"Современный зарубежный детектив". Компиляция. Книги 1-33
Шрифт:
– Я желаю ему только добра! – заверила ее Анастасия.
– Когда желают мужу добра, не ложатся в койку с первым встречным!
– О, вы из полиции нравов? У вас-то и мужа никогда не было!
– А вы недостойная жена! Сегодня вечером мисье все узнает и прогонит вас.
Арма ушла на кухню, а Анастасия, в полном смятении, убежала в спальню и разрыдалась. Она не представляла, что делать.
16 лет назад.
Первый Большой уикенд Анастасии в Вербье
В ту пятницу уже в десять вечера сотрудники Эвезнер-банка брали штурмом бар “Паласа Вербье”.
Ольга, сдержав обещание, данное Клаусу, притащила туда своих дочерей. Они стояли вокруг высокого столика, в центре которого красовалось шампанское в ведерке со льдом. К Клаусу
Несмотря на всю свою красоту, стройность и элегантность, Клаус имел довольно злобный вид, смотрел мрачно, говорил отрывисто и грубо. Даже агрессивно. А главное, он оказался жутко претенциозным и кичился своей знатностью и состоянием. Анастасии это претило, чего не скажешь об Ольге.
Макер же, симпатичный молодой человек, ухоженный и предупредительный, хоть и немного приставучий, подкупал своей любезностью и добротой. Он явно был не уверен в себе – чувствовалось, что Анастасия привлекает и пугает его одновременно. Ольга, которой не было равных в умении использовать людей, мгновенно убедила его провести их завтра на грандиозный бал Эвезнер-банка.
Ирина изо всех сил старалась участвовать в разговоре, Анастасия же, совсем затмившая сестру, почти не обращала внимания на собеседников. Она нервничала, не спуская глаз с больших настенных часов. Было уже десять тридцать. Оставалось каких-нибудь полчаса. Она не хотела его упустить.
Ольга ликовала: ее доченьки тусуются с богатым аристократом и наследником банка! Когда Клаус направился к бару за очередной бутылкой шампанского, а Макер, по его собственному выражению, вышел “по нужде”, Ольга радостно воскликнула – по-русски, чтобы их не поняли:
– Видите, девочки, как Господь вас любит. Эти мужики просто сгорают от желания, глядя на вас!
– Особенно на Анастасию, – вздохнула Ирина. – У них прямо слюнки текут. А меня словно не существует. Никто меня не замечает.
– Очень даже замечают, милая, – успокоила ее мать. – Видишь того типа? Он уже давно на тебя глазеет!
– Он старый! – возмутилась Ирина.
– Да нет же, ему не больше сорока. Знаешь, дочь моя, дареному коню в зубы не смотрят.
Совсем рядом с ними какой-то человек, смешавшись с толпой банкиров, подслушивал их разговор. Притворяясь, что рассеянно вертит в руке пустую рюмку из-под водки, он не упускал ни слова, тем более что они говорили на его родном языке. Это был один из самых важных клиентов отеля. Из тех, кого лучше не огорчать. Из тех немногих счастливцев, кто останавливался прямо в “Паласе” на время выездного уикенда Эвезнер-банка. Весь персонал был у него на побегушках. К нему подошел официант.
– Еще рюмочку, месье Тарногол? – спросил он. – “Белугу” on the rocks, как всегда?
Тарногол раздраженно отмахнулся от него, и тот исчез.
В одиннадцать вечера случилось чудо. Ольга, выяснив, что человек, с вожделением глядевший Ирину, – управляющий активами в Эвезнер-банке, достигший лучших годовых показателей, решила проявить инициативу и отправилась знакомить его с дочерью.
В ту же минуту Клаус предложил уйти из “Паласа” и двинуться всем вместе в ночной клуб в Вербье. Макер поддержал его. Анастасия, усмотрев в этом возможность смыться, обещала приехать прямо туда, если, конечно, мама позволит.
Когда они вышли, Анастасия окликнула мать:
– Мама, Клаус зовет нас в ночной клуб!
– Так иди, доченька! Чего ты ждешь?
– Я, видимо, поздно вернусь, вот и хотела попросить у тебя разрешения…
– Давай, давай! – обрадовалась Ольга. – Иди, развлекайся! Только поосторожнее там. Завтра все мне расскажешь. Ну, вон отсюда!
Анастасия просияла. Она поцеловала мать и поскорее убежала. В спешке она не заметила человека, не спускавшего с нее глаз.
Она пронеслась по тому же узкому коридору, открыла дверь служебного входа и увидела его. Он не успел еще снять гостиничную форму, но царственного вида не утратил. Анастасия не удержалась и громко окликнула его по имени. Какое красивое, восхитительное
имя!– Лев!
