"Современный зарубежный детектив". Компиляция. Книги 1-33

Коломба спрыгнула на крышу. Край ямы был выше трейлера меньше чем на метр, но от натуги она чуть не потеряла сознание.

Застрявшие в боку пули отчасти заменяли ей гемостатические пробки, но были не способны полностью остановить кровотечение. Боль в лице становилась невыносимой. Коломба спустилась в пролом и, соскользнув с кучи песка, приземлилась в дальнем углу трейлера – только этот угол не был засыпан до самой крыши. Песчинки забивались в глаза и горло. Она закашлялась и заплакала от боли. Заплакала взахлеб, навзрыд, забывая, где находится. Наконец ей удалось поднять голову: в тусклом зеленоватом свете ночника виднелась фигура человека. Из-под песка выступали только грудь и голова.

Данте, шею которого туго обхватывал собачий ошейник, отчаянно тянулся к ней, безуспешно пытаясь пробиться сквозь песок. Ему не удавалось сдвинуться ни на сантиметр.

– КоКа, – загробным голосом произнес он, – я знал, что ты придешь.

Коломба молча подползла к нему и сжала его в объятиях. Так они и лежали до прибытия подкрепления.

Эпилог

Прошло два месяца, прежде чем Коломба и Данте оправились от ранений и заключения. Все эти два месяца расследование по делу Отца, известного под именем Марио Тирелли, продолжалось, однако многие вопросы так и остались без ответов. Кем бы ни были его спонсоры и покровители, их имена канули в небытие вместе с ним: он не доверился ни бумаге, ни единой живой душе. Предполагаемые связи Отца с ЦРУ или итальянской армией категорически отрицались, и единственным событием, идущим вразрез с этой версией, стало самоубийство отставного генерала, который вышиб себе мозги из коллекционного пистолета времен Второй мировой войны. Согласно личному делу генерала, когда-то он командовал казармой, где, прежде чем оставить армию, служил Бодини, много лет считавшийся единственным виновным в похищении Данте.

Были и другие самоубийства. Глава фонда, управлявшего «Серебряным компасом», зарезал жену и отравился газом. Вопреки тому, что некоторые газеты трубили о двойном убийстве, следствие отнесло преступление к категории убийства-самоубийства.

Несколько недель спустя в казарму карабинеров по собственной воле явился человек, утверждающий, что это он снял фотографию отряда Немца. Мужчина боялся, что его жизни угрожает опасность. Никаких доказательств своих слов он не предоставил. Он заявил, что в отряд его завербовал лично Немец, настоящее имя которого было ему неизвестно, и что он не совершал ничего предосудительного, а только обеспечивал заключенных пищей. Единственной пользой, которую принес мужчина следствию, было объяснение повязанных вокруг шеи ботинок.

– Такое у нас было прозвище: Два Ботинка, – сказал он Спинелли на допросе. – Потому что мы играли за обе стороны, так сказать: одной ногой за Италию, а другой – за Америку, сечете? Правило было такое: если мы делали что-то, что могло привлечь внимание властей, надо было привязать на этом месте ботинки, чтобы те, кому надо, все поняли и нас прикрыли.

Являлись ли показания мужчины правдой, или же он был одним из многих впечатлительных граждан, чья фантазия разыгралась от повсеместных новостей об этом громком деле, не установлено до сих пор. Покопавшись в его прошлом, следователи выяснили, что он был досрочно уволен из армии по причине наркотической зависимости. Сам же мужчина утверждал, что это был лишь предлог, выдуманный для отвода глаз.

Немец оставался в тюрьме и по-прежнему не раскрывал рта. Установить его личность так и не удалось. С теми немногими, кто явился его опознать, он имел дело под одним из вымышленных имен. Поскольку оставалась неизвестной даже национальность Немца, в его камеру приносили книги и газеты на различных европейских языках, а он, казалось, читал и понимал их с одинаковой легкостью.

