"Современный зарубежный детектив". Компиляция. Книги 1-33

— Маркикетик, есть вещи, которые девушкам лучше не говорить.

— Я пошутил, — ответил я, высвобождаясь из ее рук.

— Вот так.

Вам первым я рассказываю о той абсолютной любви, какую изведали мы с Александрой Невилл в 1995–1996 годах. И я никогда никому не рассказывал, как после десяти месяцев нашей связи она разбила мне сердце. Она подарила мне столько счастья, что неизбежно должна была однажды причинить и горе.

В конце лета 1996 года она уехала в Коннектикут учиться в университете. Навестила меня в Монклере накануне отъезда и, пока мы гуляли по городу, храбро сообщила эту новость.

— Коннектикут не так уж далеко, — сказал я. — А я как раз получаю водительские права.

Ее глаза были полны нежности.

— Маркикетик…

Уже по тому, как она произнесла мое имя, я все понял.

— Значит, я тебе больше не нужен…

— Марки, не в этом дело… Это университет… Для меня это новый этап, я хочу быть свободной. А ты, ты… Ты же еще школьник.

Я закусил губу, чтобы не разрыдаться.

— Тогда прощай, — ответил я просто.

Она взяла меня за руку, я вырвался. Она заметила, что у меня блестят глаза.

— Маркикетик, ну ты же не будешь плакать…

Она крепко обняла меня.

— С чего ты взяла, что я плачу? — отозвался я.

Мать еще долго спрашивала меня, как поживает «малышка Александра». А когда кто-нибудь из подруг жаловался ей, что сын плохо успевает в школе и ему нужна помощь, она горестно вздыхала:

— Как жаль, малышка Александра чертовски хорошо помогала. Вашему Гэри она бы очень понравилась.

Мать годами заводила одну и ту же песню:

— А как там малышка Александра?

— Понятия не имею.

— По-прежнему никаких вестей?

— Нет.

— Жаль, — заключала мать, явно разочарованная.

Она еще долго считала, что Александру я больше никогда не видел.

18

Лето 1996 года, когда мы порвали с Александрой, вообще было какое-то апокалиптическое.

Она бросила меня прямо перед моим отъездом в Хэмптоны, и я впервые в жизни ехал туда с тяжелым сердцем. Прибыв на место, я обнаружил, что вся Банда Гольдманов пребывает в отвратительном настроении. Прошлый год был очень тяжелым: после смерти Скотта мирная, размеренная жизнь моих кузенов распалась.

Всего за несколько месяцев Вуди и Гиллеля разлучили дважды. Сначала в октябре Вуди отчислили из Баккери. Потом в январе, после того, как Гиллель провалил учебу в первом полугодии, его отослали в специальную школу. Теперь он ночевал в Оук-Парке только на выходных.

Мне казалось, что разваливается вообще все. Но это были еще не все неприятности; в день моего приезда мы с кузенами пошли в «Рай на Земле», поздороваться с милыми Кларками. И обнаружили воткнутый на газоне щит со словом «Продается».

Дверь нам открыла расстроенная Джейн. Сет сидел в гостиной в кресле-каталке. Он перенес инсульт и весь как-то ссохся. Теперь он был ни на что не способен. И дом с его ступенями и лестницами больше для него не годился. Джейн хотела продать его поскорее. Она знала, что у нее не достанет ни времени, ни сил содержать его, и хотела избавиться от него, пока он в хорошем состоянии. Она готова была его уступить за очень сходную цену; такую возможность нельзя было упускать. Некоторые говорили о сделке века.

Дом уже был на устах у всех местных агентов по недвижимости, но тут дядя Сол и тетя Анита стали подумывать, а не купить ли его. Джейн Кларк по дружбе даже готова была отдать им приоритет. Мы без конца говорили об этом. Каждый раз за столом спрашивали дядю Сола, не надумал ли он.

— Так что, вы будете покупать «Рай на Земле»?

— Пока не знаем, — отвечал дядя Сол с едва заметной улыбкой.

Он не выходил из своего летнего кабинета в беседке. Я видел, как он переключался с юридических дел на финансовые планы относительно дома, с легкостью чередуя вызовы из своего балтиморского бюро со звонками в банк. С годами он производил на меня все большее впечатление.

* * *

В Хэмптонах мы целыми днями ловили рыбу и купались с причала Кларков, и нам всем стало легче. Банда Гольдманов снова собралась вместе, и смута у нас на сердце рассеялась. Мы стали помогать Джейн Кларк, к которой были очень привязаны: ходили с ней за покупками или вывозили Сета в его коляске на террасу, чтобы он в тени зонта подышал воздухом.

Каждое утро Вуди отправлялся на пробежку. Я почти всегда увязывался за ним: мне нравилось оставаться с ним наедине, мы всю дорогу болтали.

Как я понял, он тяжело переживал разлуку с Гиллелем. Теперь он занимал у Балтиморов место единственного сына. Один вставал, один садился в автобус, один обедал. Иногда, терзаясь тоской и ностальгией, шел в комнату Гиллеля и валялся в его кровати, подбрасывая вверх бейсбольный мяч. Дядя Сол научил его водить машину, и он быстро получил права. Отныне по вторникам он один ел пиццу с тетей Анитой. Они заказывали еду и устраивались рядышком на диване, перед телевизором.

Чтобы еще больше заинтересовать его футболом, дядя Сол купил абонемент на матчи «Вашингтон Редскинз». Они ходили на них втроем, всей семьей, в одинаковых бейсболках цветов своей команды. Тетя Анита усаживалась между мужчинами, и они поедали попкорн или хот-доги. Но, несмотря на все усилия моих дяди и тети, Вуди снова стал немного дичиться; по-моему, он старался поменьше времени проводить дома. После уроков он вместе с другими игроками команды тренировался на стадионе, чтобы следующей осенью, когда начнется новый футбольный сезон, быть в наилучшей форме. Тетя Анита часто приходила посмотреть на игру. Она немного беспокоилась за него. Она садилась на трибуну и его подбадривала, а после тренировки ждала его у выхода из раздевалки. Наконец он появлялся — свежий после душа, накачанный, великолепный.

— Сол заказал столик в «Стейк-Хаусе», как ты любишь. Пойдем с нами? — предлагала она, обнимая его.

— Нет, спасибо. Это здорово, но мы сейчас всей командой пойдем ужинать.

— Ладно, веселись на здоровье, и осторожнее, когда будешь возвращаться. Ключи у тебя есть?

— Да, спасибо.

— А деньги?

Он улыбался:

— Есть, спасибо огромное.

Он смотрел ей вслед, пока она шла к машине. Из раздевалки один за другим выходили игроки. И кто-нибудь непременно дружески хлопал его по спине:

— Слышь, чувак, ну и красотка твоя мамаша.

— Заткни пасть, Дэнни, схлопочешь!

— Ну-ну, я же шучу. Идешь с нами ужинать?

— Нет, спасибо, меня уже звали. Завтра в то же время?

— Ладно, до завтра.

Он уходил со стадиона один и шел на парковку. Убедившись, что тети Аниты уже нет, садился в машину, которую одалживал ему дядя Сол, и уезжал.

Дорога до Блуберри-Хилл занимала сорок пять минут. Он включил радио в машине на полную громкость, так что закладывало уши. И, как всегда, свернул чуть раньше с шоссе и остановился перед автосервисом с фастфудом. Сделал заказ, не выходя из машины: два чизбургера, две картошки фри, луковые кольца, две колы, ванильные пончики с глазурью. Получил пакет, снова выехал на шоссе и двинулся к школе Блуберри.