"Современный зарубежный детектив". Компиляция. Книги 1-33

Дрожит челюсть, по коже бегут мурашки. Кажется, я даже вскрикиваю.

Я понимаю, что уже видела этот рисунок.

Значит, я помню не только Брайтон.

Я уже была здесь. В этой самой комнате.

Открывается дверь. Я молча смотрю, как Бен входит в номер, но в голове у меня полный хаос. Значит, в этом самом номере на меня напали? Почему он не сказал мне, что мы едем сюда? И вообще, как так можно – сначала скрывать, что на меня напали, а потом привезти в то самое место, где это случилось?

Я вижу портье: он стоит за дверью, я хочу позвать его, попросить задержаться, но он уже поворачивается, чтобы уйти, и Бен закрывает дверь. Мы остаемся вдвоем.

Он смотрит на меня:

– Все хорошо, любовь моя?

Я киваю и отвечаю «да», но это «да» точно вырвано из меня силой. Где-то во мне шевельнулась ненависть.

Бен берет мою руку. И сжимает ее – чуть сильнее, чем нужно. Недостаточно сильно, чтобы причинить боль, но с каким-то нехорошим намеком.

– Точно?

– Точно, – повторяю я.

Зачем он это делает? Ведь наверняка знает, где мы и что все это значит. Он спланировал это с самого начала.

– Да, все в порядке. Просто немного устала.

И тут меня осеняет. Доктор Нэш! Наверняка он в этом замешан. Иначе зачем Бену привозить меня сюда после стольких лет, в течение которых он мог бы, но не делал этого?

Наверное, они общались. Может, Бен позвонил ему, когда узнал, что мы видимся. И в последнюю неделю, о которой я вообще ничего не знаю, у них созрел план?

– Может, тебе прилечь? – предлагает Бен.

Я слышу свой голос:

– Да, пожалуй. – И направляюсь к кровати.

А может, они все это время общались? Что, если доктор Нэш солгал и об этом? Я представила, как он, попрощавшись со мной, сразу же звонит Бену и рассказывает, какие у меня успехи.

– Вот и умница, – говорит Бен. – Я схожу за шампанским. Тут, кажется, есть магазин недалеко. – Он улыбается. – А потом присоединюсь к тебе.

Я поворачиваюсь к нему, и он меня целует. На сей раз долгим поцелуем; касается моих губ, гладит волосы, спину. Я с трудом сдерживаюсь, чтобы не вырваться. Рука его спускается ниже и замирает на моей ягодице. У меня перехватывает дыхание.

Значит, нельзя доверять никому? Даже собственному мужу. Человеку, который утверждал, что хочет мне помочь. Они сделали это вместе: выбрали день – не спросив меня! – когда, по их мнению, я буду готова вспомнить главный кошмар своего прошлого.

Как они могли? Как они могли?!

– Давай. – Я слегка поворачиваю голову и легонько толкаю его, чтобы он отпустил меня.

– Только запру дверь, – говорит он, затворяя ее за собой. – Мало ли что…

Я слышу, как снаружи в замке поворачивается ключ, и начинаю паниковать. Он и правда собрался за шампанским? Или пошел встречать доктора Нэша? Не могу поверить, что он привез меня в этот номер, не спросив моего согласия. Снова ложь – будто ее было мало. Я слышу, как он спускается по лестнице.

Сцепив руки, я сажусь на краешек кровати. Мне никак не удается успокоиться и сосредоточиться на какой-то одной мысли. Они носятся на бешеной скорости, точно в лишенном памяти уме для каждой остается слишком много свободного места, чтобы нормально расти и двигаться, сталкиваясь с остальными, высекая снопы искр, и лететь дальше.

Я встаю. Чувствую, как во мне кипит гнев. Становится тошно от мысли: вот сейчас он придет, мы выпьем шампанского, ляжем в постель. Мерзко даже представить, как его кожа касается моей, как его руки ищут в ночи мое тело, гладят, сжимают, обнимают… Как я могу ему отдаться, если той меня совсем не осталось?

Я могу вынести все, думаю я. Все. Но не это.

Не могу оставаться здесь, в этой комнате, где погибли все мои надежды на будущее, где меня хотели лишить самого главного. Я пытаюсь рассчитать, сколько у меня времени. Десять минут? Пять? Подхожу к чемодану Бена и открываю его. Не знаю, не думаю, зачем это, что и как я собираюсь делать, но мне надо что-то придумать, до того как Бен вернется и все снова изменится. Должно быть, я хочу найти ключи от машины, выбить дверь и бежать на улицу, под дождь, в машину. Не зная толком, смогу ли я водить, я просто хочу убраться отсюда как можно быстрее. Прочь, прочь!

Или я лезу туда в поисках фотографий Адама? Я знаю, что они там, возьму всего одну и убегу из этого номера. Буду бежать, бежать, бежать, а когда бежать не останется больше сил, позвоню Клэр или кому-нибудь еще и скажу, что больше так не могу. И попрошу помощи.

Сунув руку поглубже, я нащупываю что-то, сделанное из металла и пластика. Что-то мягкое. И конверт. Достаю его с мыслью, что там фотографии, что это тот самый конверт, который я находила дома, у него в кабинете. Должно быть, я сама запихнула его в чемодан мужа, когда складывала его вещи. Переворачиваю конверт лицевой стороной к себе и читаю: «Конфиденциально». Не думая, разрываю его, достаю содержимое.

Бумага. Много-много страниц. Они мне знакомы. В тонкую голубую линейку, с красными полями. Такие же страницы в моем дневнике – в книге, которую я сейчас пишу.

И тут я узнаю собственный почерк и начинаю догадываться.

Я прочла не всю свою историю. Она длиннее. Во много раз.

Открываю собственную сумочку и извлекаю из нее дневник. Я как-то раньше не заметила, но после последней исписанной страницы не хватает целого блока. Страницы были аккуратно вырезаны скальпелем или лезвием бритвы, близко-близко к корешку.

Их вырезал Бен.

Я сижу на полу, странички из дневника разложены вокруг. Это и есть пропавшая неделя моей жизни.

На первой странице дата: «Пятница, 23 ноября». Тот самый день, когда я встречалась с Клэр. Должно быть, я написала это в тот же вечер, когда поговорила с Беном. Наверное, мы поговорили, как я и хотела. Я начинаю читать.

Я сижу здесь, на полу в ванной комнате, в доме, в котором вроде бы просыпаюсь уже много лет подряд. Передо мной – дневник, в руке у меня ручка. И я пишу, потому что это единственное, что я сейчас могу делать.

Вокруг меня – куча носовых платков, пропитанных слезами и кровью. Стоит мне моргнуть – перед глазами встает красная пелена. Кровь затекает в глаз – я еле успеваю ее вытереть.

Я посмотрела в зеркало и увидела, что у меня рассечена кожа над глазом и губа тоже. Когда я глотаю, во рту остается металлический привкус крови.

Хочется спать. Спрятаться где-нибудь, залечь в логове, как дикий зверь.

Вот кто я сейчас. Загнанный зверь. Живущий от мгновения к мгновению, от одного дня к другому, пытаясь что-то понять о мире, в котором я очутилась.