Тем временем американская фармацевтическая компания была обвинена в поставках экспериментальных лекарств Тирелли. В свою защиту глава корпорации заявил, что препараты были украдены, а о краже было своевременно доложено властям. Генеральный директор, подозревавший, что за хищением стоял промышленный шпионаж, с прискорбием узнал, в каких целях были использованы лекарства. В пятидесятые годы основатель фирмы был одним из химиков, принимавших участие в проекте «Синяя птица», однако этот факт оставалось лишь списать на неудачное совпадение.

Коломба и Данте больше не теряли друг друга из виду. Спокойствие вернулось к нему прежде, чем у нее срослась челюсть, и он уговорил ее провести канун Рождества вместе. Они отправились в одно из его любимых местечек в Италии – расположенный в провинции Сондрио термальный спа-отель «Баньи Веккьи», куда Данте обычно приезжал на курс массажа.

Гостиничный номер с застекленными стенами выходил на открытый термальный бассейн, в который Коломба и Данте с удовольствием погрузились двадцать третьего декабря, наслаждаясь заснеженным пейзажем и контрастом между ледяным ветром и обжигающе горячей водой.

Шрамы Коломбы почти исчезли, но плававшим возле пары гостям и без того было на что посмотреть, и следы от пуль, остановившихся в миллиметре от ее почки, их ничуть не интересовали.

Данте лежал на воде, ощущая во рту послевкусие зеленого кофе. Этим кофе, который он считал непревзойденным средством детоксикации, Данте набил весь чемодан.

– Есть новости от Сантини?

Коломба вытащила голову из-под струи кипящей воды, льющейся с бортика бассейна:

– Он вернулся на службу. Говорит, что еще хромает. Надеется, что в следующую тысячу лет ни меня, ни тебя не увидит.

– Будешь с ним созваниваться, передай, что это взаимно. – Он по-детски пустил изо рта фонтанчик воды. – А что решила ты? Готова снова надеть форму?

– Пока не знаю. Курчо, похоже, хороший мужик, но… – Она покачала головой. – В общем, я еще подумаю. Больничный кончится только через несколько дней.

– А я решил сохранить свое имя.

– Вот и отлично, – улыбнулась Коломба.

Среди человеческих останков, найденных в цистернах, было обнаружено совпадение с ДНК Аннибале Валле. Находка положила начало судебному кошмару, хитросплетения которого пытался распутать Минутилло: требовалось решение суда, чтобы Данте – живой Данте – мог использовать фамилию матери, которая, как оказалось, не была ему родной. В конце концов Валле предложил его усыновить, и Данте согласился. Адвокат уже готовил необходимые документы.

– Если бы пришлось сменить имя, я бы выбрал имя Леоне. Как тебе? Или Леонидас.

– А почему не Рэмбо?

Данте ухмыльнулся:

– Или можно поступить, как Принц, и вообще обойтись без имени. Назваться в честь символа.

– Например, кофейным зернышком.

– Вроде того. Но я понял, что привык к имени Данте. – Он подплыл к гидромассажным струям и подставил им спину. – К тому же мое настоящее имя… Каковы шансы, что однажды я его узнаю?

– Шансов больше, чем выбраться из ямы живым, – заметила Коломба.

Данте обрызгал ее водой:

– Ненавижу тебя, когда ты такая оптимистка.

Она схватилась за бортик и подтянула себя наверх. Данте старательно отводил глаза, в отличие от половины мужчин в бассейне.

– Пойду приму душ, – сказала Коломба. – Увидимся за ужином.

– О’кей.

Данте снова откинулся назад и лежал на воде, пока не услышал, как звонит его новый мобильник. Он подплыл к краю бассейна и, не вылезая из воды, достал из кармана брошенного на бортике халата телефон. На экране высвечивалась надпись: «Неизвестный номер».

Данте замер в нерешительности. После освобождения он получил сотни звонков: кто-то просил его разыскать пропавших родственников, кто-то поздравлял со спасением, а кому-то хотелось осыпать его оскорблениями по им одним известным причинам. Поэтому Данте сменил номер, который теперь знали только его близкие друзья. Всем им было известно, что на звонки с неизвестных номеров он не отвечает. Но он был на отдыхе и в самом радужном настроении. Он принял звонок и спросил, кто говорит.

Ему ответил мужской голос без выраженного регионального произношения: