Создания света — создания тьмы
Шрифт:
— Оаким? Это и есть несущий смерть Оаким? Да, в это можно поверить, взглянув на него. Но, Фрамин, кто он на самом деле? Такие бойцы не появляются ниоткуда!
— Я ничего не знаю о нем, кроме того, что он великий воин и мастер фуги, явившийся на Блис перед самой темной волной и, может быть, ускоривший ее приход.
— Это все?
— Это все, что я знаю.
— А ты, могучий Мадрак?
— Я знаю не больше.
— А если разбудить его самого и спросить? Фрамин поднимает свою трость.
— Если хочешь, дотронься до него, но кто знает, уйдешь ли ты тогда отсюда? Он действительно
Гор опускает руку на плечо Оакима и слегка встряхивает его. Оаким стонет.
— Не забывай, что жезл жизни — это и копье смерти! — кричит Фрамин и, делая выпад, пронзает жабу, сидящую у левой руки Гора.
Гор не успевает обернуться, как внезапный порыв ветра проносится по комнате, а жаба стремительно вырастает в высокую фигуру, стоящую в центре стола.
Золотистые волосы взъерошены, тонкие губы растянуты в улыбке, и зеленые глаза его сияют, когда он видит забавную картину у своих ног.
Принц-Который-был-Жабой дотрагивается до красного пятна на плече и говорит Фрамину: — Разве не знал ты, что сказано: «не обижай птицу и зверя»?
— Верно, сказано, — отвечает Фрамин, улыбаясь. — У Киплинга. И еще в Коране.
— Тысячеликий негодяй, — говорит Гор, — тот ли ты, кого я ищу? Тебя ли именуют многие Принцем?
— Сознаюсь, это мой титул. А вы помешали моим размышлениям.
— Я пришел помешать тебе жить, — сообщает Гор, извлекая из-за пояса тонкую стрелу — единственное свое оружие — и отламывая ее наконечник.
— Ты думаешь, я не наслышан о твоей силе, брат? — говорит Принц, когда Гор поднимает наконечник стрелы, держа его между большим и указательным пальцами. — И мне ли не знать, что ты можешь одним лишь усилием мысли увеличить массу или скорость любого предмета в тысячу раз?..
В руке Гора мелькает неясная тень, по комнате разносится грохот, и Принц вдруг оказывается в двух футах слева от того места, где только что стоял, а наконечник протыкает камень стены и улетает дальше — в пыльную и ветреную ночь Марачека. Принц тем временем продолжает: — …И разве не знаешь ты, брат, что я могу переместиться на любое невообразимое расстояние, даже за пределы Средних Миров, тем же усилием, что позволило мне избежать твоего удара?
— Не называй меня своим братом, — произносит Гор, поднимая древко стрелы.
— Но мы действительно братья, — говорит Принц — по крайней мере, сыновья одной матери. Гор опускает руку.
— Я не верю тебе!
— А от кого же, по-твоему, ты получил свои богоподобные таланты? От Осириса? Хирургия могла дать ему цыплячью голову, а его собственная сомнительная наследственность — способности к математике, но ты и я — меняющие облик, — сыновья Пеплы, Ведьмы Лоджии!
— Будь проклято ее имя!
Принц внезапно появляется перед ним, и в тишине раздается звук пощечины.
— Я мог бы убить тебя сотню раз, пока ты стоял здесь. Но не стал, потому что ты мой брат. Я мог бы убить тебя сейчас, но не убью. Причина та же. Я не ношу оружия, поскольку совсем не нуждаюсь в нем, и не таю злобы, иначе бремя моей жизни стало бы невыносимым. Но не тебе судить о нашей матери, ибо ее пути ведомы только ей. Я в равной степени не порицаю и не восхваляю ее. Я знаю, ты пришел
сюда убить меня. Если хочешь получить такую возможность — попридержи свой язык, брат.— Ладно, больше не будем о ней.
— Очень хорошо. Ты знаешь, кем был мой отец, знаешь и то, что я не новичок в воинском искусстве. Я дам тебе шанс убить меня в схватке, но только если ты сначала кое-что для меня сделаешь. В противном случае я исчезну, найду еще кого-нибудь себе в помощники, а ты можешь провести остаток своих дней, разыскивая меня.
— Наверное, это оракул и предвещал, — говорит Гор, — и он сулит мне дурное. Однако я не могу упустить случай исполнить свою миссию раньше, чем этого добьется эмиссар Анубиса — вот этот Оаким. Я не знаю его сил, которые могут и превышать твои. Я буду соблюдать перемирие, выполню твою просьбу, а потом убью тебя.
— Этот человек и есть посланец Дома Мертвых? — Принц долго смотрит на Оакима.
— Да.
— А ты знал это, мой Ангел Седьмой Станции?
— Нет, — откликается Фрамин с легким поклоном.
— И я не знал, Повелитель, — вторит Мадрак.
— Тогда разбуди его. И Генерала.
— Если ты сделаешь это, — замечает Гор, — считай, что я тебе ничего не обещал.
— Разбуди обоих, — повторяет Принц и складывает руки на груди.
Фрамин поднимает трость — зеленые огни падают на два распростертых тела.
Ветер завывает с удвоенной силой. Гор смотрит то на одного, то на другого, и лицо его спокойно: — Ты встал ко мне спиной, брат. Повернись, я хочу видеть твои глаза, когда свершится мое желание. Сейчас я ничего не должен тебе. Принц оборачивается:
— Эти люди тоже нужны мне. Гор качает головой и поднимает руку. Вдруг: — Какая трогательная встреча, — заполняет комнату голос, — наконец-то три братца собрались вместе!
Гор отдергивает руку как от змеи — тень черной лошади лежит между ним и Принцем. Он закрывает глаза рукой и опускает голову. — Я забыл, — говорит он, — из того, что я сегодня узнал, следует, что я — и твой… родственник.
— Не принимай слишком близко к сердцу, — произносит голос, — ведь я знал это тысячу лет и ничего, прожил и с этим.
Оаким и Генерал просыпаются от смеха, похожего на свист ветра.
БРОТЦ, ПУРТЦ И ДУЛЬП
— Передай пустую иголку, пожалуйста.
— Что-что?
— Передай пустую иголку!
— У меня ее нет.
— Она у меня.
— Почему ты сразу не сказала?
— Почему ты сразу не спросил?
— Извини. Только дай ее мне. Спасибо.
— Зачем ты все шлифуешь ее? Она готова.
— Ну, чем-то же надо заняться. Ты всерьез думаешь, что он когда-нибудь пошлет за ней?
— Конечно, нет. Но это не основание для безделья!
— А я считаю, что он пошлет за ней!
— Тебя никто не спрашивает.
— А я никому и не отвечаю. Просто говорю, что он за ней пошлет.
— На что она ему? Инструмент, который никто не сможет использовать.
— Раз он заказал ее, она ему нужна. Он единственный из своего племени, кто приходит сюда по делу, и еще он — джентльмен, я знаю, что говорю. Скоро он или кто-нибудь им посланный явится сюда, чтобы забрать ее.