"Современный зарубежный детектив". Компиляция. Книги 1-33

Мы ждем у кассы, и когда подходит наша очередь расплачиваться, хозяин магазина, как обычно, широко мне улыбается.

– Как поживаешь, Тама? – бросает он. – Солнышко на улице, да?

– Добрый день, Доминик, – отвечаю я, выкладывая товары на ленту.

Изри смотрит на Доминика ужасным взглядом. Я ничего не добавляю к сказанному и стараюсь поскорее разложить продукты по сумкам и заплатить.

– Что-то ты сегодня молчаливая! – замечает Доминик. – Но все равно красотуля!

Он что, ослеп? Ничего не соображает?

– До свидания! До завтра…

Мы убираем сумки в багажник, и я сажусь на переднее сиденье.

– Он тоже хочет с тобой покувыркаться? – бросает Изри, заводя машину.

– Нет, конечно! Он просто вежлив, потому что я постоянный покупатель…

– Будешь ходить в другой магазин, ясно?

– Это единственный магазин, куда можно дойти пешком! – говорю я нервно.

– Значит, будешь ездить на автобусе.

Он резко трогается с места и чуть не сбивает старушку с собачкой. Женщина разражается бранью, и Изри опускает стекло.

– Заткнись, старая карга! – орет он на нее.

Я вжимаюсь в сиденье, и он снова заводит машину под испуганным взглядом старушки.

– Поняла? – повторяет он. – Я не хочу, чтобы ты сюда ходила!

От алкоголя он становится параноиком, а может, это от кокаина. Или от того и другого.

– Но Из, поверь мне, тебе просто показалось!

– Я видел, как этот придурок на тебя пялился! «Красотуля!»

Я вздыхаю, и Изри так быстро тормозит, что меня бросает вперед. Потом он хватает меня за шею и дергает к себе:

– Ты меня сейчас из себя не выводи, Тама… Не сейчас, Тама…

– Из, успокойся! – шепчу я. – Успокойся, умоляю!

Он меня отпускает и на секунду замирает, вцепившись в руль. У него блестят глаза, как будто он сейчас заплачет.

Я мягко глажу его по руке.

– Я хочу, чтобы ты был счастлив, – говорю я примиряюще. – Если этот мужчина на меня не так посмотрел, то это не моя вина, прости. Я этого даже не заметила… Я вижу только тебя! На остальных мне наплевать!

Он сдерживается, и мы едем дальше. Он помогает мне донести сумки и берет из холодильника пиво.

– Тебе вредно столько пить! – говорю я машинально.

Я не успеваю оглянуться, как падаю от удара на пол. У меня все плывет перед глазами, голова становится как чугунная. Изри нависает надо мной и яростно на меня смотрит.

– Изри, хватит! Из!

Я сворачиваюсь калачиком на полу, пытаясь защититься, и закрываю лицо руками.

– Ты мне еще будешь указывать, что делать? – орет Изри. – ТЫ?

Он кидает в меня пиво, попадает в голову, и я откидываюсь назад. Потом он выходит из кухни, а я пытаюсь встать на ноги, хватаясь за коврик. Как только я выпрямляюсь, к горлу подступает тошнота и меня вырывает в раковину. Смесью желчи и крови. Мне кажется, что у меня сейчас лопнет голова, что мозг раздулся и ему не хватает места в черепной коробке. Я стою, склонившись над раковиной, и считаю капли крови, которые капают из носа и изо рта. На голове рана, из которой тоже стекает по шее кровь. Я еле иду в ванную комнату и по пути вижу, что Изри сидит в прострации на ступеньках террасы. Я прохожу половину коридора, у меня снова кружится голова, накатывает тошнота, и я снова падаю. Несколько секунд спустя прихожу в себя, но не могу пошевелиться, как будто меня пригвоздили к полу. Я вижу сквозь дымку, как надо мной склоняется Изри:

– Тама? Ты меня слышишь?

– Мне… плохо… голова…

Изри берет меня на руки и несет на кровать. Потом бежит в ванную и возвращается с мокрым полотенцем. Вытирает мне лицо, а я стону от боли.

Вдруг он падает на колени. И начинает рыдать. Тогда я прижимаю его к себе, обнимаю из последних сил.

– Прости, – шепчет он. – Прости, Тама…

– Ничего, любимый, не волнуйся…

* * *

Я возвращался из школы, нес ранец. Мы тогда еще жили в Монпелье. Мне недавно исполнилось семь лет, я перешел во второй класс.

Школа для меня стала убежищем, пристанищем. Когда я ходил на уроки, родители оставались где-то далеко. Из-за этого в школу меня тянуло особенно. Но там у меня были не только друзья. Один мальчик из нашего класса на дух меня не переносил, не знаю почему. Я забыл его имя, но лицо помню.

В тот вечер я возвращался домой, не торопился (на обратном пути я всегда выбирал самую дальнюю дорогу), когда он подкараулил меня вместе с двумя ребятами постарше. Сначала они меня толкнули, стали обзывать. Потом решили сорвать ранец. Я сопротивлялся, и тогда они меня избили и забрали, что могли.

Когда я вернулся в наш старенький домик, отец сидел у телевизора. Он был на пособии по безработице и целыми днями смотрел дурацкие передачи или пил кофе в кофейне. Даркави не мог больше работать, потому что повредил на заводе ногу. Пенсию по инвалидности назначили небольшую, ее только-только хватало на выпивку.

Он увидел, что у меня разбито лицо, увидел, что я плачу, и стал задавать вопросы. Всхлипывая, я сказал, что меня избили и украли все вещи.

– Почему ты не защищался, Изри?

– Я пытался, папа. Пытался. Но они были старше.

– Хватит реветь, как девчонка!

Я хотел, чтобы он меня обнял. Чтобы успокоил, ободрил. Мне так это было нужно…

Вместо этого он сказал, что не может пустить дело на самотек, а то я превращусь в тряпку. Взял кожаный ремень из шкафа в прихожей и долго меня бил, методично, без единой эмоции. Его взгляд ничего не выражал. Порой в его глазах проскальзывали ненависть, сумасшествие, ярость и отчаяние. Но в тот вечер в них не было ничего.

Он бил меня, пока я не потерял сознание. Когда я очнулся, то понял, что он запер меня в старом сарае за домом. Мрачном месте, полном пауков и пыли. Отец раздел меня и привязал к верстаку. Сначала мне было жарко от побоев. Но скоро я начал дрожать и стучать зубами.

Я слышал, как мама просила меня выпустить. А отец отвечал, что сделает из меня мужчину.

Я провел в сарае всю ночь. Даркави, наверное, пил, как обычно, но Межда не пришла, чтобы меня освободить, не пришла меня успокоить. Пробежала крыса, понюхала мои ноги и убежала.

Мне было страшно и одиноко, ночь казалась бесконечной.

С той поры страх и одиночество меня не отпускают.

Сегодня я смотрю на Таму и вижу, кем я стал.

Во что превратил меня отец.

Я смотрю на Таму и говорю себе, что Даркави виноват не во всем. Что думать обратное было бы проще. Проще и спокойнее…

Я смотрю на Таму и надеюсь, что ее вера в меня сможет помочь мне снова начать себя уважать. Что ее любовь придаст мне сил, что я стану мужчиной. Настоящим мужчиной.