"Современный зарубежный детектив". Компиляция. Книги 1-33
Шрифт:
Я провел в больнице две недели. Отец провел в тюрьме полгода.
Маню поставил у дома своих людей. Они дежурят по двое и сменяются на ночь. Сидят в машине, в дом заходят только выпить кофе или съесть приготовленную Тамой еду. Она знает, что они вооружены до зубов, но это ее не сильно смущает, поскольку они ведут себя вежливо и любезно.
Именно тогда она понимает, до какой степени все уважают Изри.
Маню ей объяснил, что, пока они не нашли стрелка, наблюдение снято не будет.
Вчера Изри впервые поднялся с кровати.
Тама выносит телохранителям кофе. Уже почти полночь, и она не хочет, чтобы они уснули у себя в машине! Потом она возвращается в комнату к Изри:
– Как ты себя чувствуешь, любимый?
– Нормально. Наверное, завтра сам смогу встать. Маню звонил… Он нашел урода, который хотел меня порешить.
Тама вздрагивает, представляя, что с ним сделает Маню. Несмотря на то что неизвестный ей человек пытался убить Изри, ей становится его жалко.
– Кто это?
– Конкурент, – говорит Изри. – Хотел избавиться от меня и от Маню, наложить лапу на кое-какой наш бизнес… Маню его для меня придержит.
– Ты точно это сделаешь? – шепчет Тама.
Изри поворачивается к ней, в его глазах уже горит ответ.
– Нужно, чтобы другим неповадно было, – просто говорит он.
– Ты?..
Изри проводит себе по горлу, и Тама снова вздрагивает. Иногда она забывает, что мужчина, которого она любит, – преступник. Но жизнь сама ей об этом напоминает, напоминает так жестко, как может только она одна. Изри кладет Таме руку на плечо и нежно поглаживает его.
– Иди ко мне, – шепчет он.
Тама не двигается. Ей кажется, что между ними лежит будущий труп «конкурента». Тогда к ней приближается Изри. От этого движения его охватывает боль, и он стонет.
– Подожди. Лучше не надо…
– Не волнуйся…
Он целует ее лицо, шею, грудь, живот. Ее сразу бросает в жар. Почему она не может ему противиться? Почему не может отказать?
Через несколько секунд она обо всем забывает, и о «конкуренте» в том числе. Она думает только об Изри, только о них. Только о страсти, которая медленно их сжирает.
Однажды, она в этом уверена, эта страсть их уничтожит.
Позже, ночью, Тама резко просыпается. Ее будят стоны Изри. Она зажигает настольную лампу и видит, что Изри в беспамятстве мнет одеяло.
Его рот искривился в отчаянии, в страхе.
Глаза закрыты, но из них текут горячие слезы.
Тама кладет руку ему на плечо и мягко говорит:
– Из, любимый… Успокойся…
Он вздрагивает и кричит.
– Тебе снился кошмар, – говорит она. – Уже все прошло, прошло…
Он вытирает слезы и выходит из комнаты. Тама решает пойти за ним. Надевает жилетку, застает Изри на террасе. Она прислоняется лбом к его спине.
– Ничего нельзя забыть, верно?
– Нет, – отвечает он. – Никогда не забыть…
Я носил ортопедический воротник еще два месяца, но через неделю после выписки из больницы я вернулся в школу. По иронии судьбы первый же урок вел Бармоль.
Я в течение
часа не спускал с него глаз. Бармоль не отличался храбростью, и чем дальше, тем больше потел. Когда прозвенел звонок, я не торопясь собрал рюкзак. Мы остались в классе одни, и я подошел к учителю вплотную. Чтобы он увидел мое изуродованное лицо.– Хорошая попытка, – тихо сказал я. – Но она провалилась, старая ты сволочь. Потому что я все еще жив.
Потом я вышел из класса, и сказанное меня не волновало. Бармоль пошел жаловаться директору, но тот был в курсе, что со мной произошло, поэтому опасаться мне было нечего.
Даркави вышел из тюрьмы спустя четыре месяца, ему было запрещено ко мне приближаться. Он не мог вернуться жить в квартиру и снял комнату в общежитии в двух километрах от нашего дома.
Я долго его не видел. Мы жили с матерью, и она стала мне кое-что рассказывать. Так я узнал, что они друг друга не выбирали. Что их поженили родители.
Я не был плодом любви, просто результатом брака по расчету.
Родители никогда не любили друг друга, вначале они просто терпели, а потом стали ненавидеть друг друга.
Межда поклялась, что не жалеет о том, что я родился на свет, что я ее единственная радость.
Но я не поверил.
Мне вообще было сложно во что-то поверить. Или в кого-то.
Она несколько раз пыталась объяснить свою трусость тем, что ее запугал Даркави. Но я ей ничего не простил и, думаю, не прощу никогда.
И когда я увидел, как она измывается над Тамой, я понял, что врагом Даркави она не была, она была его безмолвной сообщницей.
Сейчас у меня есть Тама. Мне повезло, я узнал, что такое любовь, настоящая любовь. Мне повезло, что каждый день и каждую ночь со мной женщина, которая меня желает. Которая готова за меня умереть.
Этого счастья ни Даркави, ни Межда не знали.
82
Она вжалась в стену, дрожа от страха.
Сидела и смотрела на дверь.
На дверь, которая вот-вот не выдержит – и за ней появится чудовище. Получеловек, полузверь, что бежал за ней несколько часов. Она неслась из последних сил, неслась по лесам, по полям, пересекала реки и пустыни. Но каждый раз возвращалась туда, откуда выбиралась.
В эту комнату.
Зверь яростно бьется в дверь, злобно воет.
Скоро он набросится на нее. Скоро он вонзит свои огромные клыки ей в тело…
Она резко проснулась, с трудом перевела дыхание. Панически огляделась. Комната, лампа, потолок из вагонки.
Эта комната, эта дверь…
Это чудовище.
Звук ударов…
Удары были настоящими.
Она подошла к окну и заметила свет в домике, который стоял рядом с тем, где она была заперта вот уже несколько дней. Она увидела, что ее тюремщик с помощью какой-то кувалды разбивает стену. Распахнула окно и сразу почувствовала ледяной холод.
И услышала его крики.
Крики отчаяния, ярости. Крики боли. Ужасной боли.