваюсь, не люблю влезать в чужую жизнь… А товарищ Бэженару где работает?

К и т л а р у. Этажом выше.

Н и к у л и н а (собирая бумаги). Так что я вас не буду задерживать, вижу, вы заняты… Успеха в труде! (Собирается уйти, вдруг вспомнила.) Да! Про ключицу, пожалуйста, не пишите, между нами говоря, хоть мой друг — интеллектуал, а и он двинул. Привет, товарищи! (Уходит.)

Пауза. Китлару и Паскалиде работают.

К и т л а р у. Паскалиде, ты что делаешь? Пишешь?

П а с к а л и д е. Пишу.

К и т л а р у. Ну и получается?

П а с к а л и д е. Да где там.

К и т л а р у. Знаешь, а мне не хочется уходить. Обидно как-то.

П а с к а л и д е. Ну, сделай что-нибудь.

К и т л а р у. Что?

П а с к а л и д е. Возмутись! У тебя же незапятнанное прошлое.

К и т л а р у (иронично, с оттенком грусти). В том-то и беда. У меня чистое прошлое, у меня светлое будущее, у меня только нет настоящего.

Паскалиде встает, включает радио. Звучит музыка, по усмотрению режиссера, не громкая и не слишком джазовая.

Мне жаль расставаться с газетой, с людьми. Я привык к тебе, Паскалиде. Мне будет не хватать тебя.

В этот момент радио передает: «Сегодня утром возвратился из Варшавы министр по делам печати товарищ Йон Пэскэлою. В аэропорту Отопень {39} его встречали…»

39

Отопень — международный аэропорт в Бухаресте.

П а с к а л и д е (выключает радио). «Мне будет не хватать тебя!» Велика важность! Тебе будет не хватать Паскалиде… Другого, поприличнее друга ты не мог найти? Был бы ты хоть другом Пэскэлою.

К и т л а р у. Чьим?

П а с к а л и д е. Пэскэлою. Чтобы ты мог громко заявить: «Сегодня вечером я ужинаю в «Атэне-Паласе» {40} с моим другом Пэскэлою». — С кем? — «С Пэскэлою». И чтобы однажды, когда твои дела будут из рук вон плохи, здесь раздался телефонный звонок. Простой звонок. «Товарищ Пэскэлою просит товарища Китлару». Простой звонок… Ты знаешь, дружище, как через века будут писать о предыстории и истории нашей планеты? Был каменный век, бронзовый век, век железа и век телефонов…

40

«Атэне-Палас» — один из лучших и старинных отелей Бухареста.

Б э ж е н а р у (входя, замогильным голосом). Китлару, тебя ждет шеф…

П а с к а л и д е. Если меня будут спрашивать, я в отделе проверки. (Выходит.)

К и т л а р у (зрителям). Меня ждет шеф! Пробил мой час… Последний час… Любой час ранит, последний убивает. Кто это сказал? Не помню. Забыл. (Уходит.)

Медленно поднимается внутренний занавес. В своем кабинете К р и с т и н о ю снимает телефонную трубку, одновременно читает, вернее, просматривает машинописный текст.

К р и с т и н о ю. Да… Да… Да…

Прежде чем он произносит последнее слово, звонит второй телефон.

(Вешает трубку, отвечает по второму телефону.) Разумеется. (Продолжает читать рукопись.)

Звонит третий телефон.

(Снимает трубку.) Исключено! (Кладет трубку.)

Входит К и т л а р у.

(Застыл в задумчивости. Наконец он «заметил» Китлару, что-то пробормотал.) Пожалуйста, Китлару. Садитесь.

Китлару подходит к столу.

Я вас вызвал вот по какому поводу…

Входит с е к р е т а р ш а.

Попросите ко мне Бэженару!

С е к р е т а р ш а уходит.

Садитесь, прошу вас… (Нарочитая вежливость.) Нам надо кое о чем поговорить. Будьте уверены, мне это в достаточной степени тяжело. Очень тяжело… Я бы предпочел вызвать вас и сказать…

Входит с е к р е т а р ш а.

Что случилось?

С е к р е т а р ш а. У телефона товарищ министр Пэскэлою. По прямому. (Уходит.)

К р и с т и н о ю (от страха готов сбежать, но овладевает собой, поднимает трубку). Да… Да… Конечно. Он рядом со мной. (Закрывает рукой трубку, потрясенный событием, шепчет Китлару.) Товарищ Пэскэлою.

К и т л а р у (берет трубку). Да, я… Не могу, старик, клянусь, не могу. Никак… Когда?.. Хорошо, старик, хорошо… Да разве от тебя можно отделаться? В восемь — точно. В «Атэне-Паласе». Обнимаю. (Кладет трубку.)