Спасите меня, Кацураги-сан! Том 10

— Не могу открыть глаз, — простонал Хироши. — Как бы ни старался, веки не разлипаются!

А вот это уже хороший признак. Значит, веки рефлекторно сомкнулись и защитили глаза от искр. Есть вероятность, что ожог пришёлся только на наружные структуры и не затронул зрительную систему.

— Сейчас я сделаю так, чтобы вашим векам стало легче, — произнёс я и направил лекарскую магию к его лицу.

Кожа начала стремительно восстанавливаться. Отмершие клетки посыпались на щёку больного в виде плотных корок.

— Кажется, и вправду лучше становится, но всё равно очень жжёт! — воскликнул он. — Чем вы его обрабатываете, Кацураги-сан?

— Антисептиком, — солгал я. — Сейчас вы уже можете открыть глаз. Попробуйте снова.

На самом деле веки спаялись между собой. Мне пришлось ускорить рост новых клеток, чтобы расклеить глаз больного.

Хироши со стоном приподнял веко, и я тут же приступил к осмотру повреждённого глаза.

Ага… Всё-таки не так уж вовремя ему удалось прикрыть глаз. Роговицу — поверхностную оболочку глаза сильно прожгло. Конъюнктива — слизистая, окружающая орган зрения, тоже пострадала. Но больше всего меня напрягал тот факт, что термический ожог в одной из областей глаза смог проникнуть сквозь роговицу в стекловидное тело, которое является округлой средой органа. В ней происходит обмен веществ, но также это тело играет роль каркаса — содержит в себе хрусталик и другие необходимые зрительной функции структуры.

— Ну что там, Кацураги-сан? Всё плохо? — спросил Хироши.

— Сидите спокойно, — попросил я. — Возможно, до приезда офтальмолога я смогу залечить большую часть глаза. Видеть будете.

Если, конечно, я успею предотвратить некроз. Роговица и конъюнктива — это меньшее из наших проблем. Эти структуры заживают очень быстро. Люди часто «царапают» себе глаз, и вскоре он быстро заживает. Клетки наружной оболочки делятся очень хорошо — за них беспокоиться не стоит.

Другое дело — стекловидное тело, в которое уже могла попасть инфекция. Плюс ко всему, сама эта структура играет важную роль в преломлении света. Без неё глаз, восстановившись, всё равно будет плохо видеть.

А потому я приступил к тончайшей работе. Сначала заставил жизненную энергию течь вглубь и залечивать ткань, которая претерпела повреждения в непосредственной близости от хрусталика и прилегающих к нему структур.

Увеличив обмен веществ и усилив слезотечение, я восстановил стекловидное тело и очистил его от бактерий естественным путём. Хироши сразу начал шмыгать носом и пытаться сморгнуть слёзы.

— Спокойно, — попросил я. — Терпим, пусть текут. Я ещё не закончил.

— Сопли откуда-то взялись, Кацураги-сан, — гнусаво произнёс он. — Понятия не имею, откуда они. Я вроде не простужался!

— Так и должно быть, — ответил я, продолжая восстанавливать роговицу и конъюнктиву. — Глаз с носом сообщаются носо-слёзным каналом. Это тонкий проток, который проходит через кости. Именно поэтому при плаче очень часто текут сопли — слёзы выходят через носо-слёзный канал в полость носа, и вместе с ними выходит слизь, которая задержалась в носу.

— Готово! — закончив обработку глаза, заявил я.

Мне пришлось намеренно оставить следы ожогов на конъюнктиве, роговице и веках. Всего пару маленьких островков. Иначе приехавший офтальмолог придёт в бешенство, когда узнает, что его вызвали из дома из-за абсолютно здорового пациента. А эти структуры зарастут сами — никаких усилий для этого прилагать не придётся.

— Ой… — вздрогнул Хироши. — Я видеть могу… Я вижу, Кацураги-сан! Ай, но глаз всё равно немного болит.

— Он ещё будет болеть какое-то время. Неделю — не больше, — ответил я. — Больше с пиротехникой не играйтесь. Уходить не спешите, скоро сюда прибудет офтальмолог и расскажет, как ухаживать за глазом в ближайшие недели.

— Спасибо вам! Я ведь думал, что всё уже — ослепну! До последнего не верил, что смогу что-то разглядеть… — на эмоциях воскликнул Хироши. — Но видит глаз пока что хуже, чем второй. Это нормально?

— Абсолютно, — кивнул я. — Поскольку роговица повреждена, какое-то время она не сможет преломлять свет. Но как только она заживёт, зрение будет, как и прежде. Это я вам гарантирую. Просто наберитесь терпения.

Я оставил Хироши и перешёл ко второму парню, который всё это время трясся за его спиной с изувеченными руками.

— Как вас зовут? — спросил я.

— Кадама Сюити, — ответил он. — К-Кацураги-сан, вы только не ругайте меня.

— За что?

— У меня петарда в руках взорвалась…

Такой тип пациентов тоже бывает. Я этого никогда не понимал, но почему-то многие боятся, что врач будет их ругать за болезнь или увечья. Будто бы тело человека принадлежит не ему самому, а врачам!

Хотя и среди врачей бывает обратная ситуация. Некоторые начинают ругать пациента за те или иные действия, будто организм больных — это их собственность. А нужно находить золотую середину между безразличием и крайней заинтересованностью. Только тогда получится наладить адекватный контакт.

— Покажите мне руки, — попросил я.

Скорая успела обработать руки антисептиком, но перебинтовывать их почему-то не стали. Видимо, побоялись, что повреждённые ткани срастутся с бинтами.

Ох… А тут ситуация даже хуже, чем я думал.

— Нода-сан, какое болеутоляющее вы кололи пациентам? — поинтересовался я.

— Морфин, Кацураги-сан. Думаю, вы и сами понимаете, почему, — заявил он.

Да, я понимаю. До этого момента мне казалось, что пациент не кричит в голос лишь из-за того, что ожоги не глубокие.

Но оказалось всё наоборот. Повреждения глубочайшие, а больной держится на плаву исключительно из-за морфина.

На ладонях Кадамы Сюити почти не осталось кожи. Если пальцы лишь слегка опалены, то основания ладоней просто уничтожены. Понятие «нет кожи» — люди часто воспринимают неправильно. Бывает такое, что у людей шелушатся пальцы или в ходе травмы они сдирают себе кожу и думают, что кожи, как таковой на том месте больше нет.

Но это совсем не так. Кожа имеет несколько слоёв, и чтобы их все содрать — нужно получить серьёзной повреждение. Именно такое и произошло с Кадамой Сюити. Кожа на ладонях отсутствует, как и жировая клетчатка. Тонкий слой жира сгорел, обнажив мышцы и сухожилия, которые отвечают за движение пальцев.

Глубокий ожог. Третья степень. Такие повреждения не проходят без следа. Если сохраняется сосочковый слой, то организм ещё может нарастить новую молодую кожу. В данном же случае ситуацию может спасти только аутодермопластика — пересадка кожи с других участков тела.

Что ж, облегчить состояние пациента для меня — раз плюнуть. А я попытаюсь пойти дальше. И себя потренирую и больному помогу.

Попробую отрастить сосочковый слой, ведь без него восстановить кожу нереально даже с помощью магии.