Сойкина Ворона

– Еще как ваша, как и других, вроде вашего лейтенанта и ему подобных, ради подачек готовых забыть о присяге!

– Приступим к опросу, – уткнувшись взглядом в лист бумаги, резко сменил тему он. – Итак, где вы находились и чем занимались …

Из-за двери раздались громкие голоса, и я узнала среди них нашего Андрея Федоровича Боева – одного из шефов в «Орионе». Дверь распахнулась, без стука, и первым в кабинет буквально влетел белый, как до сих пор пустой лист бумаги, лейтенант, затем внутрь шагнул еще один высокий мужчина в сером костюме с папкой в руках и взглядом пугающей цепкости. Следом вошел Боев, сверкая широченной улыбкой и кивнул мне. Где-то за их спинами тяжело топали и бряцало.

– Майор Савельев, управление собственной безопасности Министерства внутренних дел Российской федерации, – представился первый визитер и одарил своим тяжелым взглядом конкретно меня. – Прошу всех посторонних покинуть помещение дабы не мешать проведению проверки и обыску.

– Воронова, на выход! – качнул головой Боев, и я не стала мешкать.

Подхватила рюкзак Сойкина, глянула напоследок уже в два побелевших от страха лица и пошла отсюда поскорее.

Топающими и бряцающими оказались четверо спецназовцев в полном облачении с балаклавами и автоматами, такие здоровенные со всей их амуницией, что в узком коридоре пришлось мимо них чуть ли не протискиваться по стеночке.

Дежурный на проходной останавливать меня и не подумал, он был сильно занят, что-то кому-то сообщая по городскому проводному телефону, а выражение и цвет его лица мало чем отличались от лиц из кабинета.

Сойкина, я увидела сразу на крыльце, и он молча кинулся ко мне и сграбастал. Слегка придушил, обняв, а я вдохнула его запах, как вдыхают облегчение, и оно мигом перекочевало из легких куда-то под сердце, обернув его покоем, и брызнуло повсюду внутри ручейками тепла. Да, я знала, что он придет за мной, он обещал. Но знать и уже пребывать в этой реальности, ощутив на себе его руки и вдохнув аромат кожи – внезапно очень разные вещи. Настолько, что горло перехватило, и глаза защипало. Миша отстранил меня, заглянул в лицо с тревогой и снова притиснул.

– Тискаешь, будто из тюрьмы меня лет десять ждал, – фыркнула тихо, но голос подвел, осипнув, и, повернув голову, сама поцеловала Мишу в уголок рта.

Сойкин мигом превратил это легкое, почти невинное касание в полноценный поцелуй. Сгреб основание косы, заставляя вспомнить как же мне стали нравиться эти его беспардонные собственнические захваты, и столкнул наши рты, моментально вышибая и почву из-под ног, и память – где мы и что вокруг – бесстыжими вторжениями языка и тем самым тихим урчанием, что издавал на выдохе, целуясь.

– Так, молодежь, я в курсе, что кайфоломщиков бить принято, и в целом согласен с этим, но не здесь и не сейчас. Поехали, покажите мне что ли эту долбаную коммуналку преткновения, и я полечу обратно к семье, пока моя Катерина не пришла в ярость, – разрушил волшебство голос Боева. Оторвавшись от Сойкина и проморгавшись, я увидела его, деловито поглядывающего на часы. – А потом уж отводите душу сколь угодно страстно.

– Андрей Федорович, спасибо огромное за помощь! – и не подумав смутиться, шагнул и протянул руку для пожатия Миша. – Да смысл вам тратить свое время в такой день, я же на своей машине, и мы…

– Так, погоди, Сойкин! Это значит ты меня тридцать первого от семьи дернул и даже в дом не пустишь хоть глянуть из-за чего весь сыр-бор? – поднял светлые брови Боев. – Не, вот молодежь пошла неблагодарная!

А вот теперь на скулах Сойки вспыхнули красные пятна.

– Ну, что вы…

– Конечно, мы будет рады показать вам и коммуналку, и все, что захотите, – перебила я его извинения. – Миша просто имеет в виду, что там смотреть особо нечего, и еще он знает, что я не самый гостеприимный человек. Но на вас это не распространяется, Андрей Федорович. Я тоже очень благодарна вам за то, что так быстро вытащили отсюда.

