Сойка-пересмешница

Мы уверены, что он справиться," говорит Коин.

"Как ты думаешь, сколько тренировок ты посетила?"

Ни одной.

Вот сколько.

"ну,иногда я охотилась"

и

.

.

Я треннировалася с Битти в Управлении."

"Это не одно и тоже, Китнис," говорит Боггс.

"Мы все знаем, какая ты умная и смелая и отлично стреляешь.

но нам нужны солдаты в бою

Ты не знаешь основной вещи об исполнении приказов, и ты совершенно точно не на пике своей физической формы.

"Это не волновало вас, когда я была в Восьмом.

Или во Втором," возражаю я.

"Тебе не разрешено было вмешиваться в бой ни в том ни в другом случае," говорит Плутарх, стреляя в меня взглядом, который сигнализирует, что меня много может выдать.

Нет, сражение в Восьмом и мое вмешательство во Втором были самопроизвольны, опрометчивы, и определенно несанкционированы.

"И в обоих случаях, ты была ранена," напоминает мне Боггс.

Внезапно я увидела себя его глазами.

Мелкая 17-летняя девчонка, которая не может нормально перевести дух с тех пор как ее ребра не впоне зажили.

Растрепанная.

Недисциплинированная.

Выздоравливающая.

Не солдат, а некто, кто нуждается в уходе.

"Но я должна идти" сказала я.

"почему?"спрашивает коин

Я не могу точно выразиться, что я должна осуществить личную вендетту против Сноу.

Или что мысль о том, что я остаюсь здесь в Тринадцатом с последней версией Пита, в то время как Гейл уходит сражаться, невыносима.

Я не испытываю нехватки в причинах, чтобы сражаться с Капитолием.

"Из-за Двенадцатого.

потому что они уничтожили мой дистрикт

Президент задумывается на мгновение.

Рассматривает меня.

"Ладно, у тебя есть три недели.

Не так много, но ты будешь тренироваться.

Если Совет одобрит твою подготовку, то твоя кандидатура будет рассмотрена."

Вот оно.

Это самое большое, на что я могла надеяться

Думаю, что это моя вина.

Я каждый день игнорировала свое расписание, если меня что-то не устраивало.

Едва ли пробежка с оружием вокруг поля давала большое преимущество, когда вокруг столько всего происходило.

И теперь я расплачиваюсь за свою халатность.

Вернувшись в больницу я нашла Джоанну в том же состоянии она сходила с ума.

я говорю ей о том что сказала Коин

"может ты тоже можешь тренироваться"

"хорошо"

я буду

Но я собираюсь в отвратительный Капитолий, даже если мне придется убить команду и лететь туда самой," говорит Джоанна

"Вероятно, лучше всего, не поднимать этот вопрос на тренировке," говорю я.

"Но приятно знать, что будет возможность поехать"

Джоанна ухмыляется, и я чувствую небольшое, но существенное изменение в наших отношениях.

Я не могу сказать, что мы друзья, но возможно правильное слово это - союзники.

это хорошо

Мне нужны союзники.

На следующее утро, когда мы сообщаем о тренировке в 7:30, реальность бьет меня по лицу.

Нас направили в класс почти новичков, четырнадцати - или пятнадцати летних, что кажется немного оскорбительным, пока не становится очевидным, что они намного лучше подготовлены, чем мы.

Гейл и другие люди, выбранные для похода на Капитолий, треннируются по другой, ускоренной программе.

После растяжки-- которая причиняет боль -- несколько часов укрепляющих упражнений -- которые причиняют боль -- и пятимильный пробег -- который убивает.

Даже не смотря на мотивационные оскорбления Джоанны, подгоняющие меня, я выбиваюсь из сил после мили.

"Это все мои ребра," объясняю я тренеру, сугубо деловой женщине средних лет, к которой мы обращаемся как Солдат Йорк.

"Они все еще болят."

"Ну, скажу я вам, Солдат Эвердин, потребуется месяц, чтобы они зажили," говорит она.

Я качаю головой.

"У меня нет месяца."

Она осматривает меня сверху вниз.

"Доктора не предложили вам какое-нибудь лекарство?"

"Разве есть лекарство?" спрашиваю я.

"Они сказали, что должно зажить естественно."

"Они всегда так говорят.

Но они могут ускорить процесс, если я рекомендую.

Я предупреждаю вас - это совсем не весело," говорит она мне.

"Пожалуйста.

Я должна отправиться в Капитолий," сказала я.

Сордат Йорк не ответила.

Она небрежно записывает что-то в блокноте и отправляет меня назад в больницу.

Я колебалась.

Я не хочу больше пропускать не одной тренировки.

"Я вернусь на треннировку после обеда," обещаю я

Она лишь поджала губы.

Твадцать четыре укола в грудную клетку, позже, меня расплющило на больничной койке, стиснув зубы я с трудом сдерживалась чтобы не умолять вернуть мне мою капельницу с морфием.

Он стоит у моей кровати, так чтобы я могла по необходимости воспользоваться им.

Я не использовала его в последнее время, но я держала его для Джоанны.

Сегодня они проверяли мою кровь, чтобы убедиться, что в ней нет обезболивающих, так как смешение двух лекарств - морфия и чего бы то ни было, заставившего мои ребра гореть, - могло иметь опасные побочные эффекты.

Они объяснили, что несколько дней будет тяжело.

Но я сказала им продолжать.

Это ужасная ночь в нашей комнате.

О сне не может быть и речи.

Мне кажется, что я действительно чувствую запах кольца горящей плоти вокруг моей грудной клетки, в это время Джоанна борется с абстинентным синдромом

Раньше, когда я просила прощения у нее из-за остановки поставок морфия, она отмахнулась говоря, что это должно было произойти в любом случае.

Но к трем часам утра я становлюсь мишенью для любого красочного ругательства, какое только может предложить Дистрикт 7.

На рассвете она стаскивает меня с кровати, решетельно отплавляя на треннировку.