Он обернулся и одарил ее улыбкой, сверкнув идеальными зубами.
– Ровно одиннадцать, минута в минуту! – сказал Лев, у которого только что закончился рабочий день.
Она бросилась к нему и поцеловала долгим поцелуем. Долгим головокружительным поцелуем. То, что она чувствовала, было неописуемо. Словно у нее внутри что-то взорвалось. Словно мурашки по телу пробежали. Словно тысячи разноцветных бабочек вырвались из ее груди.
Они поднялись на служебном лифте под самую крышу “Паласа”, где находились крохотные клетушки сотрудников. Он привел ее к себе. У него было очень чисто и повсюду лежали книги. Не прекращая целоваться, будто их губы слились воедино, они неторопливо разделись в мерцании множества свечей, которые Лев расставил к ее приходу. В его комнатке, вдали от мира, от мороза, у мансардного окошка, из которого открывался поразительный вид на долину Роны, они занимались любовью.
Анастасия давно не была девственницей. Она ни в чем себе не отказывала. По совету матери, она послушно ложилась в койку со всякими мажорами из Клостерса, Санкт-Морица и Гштада. “У мужчин есть определенные потребности, – любила повторять ее мать, – надо их удовлетворять, иначе они никогда тебя не выберут”.
Но чувства, которые она испытала той ночью со Львом, были ей внове. Они еще не спали, когда забрезжил рассвет. Обнявшись, они смотрели, как над горными хребтами медленно встает солнце, раскрашивая небо чудесными цветами. Лев крепко прижимал ее к себе сильными руками, скользя кончиком пальца по ее обнаженной спине, и она вздрагивала от каждого прикосновения. Она его любила. За эти несколько часов она поняла, что значит любить.
Наконец Анастасия заснула. Когда она снова открыла глаза, его уже не было рядом. Лев сидел у кровати. В гостиничной форме. Он протянул ей чашку дымящегося кофе и полную корзинку еще теплых круассанов.
– Мне пора на смену, – сказал он. – Оставайся тут сколько захочешь. Спустишься на лифте. Дорогу ты знаешь.
– Когда мы увидимся? – спросила Анастасия.
Лев, похоже, был удивлен ее вопросом: – Увидимся? Ты хотела бы снова со мной увидеться? – Конечно, я хочу снова с тобой увидеться. Что за вопрос? – По-моему, я тебе не пара. – Что значит “ты мне не пара”? – изумилась она. – Я мелкий служащий без будущего. Живу под крышей отеля, в котором выполняю грязную работу. Существую на чаевые, если клиенты соблаговолят мне их оставить. Я гол как сокол, Анастасия! У меня ничего нет. Я жалкий гостиничный мальчик на побегушках! – А я кто, по-твоему? – Богатенькая русская княжна, которая проводит зиму в Швейцарии, лето на Лазурном берегу, будучи налоговой резиденткой Англии или Монако. Она рассмеялась и поцеловала его. – Ничего подобного! – Упиваясь ощущением свободы и полноты жизни, она просияла при мысли, что в кои-то веки можно не врать. – Мы с сестрой спим в каморке вроде твоей. Моя мама – продавщица в универмаге. У нас нет ни гроша в кармане. В Вербье мы теснимся втроем в мерзком номере “Оберж де Шамуа”. Мама хочет любой ценой ввести нас в высшее общество и выдать за князя, барона или кого-то в том же роде. Мы тоже бедняки, к твоему сведению! И да, я очень хочу снова увидеться с тобой! Я вообще больше не хочу с тобой расставаться. Он ответил ей влюбленной улыбкой: – Анастасия, то, что я сейчас чувствую к тебе, я никогда ни к кому не испытывал.
– Анастасия?
Макер затормозил у отеля, где уже собрались сливки банковского общества Женевы. Было 7.25 вечера.
– Ты в порядке? – спросил Макер.
Она утерла слезу:
– Все хорошо.
– Ты плачешь?
– Нет, что-то в глаз попало.
– Литературный ответ, – заметил он. – От этого слезы не льются.
– Льются, чтобы смыть воспоминания.
Он не понял. Парковщики открыли дверцы с двух сторон, и их подхватила толпа, валом валившая в отель. В белом мраморном вестибюле бурный поток банкиров, гордо выступавших под руку с супругами, стремился к банкетному залу на втором этаже. Гости приветствовали друг друга, громко разговаривали, взволнованные приближающимся концом года и раздачей бонусных слонов, и, преисполненные собственной значимости, твердили себе, что они и есть элита и сливки общества.