Спасите меня, Кацураги-сан! Том 10

Шиногару Рюсэй раздражённо цыкнул и вскочил со стула. Мужчина ходил туда-сюда по своему кабинету, после чего взмахнул руками и произнёс:

— Хорошо, Тендо-сан! Ваша взяла. Вы меня убедили! Оформить часть документов мы можем уже сейчас. Но после Нового года я буду ждать вас обоих. Казума-сан будет работать под моим началом регулярно, а вы поможете мне развить недостающие части механизма. Идёт?

— Более чем, Рюсэй-сан, — улыбнулся я. — Вот увидите — вы не пожалеете. Как только праздники закончатся, я сразу же приеду к вам, чтобы рассказать о своих идеях.

Шиногару Рюсэй отсканировал наши документы, и мы подписали первые договоры. Собеседование прошло успешно. Фактически, Кацураги Казума уже стал сотрудником «Протезы Шиногару». Осталось только провести оставшиеся документы через отдел кадров и уволиться из клиники «Ямамото-Фарм». Со мной дела обстояли куда проще. После новогодних праздников я подпишу договор и стану внештатным сотрудником. Тогда-то я и расскажу Шиногару Рюсэю о своей идее.

Домой мы отправились на такси. К вечеру пробки стали ещё плотнее, поэтому времени на разговор с братом у меня оказалось в два раза больше. Казума без умолку болтал о том, как ему удалось обхитрить алгоритмы компьютера, внедрённого в протез. И лишь через час своего монолога он спросил:

— Тендо-кун, а мне-то расскажешь, в чём заключается твоя идея?

— Рассказать могу. Но я должен быть уверен, что ты никогда и никому об этом не скажешь, — предупредил его я. — Шиногару Рюсэй должен узнать эту схему исключительно от меня — и точка.

Иначе расклад может быстро измениться. Я перестану быть ему нужен, а вместе со мной отпадёт и потребность в работе с Казумой.

— Даю тебе слово, Тендо-кун. Никому не расскажу! — пообещал он и протянул мне свой мизинец. — Это обещание.

Я понятия не имел, что он хочет этим показать. Видимо, какая-то японская традиция, о которой мне ничего не известно. Я взял мизинец Казумы своим мизинцем, после чего брат тут же затряс моей рукой, приговаривая:

— Если я совру, то проглочу одну тысячу иголок, и отрежу палец!

А-а! Теперь я понял, что он имеет в виду. Это стандартное японское обещание. Звучит жестоко, но смысл в нём есть — и он не менее странный, чем сам текст клятвы.

Я слышал об этом. Под съеданием тысячи иголок японцы подразумевают не обычные иглы, а поедание рыбы-ежа, которые здесь именуют «харисэнбон». Для человека она смертельно ядовита. Уверен, что в феодальной Японии такое на самом деле практиковалось, а до современности дошёл один лишь чудной ритуал.

— Хорошо, раз уж тысячу иголок съешь, тогда я тебе точно верю, — рассмеялся я. — На самом деле всё просто, Казума-кун. Нужно взять образец нерва и на его основе настроить проводящие пути в протезе. Сопротивление, силу тока, напряжение, частоту — всё должно соответствовать. А для этого нужно изучить миелиновое волокно у пациента, которому прикрепляется протез.

— Но разве это возможно сделать? — нахмурился Казума. — Тогда ведь придётся отрезать часть нерва!

— Её в любом случае придётся отрезать, — ответил я. — Конец нерва после ампутации уже не функционирует. Эту омертвевшую часть придётся отрезать, взять кусочек здорового нерва, быстро его изучить, а затем настроить проводники и сразу же присоединить руку. Всё это должно проводиться разом, как одна операция.

— Но ведь для такого точного изучения нерва понадобится новый аппарат! — осознал Казума. — Не через микроскоп же будут его осматривать, верно?

— Конечно, нужно ведь все показатели с него снять. Именно поэтому Шиногару Рюсэю придётся потратиться ещё и на разработку нейрографического аппарата, который будет тщательно фиксировать все показатели проводимости.

Другого способа я не вижу. Если сделать так, то протезы будут сидеть, как настоящая рука или нога. Кроме того, у меня есть ещё масса предложений, как улучшить технологию Шиногару. Но об этом я расскажу ему значительно позже.

Мы вернулись к дому с нашими съёмными квартирами. Казума ещё раз поблагодарил меня за помощь и ушёл отдыхать. И я отставать от него не собирался. Сегодня двадцать восьмое декабря. Следующие несколько дней я хочу посвятить себя отдыху. Хотелось бы набраться сил перед новогодним дежурством. Сайки в городе уже нет, все остальные мои коллеги заняты подготовкой к празднику, так что я смогу посвятить предновогодние дни себе.

Вплоть до вечера тридцать первого декабря я закалял себя суровыми тренировками, пробежкой по улицам, силовыми упражнениями, а затем награждал хорошей качественной пищей. Тратить время на готовку мне не хотелось, а потому я заказывал еду на дом из близлежащих ресторанов. Всё остальное время тратил на оформление научной работы для Шиногару Рюсэя.

Мне хотелось не просто создать протез, который будет в точности повторять движения человека. Нет… Это — слишком банально.

Я хочу, чтобы протез мог ещё и «чувствовать». Холод и тепло, лёгкую боль, давление, прикосновения — всё, как и обычная здоровая конечность. У меня созрел план, как создать нечто подобное. А потому я полностью утонул в этом проекте.

В шесть вечера тридцать первого декабря я пришёл на работу. В ординаторской терапевтического отделения как раз переодевался Такеда Дзюнпей.

— О, а вот и наш счастливчик, — тихо усмехнулся он. — Как вы, Кацураги-сан? Не сильно расстроились, что вам предстоит провести эту ночь здесь?

— Нет, всё в порядке, — улыбнулся я. — Работа для меня милее дома.

— При всей моей любви к своей профессии, я вас всё равно понять не могу, — пожал плечами Такеда. — Что ж, Кацураги-сан, тогда… Поздравляю вас с наступающим!

— Взаимно, Такеда-сан, — ответил я и слегка поклонился.

Коллега прошёл до выхода из ординаторской, а затем остановился и произнёс:

— Простите, что принёс вам в этом году много проблем, Кацураги-сан, — Такеда резко повернулся и согнулся чуть ли не под углом в девяносто градусов. — Спасибо, что относитесь ко мне, как равному даже после всех гадостей, что я сделал.

— Оставим это в прошлом году, Такеда-сан, — улыбнулся я. — Хорошо вам отпраздновать.

— И вам! — кивнул он и живо покинул ординаторскую.

Не успел я опомниться, а в приёмное отделение уже повалили пациенты. Кто-то отпраздновал раньше времени, кто-то умудрился переесть жирной пищи. Пошёл поток панкреатитов, холециститов, пьяных в сопровождении полицейских — и не только.

Я работал, не покладая рук, вплоть до одиннадцати вечера. За час до окончания года вернулся в ординаторскую, чтобы заполнить истории болезни… И осознал, что в ней собралось уж слишком много народу.

Ещё полчаса назад здесь никого не было. А вернувшись, я обнаружил, что незваные гости убрали компьютеры со столов и подготовили праздничный ужин. За столом сидели хирург Рэйсэй Масаши, невролог Асакура Джун, а также Кондо Кагари и все медсестры из хирургического, терапевтического и неврологического отделений стационара.