Сойка-пересмешница

Вы думаете, что потеря основного органа должна приковать вас на несколько недель к постели, но чтобы поставить меня на ноги, мои врачи почти сразу хотят чтобы я начинала двигаться.

Даже с морфием, боль внутри не отступает несколько дней, но потом она значительно ослабевает.

Все равно, боль от ушиба ребер, обещает задержаться на некоторое время.

Я начинаю ненавидеть Джоанну за то, что она довольствуется моим морфием, но я все равно даю ей все, что она хочет.

Слухи о моей смерти быстро распространились, так что они посылают команду снять меня на больничной койке.

Я хвастаюсь своими шрамами и впечатляющими синяками, а также поздравляю дистрикты с успешным воссоединением.

Я предупреждаю Капитолий что мы скоро будем.

Как часть моего восстановления, я каждый день совершаю короткие наземные прогулки.

Однажды днем Плутарх присоединяется ко мне и сообщает новости о текущей ситуации.

Второй Дистрикт присоединился к нам, мятежники берут передышку, чтобы перегруппировать.

Укрепление линии поставки, осмотр раненных, обновление войск.

Капитолий, как 13 в Темные Времена, считается полностью оторванным от помощи извне, поскольку он может сбросить ядерную бомбу на своих врагов.

В отличие от 13, у Капитолия нет возможности восстановиться и стать самостоятельным.

"О, город в состоянии перекантоваться како-то время," говорит Плутарх.

"Конечно, у нех есть запас продовольствия.

Но разница между Тринадцатым и Капитолией - ожидания населения.

Тринадцатый привык к трудностям, тогда как в Капитолии все, что они знают, это - "Panem et Circenses".

"Что это значит?" Конечно я признаю Панем, но остальное не имеет смысла.

"Этому высказыванию тысячи лет, оно написанно на языке, который называли - латыни и использовалось в месте под названием Рим," объясняет он.

"Панем и Цирсенс переводится как 'Хлеба и Зрелищ'

Автор говорил, что взамен своих полных животов и развлечения, люди бросили свои политические обязанности и поэтому потеряли силу."

Я думаю о Капитолии.

Избыток еды.

И избыток развлечений.

Голодные игры.

"Так вот для чего нужны Дистрикты

Чтобы обеспечить капитолийцам "хлеб и зрелище"

"Да"

И пока это приносило плоды, Капитолий мог управлять своей небольшой империей.

Сейчас же, люди не могут быть обеспечены ничем к чему привыкли" , говорит Плутарх.

"У нас есть еда, и я собираюсь организовать промо-развлечение, уверен это будет популярным.

В конце концов все любят свадьбы."

Я замираю на дороге, от идеи, которую он предлагает, мне становится плохо.

Как-то организовать неправельную свадьбу между мной и Питом.

Я не появлялась у одностороннего стекла, с того момента как вернулась, по моему собственному желанию, только получаю новости о состоянии Пита от Хеймича.

Об этом он мало что говорит.

Применяются различные методы.

Наверное никогда не удасться вылечить его.

И как она они хотят, чтобы я вышла за муж за Пита в промо?

Плутарх быстро меня заверяет.

"О, нет, Китнисс.

Не твоя свадьба.

Финника и Энни.

Все, что ты должна сделать это сняться и притвориться, что счастлива за них."

"Это - одна из немногих вещей, для которых мне не нужно притворяться, Плутарх," говорю я ему.

Следующие несколько дней принесли немного суеты из-за планирования мероприятия.

Разница между Капитолием и Тринадцатым весьма ощутима.

Когда Коин говорит "свадьба", она имеет в виду двух человек, подписывающих листок бумаги и переезжающих в новое помещение.

Плутарх имеет в виду сотню людей, нарядно одетых в течение трехдневного празднования.

Забавно наблюдать, как они спорят за каждую мелочь.

Плутарх вынужден бороться за каждого гостя, каждую музыкальную ноту.

После того, как Коин накладывает вето на обед, развлечения, и алкоголь, Плутарх вопит, "Промо провалиться, если никто не будет развлекаться!"

Распорядителю Игр трудно придерживаться бюджета.

Но даже тихое празднования вызывает переполох в 13, где кажетоя вообще не бывает праздников.

Когда он объявил, что детям нужно спеть свадебную песню Четвертого Дистрикта, вызвался практически каждый ребенок.

Нет недостатка в добровольцах, чтобы сделать украшения.

В столовой, люди взволнованно обсуждают мероприятие.

Это больше, чем праздников.

Скорее всего нам катастрофически не хватает чего-то хорошего, поэтому мы все хотим принять в этом участие.

Это объясняет то что, когда у Плутарха возникает вопрос по поводу платься невесты - я добровольно предлагаю забирать Энни к себе домой в 12, где Цинна оставил много вечерней одежды в большом шкафу под лестницей.

Все свадебное платье, которое он сшил для меня, вернулись в Капитолий, но остались несколько платьев, которые я носила во время Тура Победителей.

Я немного осторожна в компании с Энни, посколько все, что я о ней знаю, это то, что Финник ее любит и что все считают ее сумашедшей.

На воздушном корабле я решаю, что она немного нестабильная нежели сумашедшая.

Она неуместно смеется или вообще в растерянности покидает разговор.

Ее зеленые глаза с такой интенсивностью прикованы к какой-либо точке, что вы сами пристально смотрите и пытаетесь понять, что она может видеть в пустом пространстве.

Иногда, без какой-либо причины, она зажимает уши руками, как будто пытается заглушить звук, причиняющий боль.

Она действительно странная, но если Финник любит ее. то мне этого достаточно.

Я получила разрешение моей подготовительной команды выбрать платье самостоятельно, поэтому я имею возможность принимать любые решения.

Когда я открываю шкаф, мы все замолкаем, невероятное ощущение присутствия Цинни в этом потоке тканей.

Октавия спадает на колени, утыкается щеками в подол юбки и рыдает.

"Так давно," она задыхается, "я видела что-либо симпатичное."

Несмотря на мнения со стороны Коин о том, что свадьба слишком шикарная, и Плутарха, о том что она слишком серая, свадьба грандиозное событие.