Спаси моего дракона

Большую часть небольшой комнаты занимала высокая кровать, у противоположной стороны — гардероб для одежды и туалетный столик с мягким пуфом.

У кровати стоял небольшой круглый столик и кресло, в котором расположилась леди Траверти. Саму больную почти не было видно за ворохом подушек.

— Вы звали меня, — я слегка присела в легком реверансе у порога.

— Входи. И дверь закрой, — короткие распоряжения от хозяйки дома рассекали воздух, как удары хлыста.

Я толкнула ногой дверь и прошла к столику, чтобы поставить поднос.

— Здесь отвар, мед, а в кувшине еще и морс из кислики, — сказала я.

Леди Траверти поморщилась, словно съела горсть вяжущих ягод.

— Зачем все это? Я просила только отвар, — строго сказала она.

— Чтобы снять тошноту и избавиться от слабости, леди Кристине нужно много пить, — сказала я, — но прежде нужно понять, что с ней случилось. Если она отравилась, то необходимо промыть желудок.

Я выжидательно посмотрела на леди Траверти.

— Ты не лекарь, — строго сказала она.

— Кажется, я съела что-то не то, — слабо проговорила леди Кристина, привставая над подушками.

— Вы съели что-то не то? Остальные хорошо себя чувствуют? — я забеспокоилась о Патрике. — Помнится, лорд Траверти был недоволен качеством еды в соседнем имении, когда был там в прошлый раз. Он не чувствует недомогания?

— Кажется, на рыбу вчера налегала только Кристина. Соскучилась по морепродуктам, вот и съела лишнего, — тон леди Траверти не располагал к дальнейшим расспросам, и она показала взглядом, что я могу идти, — я попрошу Клода приставить к тебе горничную. Думаю, она тебе еще пригодится.

Дальнейший разговор я не слышала, потому что спешила в кухню. И, впервые за несколько дней, нос к носу столкнулась с Патриком.

— Светлого дня, лорд Траверти, — присела я, жалея, что не сбежала минутой раньше.

Могла же догадаться, что жених может прийти справиться о состоянии отравившейся невесты.

— Лина, что ты здесь делаешь? — удивился он.

— Относила лечебный отвар леди Кристине, — мне почему-то не хотелось, чтобы он думал, что я могла навещать здесь кого-то, как это делает легкомысленная Марта.

— Не знал, что ей нездоровится, — удивился Патрик.

— С ней ваша матушка, Ваша светлость.

— Я же просил, — он хотел было дотронуться до моей руки.

— Я считаю это неуместным, когда мы стоим у двери комнаты вашей невесты, — ответила я, отдернув руку.

Убегала по лестнице я так, словно за мной гнались. Или обед пригорал на плите. Но никто за мной не гнался.

Внезапно мне так захотелось оседлать Сахарка и умчаться из этого замка прочь. Подальше от Патрика, который так странно на меня действовал и совершенно не стеснялся наличия у него невесты.

Но сейчас слишком рано. Сахарок еще совсем малышка. Да и ледяной зимний ветер не даст нам далеко улететь, учитывая, что на севере сейчас снег лежит.

А может быть стоит держать путь не на север, а на юг? Облететь весь мир и найти себе тихое уединенное место. Но я пока слишком мало знала об этом мире и о том, что меня может ждать за пределами этого замка.

Но я понимала одно: здесь мое сердце не найдет покоя.

8.4

Праздничная суета закружила. Кто-то наряжался, кто-то пел. Лакеи и горничные сновали по замку, выполняя срочные поручения господ. Для приготовления угощений были выделены дополнительные силы, за что я лично была очень благодарна Клоду.

Горничные, которые давно жили в замке, уже привыкли к моим экспериментам на кухне и регулярно приходили, чтобы утащить излишки с господского стола. А вот новоприбывшим меню казалось необычным.

Нам следовало накормить всех обитателей замка, которые в честь праздника соберутся за одним общим столом, установленным на улице.

Я решила организовать фуршет, чтобы закуски были порционными, и их легко можно было взять руками. Маленькие пирожки, тарталетки с начинками, канапе и даже фаршированные грибы. А на сладкое — песочное печенье и кексы.

За работой я старалась отвлечься и не думать о Патрике и о том, что он вот-вот объявит о помолвке.

К полудню все было готово. Празднества должны были начаться в тот момент, когда солнце достигнет зенита. Незадолго до этого мы вышли на улицу перед замком. Здесь все преобразилось со вчерашнего вечера. Стоял невысокий помост, на который взошел Слуга Света, и лорд, и леди Траверти. В толпе я не увидела леди Кристину. Возможно, бедняжке все еще нездоровилось.

Кроме слуг, живущих в замке, прибыли и жители соседних домов и небольших поселков. Среди них я увидела Лею под руку с высоким худым мужчиной, наверное, сыном.

— Да пребудет Свет в ваших сердцах! — начал проповедь местный жрец.

Взоры присутствующих обратились к нему без особого интереса. Больше их занимали накрытые столы.

Проповедь была недолгой и довольно скучной. Я внимательно следила за остальными, вдруг придется креститься, кланяться или совершать какое-либо другое действие во славу религиозного культа. Но ничего такого не было.

— Свет несет любовь и красоту, — тем временем вещал жрец, — и очень радостно от того, что сегодня два сердца решили объявить о помолвке.

Окружающие притихли. Вперед вышел лорд Траверти.

— Перед этими людьми и перед обновленным солнцем я хочу наречь эту девушку своей невестой.

Зрители расступились, и леди Кристина поднялась на помост. Была она бледна, а ее чёрные волосы отбрасывали на лицо тень, добавляя ему еще большей болезненности. Девушка оперлась на руку Патрика. Кажется, стояла она не очень уверенно.

Не скажу, что между ними была какая-то нежность. Они стояли как школьники, которых учительница распределила по парам. Кристина полуприкрыла глаза, а Патрик смотрел куда угодно, только не на свою будущую невесту.

Оно и понятно: брак наверняка договорной и, возможно, у обоих из них есть другие предпочтения, с которыми никто считаться не будет.

И от этого стало так тоскливо: я помнила, каким взглядом Патрик смотрел на меня. Даже Кристину стало жалко, ведь она обречена на брак без любви, и муж на нее никогда не посмотрит так, как еще не раз поглядит на какую-нибудь симпатичную служанку или горничную.

Захотелось сбежать подальше с этого праздника, чтобы не видеть, не знать этого мужчину и не смотреть, как он обнимает свою невесту. Кажется, только леди Траверти, мать Патрика, была счастлива объявленной помолвке.