СОЗ
Шрифт:
Остаток боя я помнил урывками — всё же, пережитое дало о себе знать. Помню, что мы «перемололи» Кочевников в «очень мелкую пыль» — после активации генераторов они почти не сопротивлялись. Те корабли, которые я приказал «поджарить» ЭМИ больше не подавали никаких признаков жизни — и это было хорошо. Почти все оборонительные сооружения были разрушены — против массированного огня мало что может продержаться достаточно долго. Пусть говорят, что на стационарную базу можно погрузить больше ракет, «обманок» и снарядов для орудий — но и представлять собой такая база будет лишь неподвижную мишень. А «обманки»… На снаряды они не действуют, и, если координаты целей
Следующее, что я помнил хорошо — я сидел в своей каюте и смотрел на фото Олеси. Я снял девушку на природе, она радовалась хорошей погоде — до того целый месяц шёл дождь, а тут так повезло, что погода нормализовалась. Я до сих пор не мог поверить, что её больше нет. Спасатели проникли на мостик только ближе к концу столкновения. Живых там просто не было — штурмовик Кочевников уничтожил всё, что было на мостике. Наверное, мне хотелось плакать — но я просто не мог. Эмоций не было вообще. Единственное, что я мог — я лишь шептал фото девушки «Прости меня…».
Не знаю, сколько я просидел так. Но потом за мной пришли. Пришли члены моей команды, люди с других кораблей. Я долго не мог понять, почему они так на меня смотрят, и что они мне говорят. Но всё стало проявляться — они говорили, что я молодец, что я герой. Но я понимал, что я не герой — что я не смог уберечь тех, кто был на капитанском мостике. Эти люди погибли по моей вине, и их кровь будет на мне…
Затем был санаторий-профилакторий в Крыму, где я провёл год. За этот год врачи пытались привести меня в порядок. Это было непросто — смерть Олеси сильно выбила меня из колеи. Тем не менее, нет ничего невозможного…
Взгляд со стороны.
– Кто это? — спросила Ольга, глядя высокого молодого человека с коротко подстриженными седыми волосами.
– Адмирал Аряев. Он здесь после победы над Кочевниками, прошёл почти год с тех пор. Он потерял семнадцать человек в том бою — вражеский корабль протаранил мостик его флагмана. Но ни одного корабля он не потерял. Удар по Кочевникам был нанесён просто сокрушительный.
– А что с ним? Не похож он на победителя.
– Он переживает потерю тех, кто был на капитанском мостике. Говорят, там была и его подруга.
– Главный штурман эскадры, коммодор Олеся Зайцева?
– Да. Она тоже была на том мостике. Алексей скорбит за них всех…
– Бедный. И что по прогнозам?
– По прогнозам, если он не придёт в норму в течение ещё пары месяцев — спишем его на «гражданку». С такими нервами он всё равно летать не сможет…
– Плохо…
– Я понимаю, но это уже не от нас зависит. Он слишком сильно ушёл в себя.
…В Крыму было хорошо. Жаль, что я не смог побывать здесь раньше. Наверное, Олесе бы понравилось. Собственно, здесь бы всем понравилось — очень красивая природа, горы, море… Только вот из этого ничего меня не радовало. Я уже поставил на себе крест — какие тут полёты? Гробить ещё больше людей от своего имени? Семнадцать человек — семнадцать молодых парней и девушек погибли в одночасье — когда этот чертов штурмовик протаранил «Советский Союз». Зачем они погибли? А сколько людей погибло, защищая Солнечную? Да, там я лишь командовал дивизионом — и он не понёс потерь, но всё равно… Да, я понимал, что, если бы мы не защитили Солнечную, погибли бы все. Но в этот раз потерь можно было избежать — но я не смог этого сделать. Значит, я был плохим командиром. Значит, меня совершенно заслуженно должны были списать…
Размышляя обо всём этом, я шёл по дорожке в саду санатория. Я настолько
ушёл в себя, что не замечал ничего вокруг. И, как закономерность — едва не сбил с ног молодую женщину, шедшую мне навстречу.– Прошу прощения, — сказал я. — Не заметил.
– Разумеется, не заметили, — ядовито отозвалась женщина. — Так глубоко уйти в себя — это уметь надо!
– Леди, я же извинился!
– А если бы Вы меня растоптали? — тоже извинились бы?
– Но я же не нарочно!
– Ещё бы Вы это нарочно сделали!
– Хорошо — что Вам от меня надо?
– Чтобы Вы перестали себя жалеть! Вашей вины в том, что случилось, нет!
– А это не Вам судить! Вас там не было!
– Да, меня там не было. Там был мой брат. Второй пилот «Советского Союза». Да, мне его жаль, он недавно женился только, детей они хотели — но разве я виню Вас?
– А стоило бы. Это моя ошибка, — ответил я.
– Вы что — ясновидящий? Вы знали, что этот штурмовик так поступит?
– А должен бы им быть. На войне надо думать и за себя — и за «того парня».
– Алексей, хватит, Вашей вины здесь нет!
– Мне виднее, есть она там, или нет.
– Алексей, если Вы не прекратите, я Вас ударю.
– Нет, не ударите.
– Ударю!
Ну что же, удар, явно ей кто-то «ставил». Но сравниться с моей реакцией она, разумеется, не могла. Я перехватил руку, заблокировав её. Девушка (она была немного младше меня, судя по виду) решила воспользоваться тем, что я стоял очень близко. Она ударила коленом мне в пах. Точнее, попробовала — удар не достиг цели, потому, что я второй рукой схватил её за ногу, чуть выше коленной чашечки. Девушка, чтобы не упасть, рефлекторно ухватилась за моё плечо. Так мы и стояли около минуты — она держалась за меня, чтобы не упасть, я держал её за руку и ногу, чтобы не дать ей ударить меня.
– Алексей, Вы не находите, что это — весьма двусмысленная поза? — спросила девушка.
– Да, наверное, — ответил я. — Но, если я отпущу Вас — Вы упадёте…
– Хорошо, а что делать?
– Я сейчас аккуратно опущу Вас на газон — а потом помогу встать. Только не бросайтесь на меня с кулаками…
– Хорошо.
Я аккуратно опустил девушку на траву, после чего протянул её руку. Она ухватилась за неё — и вскоре стояла рядом со мной. Хм, а она лишь немного ниже меня…
– Откуда Вы меня знаете? — спросил я.
– Я здесь работаю. Точнее, прохожу стажировку. Потом хочу попасть на корабль.
– Леди, а оно Вам надо? Космос — опасное место.
– Вообще-то, опасно даже по улицам ходить, если уж принять эти слова во внимание. Лихачи, знаете, как гоняли?
– Видел, — ответил я. — Но космос всё равно…
– Сказал человек, который проработал в космосе сколько лет? Чуть меньше двадцати лет? И на Вас нет ни единой царапины. Может, не настолько он и опасен, а?
– На мне — да, ни единой. А те семнадцать человек…
– А в битве за Солнечную сколько погибло? Вы можете сказать, сколько погибло тогда?
– Больше двадцати тысяч человек, — произнёс я мертвым голосом.
– Да, больше двадцати тысяч человек. И что — это тоже Вы виноваты? Или кто-то из командования?
– Да что Вы знаете об этом! Эта битва была необходима! Если бы не мы…
– Я знаю. В курсе, что это за Кочевники за такие. Кстати, Вы последние новости про них знаете?
– Нет. Не следил я за этим делом…
– Зря, кстати. Ну, так вот если бы вы не отстояли Солнечную — всего этого бы не было, Вы это хотели сказать?