"Современный зарубежный детектив". Компиляция. Книги 1-33

Но я потерялась. Я уже не дома, а где-то еще.

В глубокой яме, черной и глухой.

По-прежнему звучат голоса.

Льется свет. Потолок. Люстра.

Я чуть поворачиваю голову вправо, отчего спину пронзает жуткая боль. Замечаю белую стену, заполненные предметами полки, деревянную дверь. Все это я вижу впервые.

Меня охватывает страх, держит, не отпускает. Страх поднимает меня в воздух и крутит, крутит, крутит. Шепчет на ухо ужасные слова:

Где ты, Тама? Где ты?..

Вокруг нет ничего привычного, и я паникую. Ору. Дверь открывается, появляется огромный расплывчатый силуэт, кто-то идет ко мне.

Я снова кричу.

Успокойся, Тама.

Я знаю этот голос.

Все будет хорошо, Тама.

Я думаю, что это голос отца.

Тогда я успокаиваюсь и впадаю в беспамятство.

В какой уже раз я открываю глаза. Белый потолок, люстра посередине. Подношу правую руку к лицу, кладу ладонь себе на лоб. Он горячий, как угли в жаровне. Поворачиваю голову, в этот раз влево. Вижу закрытое ставнями окно. В ставнях маленькие щелочки, через которые просачивается дневной свет.

Я ничего не узнаю, но понимаю, что лежу на кровати. Я в комнате. В настоящей комнате, на настоящей кровати. На настоящих простынях.

Мне удается пошевелиться, все тело болит. Каждое движение ощущается как подвиг.

– Тише, Тама, не волнуйся…

Оборачиваюсь на голос и сначала вижу настольную лампу, это от нее идет мягкий свет. Потом вижу Изри, он сидит у кровати.

– Где… я?

Всего два слова, и я срываю голос.

– У меня. Ты у меня дома.

Он кладет руку мне под голову, мягко приподнимает и подносит ко рту стакан воды. Я сразу отпиваю половину и без сил падаю на подушку.

– Ты должна отдыхать. Поправиться… Я о тебе позабочусь, хорошо?

Я закрываю глаза в надежде, что это не сон. Что я не на лоджии, что Изри и правда рядом.

Господи, пусть это будет не сон, прошу тебя!

Или отпусти меня домой, под оранжевое покрывало. Отпусти к маме.

* * *

Это был не сон.

Изри рассказал, что заехал к матери в субботу после обеда. Что до этого он специально солгал, будто не сможет навестить ее.

Когда он поднялся в квартиру, Межда спокойно спала у себя в комнате, а я лежала без сознания на лоджии. Он подумал, что я умерла, так сильно я была избита. Он меня развязал, завернул в одеяло и отнес в машину. Положил на заднее сиденье и привез сюда, к себе домой. Устроил в этой комнате и поехал обратно к Межде, чтобы забрать мои скромные пожитки. Когда он туда вернулся, его мать сидела на лоджии. По его словам, у нее был совершенно потерянный вид. Она тихо плакала.

Он сказал ей, что я буду у него, поскольку мать не сдержала своих обещаний. Та ничего не ответила и продолжала плакать. Кажется, она сжимала в руках мое одеяло.

Я уже неделю живу у Изри. Выхожу из комнаты, только чтобы дойти до туалета, при этом Изри должен меня поддерживать, потому что передвигаться сама я еще не могу. Он меня кормит и поит, дает лекарства.

Он не может отвезти меня в больницу или к частному врачу, потому что не хочет, чтобы у его матери были проблемы с полицией. Так что заботится обо мне сам, это тоже хорошо. Он сделал шину для моего сломанного пальца, протирает синяки камфорным спиртом и дезинфицирует раны перекисью водорода.

Он идеален.

Мне вдруг кажется, что я принцесса. Что я центр мира. Эта мысль помогает мне справляться с болью.

Я не хочу поправляться.

Хочу провести всю жизнь в этой комнате и чтобы рядом был Изри.

56

Голова, воспоминания в которую все еще не вернулись, гудит от вопросов, в ней воцарился полный хаос.

Кто этот странный мужчина? Какую извращенную игру он ведет?

Он уже пытался однажды убить ее и, кажется, готов сделать это еще раз. И в то же время он о ней заботится.

В этом нет никакой логики.

Неуравновешенный, непоследовательный. Наверное, сумасшедший.

Она подумала, что любой убийца – человек неуравновешенный. Но, может быть, он простой почтальон, столяр или безработный? А назваться он мог кем угодно, ей этого не проверить.

Ее мучил и другой вопрос: если она и правда угрожала ему оружием, он должен был бы вызвать полицию. Почему же он этого не сделал?

Потому что он убийца.

Уже было далеко за полночь, но ей не спалось. После того, что произошло во время ужина, ее тюремщик в комнату больше не заходил.

Она не выключала лампу, как будто свет мог спасти ей жизнь. Жизнь, о которой она ничего не помнила. Ей казалось, что она родилась всего несколько дней назад, что она чистый лист. И в то же время у нее было чувство, что она живет уже сотни лет.

Ее жизнь, не желающая появляться из небытия, затаилась где-то за защитными слоями мозга. Как будто ее кто-то запер у нее в голове, соорудил плотину. И она чувствовала, что в плотину бьется мощный поток воды, готовый вот-вот снести бетонную стену.

Наверное, ей бы хватило какого-нибудь запаха, впечатления, звука.

А вот и звук. Шаги. Вероятно, в коридоре. Потом шум открываемого замка.

Он появился и сразу сел в кресло.

– Не спишь?! – удивился он.

– Думаю, я достаточно спала последнее время.

– Вероятно. Сам я никогда не сплю или почти никогда. Так, пару часов перехватываю то тут, то там…

Наконец-то что-то личное. Хороший знак.

Надо цепляться за любую возможность.

– У вас бессонница? – просила она.

– Похоже на то… Началась, когда Ланы не стало.

Он вытащил из кармана рубашки пачку сигарет и закурил:

– Куришь?

– Нет… Наверное, нет.

Он слегка усмехнулся:

– Ну да, ты же не помнишь!

– Запах сигарет мне, во всяком случае, ничего не говорит, – добавила она. – Не вызывает желания.

Он открыл окно, и в комнату тут же ворвался холод. Вернулся в кресло, и она почувствовала себя увереннее. Пока ее тюремщик не подходит к кровати, у нее остается шанс на завтрашний день.

– Может, ты просто никогда и не курила, – заявил он.

– Кто такая Лана?

Мужчина как будто глубоко задумался, погрузился в мучительные воспоминания. Но, по крайней мере, они у него были, пусть и плохие.

– Она умерла, – заговорил Габриэль. – Умерла, ее убили…

– Ужасно, – прошептала девушка. – Кто ее убил?

– Ее убила трусость.

Девушка была поражена. «Трусость»? Она обратила внимание, с какой ненавистью он произнес это слово.

– Мне так ее не хватает, тебе не понять…