"Современный зарубежный детектив". Компиляция. Книги 1-33

Ноэми наконец повернулась к нему лицом:

— Роман на одну ночь? Напоминаю тебе, мы с тобой пока ничего не сделали.

— Ну, это-то можно уладить прямо сейчас…

* * *

Назавтра Ноэми приехала в комиссариат на час раньше и нашла всю команду уже в сборе, а на столе кофе и какую-то выпечку. Она отрезала себе кусок и вгрызлась в него, будто не ела неделю.

— Все согласны, что это отвратительно? — поперхнувшись, заявила она.

Буске и Валант прыснули, а Милк огорчился:

— Это фуасса [599] , мучная лепешка. Местное фирменное блюдо. Моя мама испекла.

— Ей не говори, но это правда несъедобно.

Ноэми уселась за свой компьютер и заметила лежащий на клавиатуре конверт с пометкой «личное», адресованный на ее имя. Результаты сравнения восьмимиллиметровых пуль. Специалисты-баллистики сработали быстро, и информация останется «отложенной». Ноэми включила компьютер и открыла письмо, пришедшее из генетической лаборатории. Сравнение было сделано между образцами ДНК тела, извлеченного накануне из развалин общинного дома, и биологическим материалом, взятым с нижнего белья и зубных щеток детей в день их исчезновения.

599

Фуассу, или фугас, пекут во многих средиземноморских и южных странах; в переводе с французского это слово обозначает «мучная лепешка». Его выпекают разной формы — в форме листа, круга, овала или прямоугольника, но всегда с отверстием внутри. На юге Франции в тесто добавляют оливки, лук, сыр, свиное сало, сушеные или вяленые помидоры, анчоусы и душистые травы.

И естественно, обнаружилось совпадение с одним из двоих: Сирила или Эльзы.

Полицейские уселись: Ромен на край стола, остальные — на стулья.

— Это Сирил Кастеран, — сообщила Шастен.

Ромен крепко растер лицо ладонями, как делают, чтобы проснуться.

— Как поступим с семьей? — спросил он.

— Андре Кастеран попросил меня об одной услуге. Я рассчитываю сдержать данное ему слово. Сообщим только ему, пусть сам решит, говорить жене или нет. Боюсь, если она узнает, мы ее потеряем или она совершит глупость. Она живет только надеждой.

— Мы в любом случае не обязаны общаться со всей семьей, — добавил Буске. — Мы говорим мужу, а будет это обсуждаться между ними или нет — уже не наша ответственность.

— Она поверит, только если ей под нос сунут результаты анализа ДНК, да и то не факт, — согласилась Ноэми. — Вызовите мсье Кастерана.

— А если он спросит зачем?

— Не беспокойся, он прекрасно поймет, что случилось, если его вызывают в полицию.

Ноэми бросила в кофе сахар и помешала, думая о своем. Затем снова взглянула на конверт, который придется потихоньку спрятать в ящик до того дня, когда она решится рассказать им об этих восьмимиллиметровых пулях. Той, что обнаружили в голове поспешно закопанного неизвестного, и другой — из подголовника пикапа. С интервалом в двадцать пять лет. Однако встревожило ее другое: ведь конверт должен был перемещаться внутри службы? Из лаборатории в комиссариат Деказвиля. Выходит, на нем не может быть марки. Однако она есть. Тогда Ноэми пригляделась внимательнее и установила, что письмо послано из Испании. Она поглубже устроилась в кресле, аккуратно распечатала конверт и за уголок вынула письмо, стараясь не оставлять нигде отпечатков пальцев, на случай если бумагу понадобится подвергнуть анализу. Впрочем, кто-то, похоже, решил упростить ей работу, добровольно поместив в центре листа превосходный отпечаток, явно большого пальца, да еще красный. Рассмотрев поближе, она установила, что это не чернила. Глубокий красный цвет, местами карминовый, неровный. Кровь. А под отпечатком — адрес и инструкция: «Казанова. Церковь в Бьельсе [600] . Испания. Только вы».

600

Бьельса — город в Арагоне.

