Созидая на краю рая
Шрифт:
– Я вас слушаю… – говорю одно, а думаю лишь о том, как бы поскорее добраться до дома и уснуть хотя бы на пару часов.
– Вашему ребёнку противопоказаны любые волнения, переживания и страхи. Минимальный испуг может снова спровоцировать приступ, за которым могут возникнуть такие же осложнения, как и в этот раз. Мы уже не сможем его спасти, если всё повторится. Считайте, что вам повезло на этот раз.
– Конечно, – быстро киваю, понимая, что буду лезть из кожи вон, но подарю Энтони необходимый покой.
– Он слаб сейчас, и никаких переутомлений вынести не сможет, – объясняет Маслоу,
– Конечно, – снова повторяю я, мысленно продумывая, что буду делать дальше. Если увидеть сына я могу не раньше завтрашнего утра, значит, этой свободной ночью мне удастся поспать.…
Уже было радуюсь, но, к сожалению, в мысли врезаются вчерашние слова Каллена, которые возвращают меня к неприятным воспоминаниям о принудительном сексе и к тому, с кем я им занималась. Ненависть снова пылает во мне, когда я понимаю, что ночь потеряна. Я не смогу отдохнуть и набраться сил. Вместо этого я устану и ослабну ещё больше… Вот чёрт!
Скидываю наваждение, качаю головой и вспоминаю, что Тони жив, а значит, необходимость в трансплантации его сердечка остаётся. И деньги, которые может забрать Каллен, тоже нужно сохранить. Решение одно-единственное, и выхода у меня нет. Я буду спать с ним. Сегодня. Завтра. Всегда. Пока не отработаю долг.
– Что случилось сегодня днём? Почему пульс исчез? – спрашиваю у доктора, собирающегося уходить.
– Мы вовремя успели. Произошла остановка сердца. Его удалось перезапустить адреналином. Сейчас никакой особой опасности нет. Лишь предостережения. Не забывайте.
– Благодарю, Джеймс, – искренне говорю я и даже выдавливаю улыбку. Он неумело корчит гримасу в ответ – холодную и стальную – встаёт и уходит к своему кабинету.
Минуту-другую сижу на металлических стульях, ища взглядом часы. Не нахожу. Но нутро подсказывает, что, если не хочу опоздать к Эдварду, нужно подниматься и ехать домой. Откуда меня заберёт его машина. Его личная машина с водителем.
«Выгляди презентабельно, а то я за себя не ручаюсь».
Может быть хуже вчерашнего, да?
Или его возбуждает мой неопрятный вид?
Зачем я ему вообще? Я не красавица, не модель, я не изощрена и ничего особого не умею в сексуальном плане – на кой чёрт ему такая простушка?
И всё же, думая обо всём этом в лифтовой кабинке, благодарю Бога за то, что Каллен выбрал меня и дал денег на операцию моего ребёнка. Как бы я спасала Тони, если бы не он?
Вот чёрт, я ненавижу его, но обязана ему по гроб жизни!
Чёртов миллиардер!
В холле больницы вижу часы – половина шестого. У меня есть ещё несколько часов, чтобы привести себя в порядок и добраться домой. Надеюсь, я успею.
Когда голова снова начинает болезненно пульсировать, у меня на миг темнеет в глазах. Хватаюсь для опоры за фасад клиники, кое-как спускаясь по ступенькам к такси. Сажусь в машину и только теперь понимаю, что денег у меня с собой нет.
Приходится вылезать из салона и тащиться к автобусной остановке. Меня
шатает словно пьяную, и я не властна над этим. В сознании страх: как буду заниматься любовью с Калленом, если не чувствую ни миллиметра собственного тела и не могу устоять на ногах? Впрочем, сейчас это волнует меня меньше всего. Мечтаю лишь о том, чтобы добраться до квартиры.И я добираюсь.
Медленно, почти бесконечно, на общественном транспорте, растрачивая последние силы, но добираюсь. Открываю входную дверь своей небольшой квартирки и грузно валюсь на софу в гостиной, хватая ртом воздух.
Нет ни сил, ни желания пошевелиться и начать приготовления к сегодняшней ночи, но приходится их найти. Представляю перед собой лицо Тони, и это немного помогает. Перво-наперво откапываю в пыльных ящиках таблетки от головной боли и принимаю сразу две – на всякий случай.
Затем иду к шкафу с одеждой, роюсь среди вешалок, ища то самое чёрное облегающее платье, которое было куплено на одной из распродаж. Не уверена, что оно мне ещё подходит, но других вариантов одежды нет.
Примеряя платье, отмечаю, что сидит оно идеально, и, следовательно, моя фигура не изменилась. Прекрасно, одной проблемой меньше.
Стягиваю чёрную материю с тела, и борозжу ящики в поисках нового комплекта кружевного нижнего белья. Ярко-красное. Страсть. Эдварду должно понравиться, если он вообще его заметит. Он с таким животным остервенением набрасывается на меня, что я не всегда успеваю понять, что происходит.
Разглаживаю волосы щёткой и наношу лёгкий макияж: на большее нет терпения. Вижу, что часы показывают без пяти восемь, и, понимая, что за приготовлениями не успела сомкнуть глаз, выхожу к подъезду. Элегантное чёрное «Порше», припарковано у входа. Сначала не верю, что это за мной, но потом решаю, что больше не за кем и сажусь в машину.
Внутри автомобиля водитель. Он даже не смотрит на меня. Я тоже не смотрю на него. Мы словно за невидимой стеной. Я озабочена тем, как бы ни уснуть, а он тем, как довести меня до особняка.
Прислуга Эдварда отлично вышколена, раз не позволяет себе даже говорить со мной. А я ведь попросту никто...
Или всё же «кто-то»?
Рассуждения о вечном не помогают. Глаза слипаются, а губы пересыхают. Хочу спать. Хочу лечь и расслабиться. Тело ломит, голова ноет, и, кажется, даже лекарство не помогает.
Не представляю, как предстану перед Калленом в таком виде: похоже, в этот раз медсёстры переборщили с успокоительным.
Машина замирает у начала лужайки, и, вздохнув, я открываю дверцу. Иду медленно – мешает темнота – но по сторонам не смотрю. «Порше» остаётся там, где остановилось – скорее всего, оно отвезёт меня обратно глубокой ночью, как вчера.
Бреду, словно лунатик, осмысливая какие-то странные, расплывчатые мысли и прихожу в себя только тогда, когда больно ударяюсь лбом об одну из колон, поддерживающих второй этаж роскошного дома.
Тру ушибленное место рукой, в то время как другая, свободная, цепляется за перила, пытаясь втянуть моё непослушное тело на ступеньки.
Перед дверью даже не останавливаюсь – толкаю на себя. Она поддаётся, и я вваливаюсь в дом. Разгона хватает до кухонной стойки. Теперь я ушибла ещё и локоть.