"Современный зарубежный детектив". Компиляция. Книги 1-33

Я закрываю глаза и принимаюсь думать о том, что прочла об Адаме в это утро. И перед моим внутренним взором вспыхивает образ: вот мой сын, маленький мальчик, едет на трехколесном велосипеде. Но даже теперь, бережно храня в памяти эту картину, я понимаю: это не воспоминания. Этого никогда не было, это плод моего воображения, я все придумала, вдохновившись записями в дневнике, которые сами по себе лишь память о более ранних воспоминаниях. Воспоминания о воспоминаниях: у кого-то это дни, недели и даже годы, у меня же несколько часов.

Будучи не способна вспомнить своего сына, я делаю единственное, что может помочь мне усмирить взбудораженное сознание. Пытаюсь не думать ни о чем. Совсем.

Запах бензина, густой и сладкий. У меня болит шея. Я открываю глаза. Передо мной – мокрое лобовое стекло, затуманенное моим дыханием, а вдали – огни, расплывчатые, нечеткие. Я понимаю, что задремала и во сне привалилась к стеклу, застыв в неудобной позе. В машине – ни звука, мотор выключен. Я оглядываюсь.

Вижу Бена: он рядом, не спит, смотрит в окно прямо перед собой. Сидит неподвижно. Кажется, даже не замечает, что я проснулась, и продолжает смотреть; выражение его лица неразличимо в темноте. Я приглядываюсь, чтобы рассмотреть, на что он так уставился.

Сквозь капли дождя на стекле я вижу капот автомобиля, а поодаль – деревянный забор, освещенный тусклым светом оставшихся позади уличных фонарей. За забором не различить ничего – лишь чернота, огромная и таинственная, и в самом центре этой тьмы низко-низко висит полная луна.

– Люблю море, – говорит он, не оборачиваясь, и я понимаю, что мы припарковались у обрыва и уже приехали на побережье. – А ты? – Наконец он смотрит на меня, и взгляд его невыносимо печален. – Ты ведь тоже любишь море, правда, Крис?

– Да, да! – отзываюсь я. – Тоже.

Он говорит так, точно понятия об этом не имеет, точно мы ни разу не выезжали вместе на побережье. Во мне вновь разгорается страх, но я противлюсь ему. Я хочу остаться в настоящем, здесь, со своим мужем. И пытаюсь вспомнить все, что прочла в дневнике сегодня утром.

– И ты это знаешь, милый!

– Знаю, – вздыхает он. – Ты всегда любила море. Но теперь – теперь иначе. Ты меняешься. Ты очень изменилась за эти годы. С тех пор, как все случилось. Иногда я тебя не узнаю. Всякий раз, просыпаясь, я не знаю, какой ты будешь на этот раз.

Я молчу. Не могу придумать, что ему на это ответить. Мы оба знаем, как бессмысленно оправдываться, говорить, что он ошибается. Знаем, что я – последняя, кто знает, меняюсь ли я с каждым днем.

– Прости, – говорю я.

– Ну что ты! Не извиняйся. Ты не виновата. Ни в чем не виновата. Это я эгоист. Только о себе и думаю.

Он отворачивается и смотрит на море. Вдалеке виднеется огонек. Это лодка покачивается на волнах. Луч света в море вязкой черноты.

– У нас ведь будет все хорошо, Крис? – спрашивает Бен.

– Конечно! – отвечаю я. – Конечно хорошо! Мы сможем начать все сначала. У меня есть дневник, и доктор Нэш мне поможет. Мне лучше, Бен. Я это знаю. Думаю, я смогу снова начать писать. Почему бы и нет, правда? Я выкарабкаюсь. Знаешь, я снова общаюсь с Клэр, и она мне поможет. – Мне приходит в голову мысль. – Надо бы нам собраться вместе, как думаешь? Как в старые времена, в универе? Все втроем – ты, я и она. И ее муж. Кажется, она говорила, что у нее муж. Встретимся и что-нибудь придумаем вместе. Здорово будет! – Я вспоминаю не раз сказанную им ложь, каждый повод не верить ему – и гоню воспоминания прочь, напоминаю себе, что все недоразумения разрешились; теперь моя очередь быть сильной, быть оптимисткой. – Давай поклянемся больше не врать друг другу. И тогда все у нас будет в порядке.

