"Современная зарубежная фантастика-1". Компиляция. Книги 1-21
Шрифт:
Другим фактором было ожидание подходящей возможности. И на это тоже можно было просто ответить. Рорвакс принес новость о том, что президент Харзин из Кериоса приезжает в Ламбию, чтобы встретиться с королем Перасмоном, после переговоров, которые шли некоторое время между их техническими советниками. Это могло означать только то, что перемирие между двумя державами не за горами, после чего Перасмон станет героем, а шанс Фрескеля-Гара на власть и славу будет навсегда потерян. Если он собирался сделать свой ход, казалось, это должно было произойти очень скоро или никогда.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ТРЕТЬЯ
«Атака!
Сотрясение перебросило его через перила, в сигнальный отсек над главным орудием на палубе. Он лежал скрюченный, полубессознательный, боль пронзала, казалось, каждый сустав его тела. Звуки криков и воплей пронзали звон в ушах. Он ошеломленно подтянулся, используя мачтовую стойку у флагштока. Палуба под ним уже тревожно наклонилась. Когда он поднял глаза, центр судна осветился оранжевым цветом, вырисовывая обломки и тела, подброшенные в воздух. Фигуры, шатаясь, вышли на мостик над ним и быстро распались вместе с дверью и трапом позади них, когда самолет сделал второй проход, стреляя ракетами и пушками.
***
Море было неспокойным под шквалистым ветром, серым, чуть темнее неба. Джиссек чувствовал, как холод пробирается в его кости сквозь мокрую, пропитанную маслом одежду и прорезиненный брезентовый пол плота. Он знал, что они не смогут долго продержаться здесь, всего в пятидесяти милях от шельфового ледника. Но было бы неприлично так говорить.
Теперь их было всего двое. Двое из них, во всяком случае, живы. Оператор гидролокатора, потерявший ногу, умер, может быть, час назад, но он все еще лежал, положив голову на колени энсина Торка. Сохранялся как клочок дополнительного укрытия от ветра? Или у них просто не было сил поднять тело за борт? Возможно, они просто не видели в этом смысла. Холод затруднял мышление и делал его спорадическим, само по себе усилием воли.
Торк тоже был ранен, получив что-то в спину — пулю, осколок или летящие обломки. Он тяжело дышал и прерывисто кашлял, отчего во рту текли струйки крови. Ему было всего девятнадцать, его первая боевая поездка. Но он не жаловался. Джиссек и сам чувствовал себя не больше, чем мальчиком. Внутренне он готовился к мысли о том, что ему придется в одиночку столкнуться со всем, что его ждет впереди. Он посмотрел на лицо мальчика. Оно побледнело, приобрело зеленоватый оттенок. Торк сухо облизнул губы. Автоматически Джиссек начал взвешивать риск потратить впустую их ограниченные запасы. Затем, спохватившись и испытывая отвращение к собственной подлости, он отвинтил крышку фляги с водой и протянул ее ему. Торк отпил, благодарно кивнул и передал ее обратно. Джиссек завинтил крышку, не отпивая сам, и вернул флягу в ящик для выживания.
Он видел, как надувались другие плоты и как люди забирались в них в свете пламени тонущего корвета. Но если они еще где-то были, то скрылись из виду еще до рассвета. Единственным напоминанием от одного безрадостного горизонта к другому о том, что «Бесстрашный» когда-либо существовал, был труп, гротескно плавающий примерно в сорока футах от них, который упорно держался вместе с некоторыми кусками плавающих обломков.
Это казалось странным. Если другие плоты скрылись из виду, почему же этот местный клочок мусора тоже не рассеялся? Течения творят странные вещи, предположил он. Фигура, которую он заметил ранее на горизонте, казалась ближе и напоминала лед. Означало ли это, что их несет на север?Он подумал об Илии, суетящейся со своими растениями и красящей стены в квартире, на которую они наконец-то наскребли достаточно денег, и о Лоше, который просто ковылял в последний раз, когда Джиссек был дома в отпуске и видел его; о своих родителях, возящихся в своем саду и вечно беспокоящихся о нем. Если конец будет долгим и затянутым, он надеялся, что они никогда об этом не узнают. Голод скручивал его желудок. Может быть, пора отмерить себе завтрак. Или будет практичнее и разумнее подождать, пока... Он снова это делал.
«Сэр…?» Голос Торка был похож на сухое карканье, но внезапно прозвучал настойчиво. Джиссек поднял глаза. Торк смотрел на что-то высоко и позади него. Джиссек напряженно повернулся, чтобы посмотреть через плечо.
Как он мог налететь на них, не издав ни звука, он не знал. Он выглядел как огромное металлическое яйцо размером с грузовик, висевшее в воздухе примерно в ста футах от них. «Что это, сэр?»
Джиссек покачал головой. «Я не уверен». Он никогда не видел ничего подобного.
«Это их?» — испуганно спросил прапорщик.
«Я не могу сказать».
После, по-видимому, осмотра их, объект приблизился. Джиссек почувствовал, как у него пересохло во рту. Он приблизился всего на несколько футов, навис над ними, а затем опустился, чтобы погрузить свою нижнюю часть в воду так, чтобы вертикальная часть его поверхности оказалась рядом с плотом. Панель, которая была невидимой, открылась, открывая камеру с внутренней дверью, за которой находилось большее, освещенное оранжевым светом пространство, показывающее проблески арматуры и панелей оборудования. «Вы меня слышите?» — раздался голос изнутри.
Джиссек оцепенело кивнул. «Да... Кто ты?»
«Сейчас об этом слишком много говорить. К тому же, не похоже, что у тебя есть целый день, чтобы сидеть и слушать. Это самое близкое, что я могу сделать. Сможешь перебраться? Там достаточно места для троих».
«Нет», — ответил Джиссек. Желание исправить было рефлекторным. «Только двое».
***
Они перемещались назад во времени, к началу войны.
Врач Шапьерона объявил, что невредимый матрос с плота спал, хорошо поел и был достаточно силен для посетителей. Его товарищ все еще был без сознания после операции, и шансы на выздоровление были невелики. Ситуация не требовала приставаний толпы допрашивающих. Френуа Шоум, которая технически отвечала за политическую миссию, решила, что она и Хант поговорят с ним. Его звали Джиссек, как установили медики, и он, по всей видимости, был ламбийцем.
ZORAC быстро повысил свою квалификацию переводчика с помощью контактов, установленных в ходе этих разведывательных визитов. Подходы были ограничены отдельными лицами, что имело риск того, что человек, к которому обращались, мог не сказать им ничего ценного. Хант предложил упростить все и сэкономить время, разместив зонд в центре университетского городка с концентрацией людей, которые могли бы ответить на что угодно, и завершив все это одной операцией. Данчеккер, однако, чувствовал, что при всей истерии и волнении, которые, вероятно, вызовет такой трюк, они, вероятно, окажутся слишком заваленными вопросами и требованиями объяснений, чтобы иметь возможность задать хоть что-то, и нынешняя политика возобладала.