Отпечаток пальца и свежий образец ДНК. Кто-то проявляет себя ей, и только ей, и хочет, чтобы она имела возможность уверенно его обнаружить. Ноэми могла бы отправить все в лабораторию и дожидаться результатов, но она была совершенно убеждена, что этот «кто-то» пытается привлечь к себе именно ее внимание.

— Есть новости? — спросил Милк, увидев, что, вскрыв конверт, она нахмурилась.

— Да нет. Или да. Небольшая оплошность. Я не заметила, как промелькнуло время, и пропустила прием у своего психотерапевта в Париже. Так что мне непременно надо туда поехать.

— Вам придется ехать на Север? — воскликнул мальчишка-полицейский, которому подобное путешествие казалось настоящим приключением.

— Думаю, да, если только какой-нибудь ловкач за ночь не перенес столицу.

— Это обязательно? Я могу сказать тем, в Париже, что вы абсолютно чокнутая и вам ни в коем случае нельзя покидать Деказвиль.

— Ты прелесть, Милк, но, увы, это обязательно. Если Юго согласится отвезти меня туда, мы будем в Париже сегодня вечером, а завтра днем я к вам уже вернусь.

Она подхватила пальто и набросила его себе на плечи:

— Ромен, предупреди, пожалуйста, майора Роза, хорошо?

И Ноэми покинула их, слегка удивленных столь поспешным отъездом.

* * *

В спальне Ноэми пошарила в шкафу, засунула руку между двумя свитерами и достала небольшой дорожный кофр для оружия. Она открыла его, вытащила за рукоятку пистолет, и ствол задрожал. Они все еще были чужаками, а так не могло больше продолжаться. Ноэми говорила, что снова стала фликом, но к такой службе прилагается оружие. И она пообещала себе, что по возвращении из Испании преодолеет эту последнюю преграду. Преодолеет сама, совершенно самостоятельно, без помощи Мельхиора.

На мостках она потрепала Пикассо по загривку, велела ему быть благоразумным, а затем бросила сумку на заднее сиденье припаркованного перед домом кроссовера «форд».

— Я прихватила кое-что на случай, если нам придется остаться там на ночь. Ты ничего не берешь? — спросила она водолаза.

— Все, что мне нужно, всегда у меня в багажнике. Личное снаряжение для погружения, потому что можно неожиданно нарваться на красивое место, и кое-какая сменная одежда, потому что можно неожиданно нарваться на красивого капитана.

Ноэми поморщилась:

— Думаю, я пока не готова к слову «красивая».

— А уж это твоя проблема.

Шастен стоило большого труда выволочь Пикассо из автомобиля, а когда тот наконец внял голосу разума, ей пришлось объясняться с Юго.

— Ты думаешь, я сбрендила?

— Я думаю, все уже обломали зубы на этом расследовании, и только ты одна способна успешно вести его. Но вот уверена ли ты в себе? Знаешь, дождаться результатов анализа ДНК или отпечатка пальца, вообще-то, было бы недурной идеей.

— Ты мне говоришь о научном подходе, а я тебе — о чутье и дедукции. Я должна найти ключ к этому делу. Перестать рассчитывать на науку. Поставить себя на место главных действующих лиц. Так я и поступила. Потому-то я прекрасно знаю, кто отправил мне это сообщение. Есть один тип, который, вероятнее всего, в девяносто четвертом году бежал из Франции, спасаясь от обвинений в похищении людей и даже в педофилии. Разумеется, ему пришлось все оставить и начать новую жизнь, конечно же, в другой стране. Теперь мы обнаружили две его предполагаемые жертвы в старой деревне. Выброси из головы похищение. Мне кажется, он хочет вернуть себе доброе имя.

— Фортен?

— Ага. Людоед из Мальбуша. И я хотела бы, чтобы он рассказал мне, что произошло той ночью, когда он покинул Авалон.

— И мы, значит, отправляемся туда с пустыми руками, как на прогулку, — без наручников, без оружия, хотя он прекрасно мог убить троих ребятишек, а потом сбежать.

— Прежде это было одной из моих гипотез. Но письмо доказывает другое. Он никогда не проявился бы, если бы был виновен. Мне написал тип, у которого есть желание поговорить. А я испытываю желание его выслушать.