Он оборачивается и смотрит на меня:

– Ты ведь меня любишь?

– Конечно. Конечно люблю!

– И прощаешь? За то, что уходил от тебя. Я не хотел этого. Но у меня не было выбора. Прости меня.

Я беру Бена за руку. Его ладонь, слегка влажная на ощупь, теплая и в то же время холодная. Пытаюсь удержать ее в своих. Он вроде не сопротивляется, но и не делает попытки сжать мою. И его ладонь, вялая и безжизненная, падает на колени. Я сжимаю ее – и лишь тогда он, кажется, замечает, что я держу его за руку.

– Бен, я понимаю тебя. И прощаю. – Я заглядываю ему в глаза; они тоже кажутся тусклыми и пустыми, точно повидали столько ужаса, что больше не могут смотреть на мир. – Я люблю тебя, Бен.

Его голос становится тише.

– Поцелуй меня, – шепчет Бен, и я целую его, а как только отстраняюсь, он снова шепчет: – Еще… Поцелуй меня еще раз.

Я целую его снова. Но в третий раз уже не могу себя заставить, хотя он просит. И мы оба смотрим вперед, на море, на лунную дорожку на воде, на дождевые капли на лобовом стекле, мерцающие от огоньков проезжающих мимо автомобилей. Он и я. Мы держимся за руки. Мы вместе…

Кажется, мы сидим тут не один час. Бен не отрывает взгляда от морской глади. Пристально смотрит на воду, точно ищет во тьме ответ на какой-то важный вопрос. Интересно, зачем он привез нас именно сюда, что надеется найти?

– Сегодня что, годовщина? – спрашиваю я, но он не отвечает; кажется, он вообще меня не слышит, я повторяю вопрос.

– Да.

– Годовщина нашей свадьбы?

– Нет, – поправляет он. – Дня нашего знакомства.

Я хочу спросить: это что, мы так отмечаем? И признаться ему, что мне совсем нерадостно. Но это было бы жестоко, и я молчу.

Движение, недавно такое оживленное, стихло, луна поднялась высоко в небо. Я начинаю беспокоиться, что мы проторчим тут всю ночь, так и будем смотреть на море под моросящим дождем.

– Спать хочется… – Я притворно подавляю зевок. – Может, поедем в отель?

Бен смотрит на часы.

– Да-да, – спохватывается он. – Прости. Поехали. – Он заводит двигатель. – Прямо сейчас и едем.

Я чувствую облегчение. Я хочу спать – и в то же время боюсь заснуть.

Дорога вдоль побережья то идет в гору, то резко ныряет вниз; и вот наконец показались окраины деревни. Потом неверным сиянием сквозь мокрое стекло появились огни прибрежного городка. Машин становится больше; мы проезжаем пристань с пришвартованными суденышками, ночными клубами и магазинчиками и наконец въезжаем в город. Справа от нас, кажется, мелькают одни отели – на каждом здании полощутся на ветру белые полотнища объявлений: «Есть места!» Улицы оживленные – то ли время не очень позднее, то ли это один из тех городков, где жизнь кипит и днем и ночью.

Я оглядываюсь на море. Вот врезается в воду гигантский пирс – он залит светом, а на дальнем его конце разместился парк развлечений. Мне видны павильон с крышей-куполом, «американские горки»; я почти слышу вопли и визг тех, кто взмывает над чернильным морем.

Во мне начинает расти непонятное беспокойство.

– Где мы? – спрашиваю я.

У входа на пирс, ярко освещенная белым светом, красуется вывеска, но сквозь влажное стекло надпись не разглядеть.

– Мы уже на месте.

Автомобиль сворачивает на боковую улочку и останавливается у дома с террасой. Над входом название: «Гостиница „Риалто“».