Мы расселись по машинам, Боев поехал за нами, а Сойкин все еще продолжал алеть щеками и ушами.

– Блин, он же пошутил про неблагодарность, да? – наконец спросил Миша. – Я же наоборот, чтобы его больше не задерживать…

– Думаю, он просто пошутил. Странно, что именно ты этого и не уловил.

– Я только что тебя целовал, Жень. Я бы и землетрясения в десять баллов не уловил бы, – косясь, ответил Миша. – Ты точно-точно в порядке? Они тебе ничего не сделали?

– Рассказали, какая я оборзевшая дура, раз не хочу продавать, погрозили сутками и даже зечками страшными, но и все на этом. Примчались вы и спасли меня.

– Был бы другой какой день мы быстрее бы еще примчались. А так Боев этого своего другана чуть ли не из-за стола уже выдернул.

Вылезли из машин в моем дворе, и пока поднимались по лестнице к квартире Боев с кем-то вел беседу по телефону. Закончил он ее уже остановившись в дверном проеме кухни и на этот раз поднялась одна его бровь.

– А ничего так, – пробормотал он, оглядев яркое пространство. – Благоустроите и остальное потихоньку.

– Вряд ли это имеет смысл, – вздохнула я, и настроение начало сползать вниз.

– С Наступающим, Андрей Федорович! – приветствовал его Никитин, выскочивший из комнаты Сойкина.

– Ага, и вам, ребята. Евгения, а чего так грустно, все же уже нормально?

– Да по всему выходит, что продать придется, – с горечью признала я. – Эта Баринова явно упертая и не отступится. Не будете же вы нас постоянно вытаскивать, как сегодня, и не вечно же жить в осаде.

– Жень…! – возмутился Миша, но Боев остановил его жестом.

– Расслабься, Воронова. Я организовал этой вашей Бариновой в ближайшее время столько проблем, что ей реально не до вашей коммуналки будет. Хоть бы адвокатский статус сохранить сумела. За ней много чего уже имеется, оказывается, просто некому было попросить присмотреться повнимательнее. А этих упырей, которых ты типа избила, мы найдем сразу после праздников, благо личности они свои сами же и запалили, и предметно растолкуем, что игнорировать табличку «Объект под охраной ЧОО „Орион“» – очень недальновидно и весьма-весьма болезненно. Так что, живите спокойно.

– Но она же не для себя квартиры скупала. Заявится этот Ветров или как его и устроит нам геноцид с отключением коммуникаций на время капремонта или еще что-то типа такого.

– А об этом мы подумаем позже, Евгения. Пусть сначала появится, – легкомысленно отмахнулся шеф. – В любом случае, никто вас самих с этим разбираться не бросит, но сообщать стоит сразу же. Ну все, молодежь, я умчался.

– Андрей Федорович, а можно обнаглеть и попросить до остановки автобусной подкинуть? – встрепенулся Никитин.

– Да я тебя до дому довезу, Сандро!

– Сойкин, тебе, уверен, есть чем сейчас заняться, учитывая то, что я видел на крыльце отделения, – ухмыльнулся Боев, стал на мгновение похожим на здоровенного эдакого хищного и насквозь пошлого котище, но только на мгновение, моргнешь и пропустишь. – Никитин, жду в машине.

Входная дверь хлопнула, закрываясь за Боевым и Никитиным, и я обернулась к Мише. Он молча развел руки, открывая мне объятия, и я колебалась только секунду, а потом отпустила все-все и кинулась к нему на шею, повисая и чувствуя себя так, как никогда, наверное: какой-то счастливой малолеткой, безнадежно втрескавшейся в самого офигенского в целом мире парня, причем, абсолютно взаимно. Так глупо-глупо, поцелуи-шепот-ласки, сказочно-киношно, одежда прочь, как по волшебству, захватывает дух, словно свободное падение, никакой опоры под ногами. Вечно такое невозможно по логике вещей, по моему опыту, по законам жанра, но сейчас, пока летишь, плевать на это все. Сейчас нас только двое в целом космосе, и единственная гравитация существует между нами, а не та, что неизбежно должна однажды размазать о землю. Нет земли, есть мы.