"Современный зарубежный детектив". Компиляция. Книги 1-33
Шрифт:
— Минуточку, писатель! Вы сказали “сваливаю”? Вы что же, хотите сказать, что едете назад в Нью-Йорк?
— Ну да, — ответил я, как будто это само собой разумелось.
— Дьявол вас раздери, Гольдман! То есть вы мне тут рассказываете, что ехали четыре часа, чтобы отдать нам подгорелый пирог, а теперь собираетесь катить обратно?
Я не нашелся что ответить, лишь кивнул и уточнил:
— Он только кажется подгорелым, он так и должен выглядеть. В середке он нежный, вот увидите.
Перри воздел очи горе:
— Писатель, по-моему, вы окончательно спятили. Ну-ка,
— От гоголь-моголя никогда не откажусь, — улыбнулся я.
Я просидел у Гэхаловудов до самого вечера. Играл с ними в “Тривиал Персьют”, “Монополию” и “Скрэббл”, потягивал из чашки гоголь-моголь, который Перри щедро доливал своим самогоном. Остался ужинать. Когда пришло время ехать домой, Хелен и Перри забеспокоились, как же я буду в такой час возвращаться в Нью-Йорк.
— Поеду в мотель, видел тут один на обочине, — успокаивал их я.
— Мотель у меня в подвале, — решительно заявил Перри.
Он отвел меня туда, разложил диван-кровать, занимавший чуть ли не всю тесную комнатушку, открыл шкаф и показал, где постельное белье.
— Если Хелен спросит, так я вам постелил. А то она опять разворчится, что я не умею принимать друзей. Спокойной ночи, писатель.
— Спокойной ночи, сержант. И спасибо. Спасибо за все.
В ответ он только фыркнул, как бизон, что на его сварливом языке должно было означать “не за что”. Так в мою жизнь вошли самые дорогие друзья.
В тот апрельский день 2010 года, стоя перед домом Гэхаловудов, я перебирал в памяти эти счастливые воспоминания. Перри встретил меня не слишком радушно. Открыв дверь, он чертыхнулся:
— Чтоб вам провалиться, писатель, вы зачем приперлись? Сказано вам было — к шести!
— Пришел помогать.
— Никто в вашей помощи не нуждается!
Из-за спины мужа появилась Хелен с ее всегдашней солнечной улыбкой:
— Маркус, как я рада тебя видеть!
Она отодвинула супруга и обняла меня.
— Я раньше времени, но я вам подсоблю, — объяснил я, протягивая ей цветы.
— Маркус, ты прелесть.
Она понюхала букет и препроводила меня на кухню. Перри замыкал шествие.
— А ваша жена говорит, что я прелесть, — ехидно заметил я, обернувшись к нему.
— Ох, писатель, заткнитесь!
— Нет, сержант, вы мне объясните, как так вышло, что эта невероятная женщина вышла замуж за такого, как вы?
— Сами подумайте.
— Из жалости, наверно.
— Ну-ну.
— Держите, сержант, вино — это вам. По-моему, вы такое любите.
— Спасибо, писатель.
Хелен и Перри собирались устроить вечеринку с фахитас, Лиза его обожала. Ждали человек двадцать, и я на кухне прилежно резал курицу, перцы, сыр и давил спелые авокадо для соуса гуакамоле. Вышло два полных подноса, и мы с Перри более или менее удачно их украсили.
Хелен, улучив минуту, спросила, как моя амурная жизнь:
— Что, Маркус, по-прежнему ходишь холостяком?
— Подружку себе завел, — сообщил Перри.
— Да ну? — удивилась Хелен, напустив
на себя обиженный вид: почему это я ей не сказал. — Давай рассказывай, Маркус.— Совсем недавно, не заводись.
— Стало быть, кастинг принес плоды? — поддела меня Хелен. — А дух твоей матери выбор одобрил?
— Сержант! — возопил я. — С ума сойти, вы что, все ей рассказали?
— Она моя жена, я от нее ничего скрываю! И вообще, это же круто — вам является мать и высказывает свое мнение.
— Ее зовут Реган, — сказал я Хелен.
— Твою мать?
— Нет, девушку! Она пилот гражданской авиации. Живет под Монреалем.
— И давно вы вместе?
— Да уже три месяца! — опять наябедничал Перри.
— Три месяца? Дело серьезное, — заметила Хелен.
— Не знаю пока, — сказал я. — У нас не было случая подольше побыть вместе.
— Дело очень серьезное, — влез Перри. — Он ее везет в отпуск на Багамы!
— Ради всего святого, сержант, не делайте из мухи слона!
— Бедная девочка, — продолжал подтрунивать Перри, — если бы она знала, что ее ждет.
Мы расхохотались.
Малия и Лиза одна за другой вернулись домой. Обе, увидев меня на кухне, кинулись мне на шею в восторге и изумлении. С тех пор, как я видел их последний раз, они подросли. Лизе исполнялось одиннадцать, она заканчивала начальную школу. Малии было девятнадцать, в прошлом году она окончила лицей и поступила на подготовительное отделение университета. Отношения у нас сложились приятельские: они любовно называли меня «дядя Маркус», что меня очень трогало.
К шести часам на праздник подтянулись бабушки, дядья, тетки и кузены. Тот вечер оставил у меня яркие воспоминания — оживленные разговоры, взрывы смеха. Лиза, задувающая свечи. Наше с Перри состязание — кто состряпал пирог лучше? Хелен за роялем, красивая как никогда, поющая джазовые вариации на расхожие музыкальные темы.
Я ушел в двенадцатом часу ночи. Мог ли я вообразить, что в следующий раз, когда попаду в этот дом, все здесь будут убиты горем?
Сержант Гэхаловуд вышел на улицу меня проводить:
— Уверены, писатель, что не хотите остаться у нас ночевать?
— Нет, сержант, спасибо, надо ехать в Нью-Йорк.
— Приедете середь ночи, — заметил он.
— Я темноты не боюсь.
Мы по-братски обнялись.
— Хотел бы я быть как вы, сержант.
— Там хорошо, где нас нет, писатель.
— Знаю… но завидую вашей с Хелен семье. Вам, похоже, так хорошо вместе.
— Семья — это тяжкий труд, писатель. У вас все впереди. Порхайте лучше с цветка на цветок, так тоже неплохо.
Он смотрел на меня в упор, словно хотел подчеркнуть, что говорит серьезно.
— Что у вас за трагедия, сержант? — спросил я. — Сегодня днем, на пляже, вы упомянули какую-то драму, которая случилась ровно одиннадцать лет назад, в Лизин день рождения.
Он ответил вопросом на вопрос:
— А у вас что за трагедия, писатель?
— То, что случилось с моими кузенами, Вуди и Гиллелем.
— Вы мне ничего не говорили.
— Вот, сказал. Теперь, сержант, ваш черед отвечать: что случилось 6 апреля 1999 года?