Спаситель

Лошадь фыркнула и затрясла головой, а потом сама прибавила шагу. Один из воинов, подав знак, пришпорил своего коня. Он устремился вперед, и это вновь же было разумно. А Верховный ощутил неловкость. Все же ему и самому следовало бы подумать о том, что он не воин.

И близко.

— Господин, — Акти держался рядом. На лошади, которую ему все же выделили, он сидел неловко, неумело. — Господин… там… были мертвые. Приходили… и они где-то… здесь, рядом.

Он попытался привстать на стременах, чтобы оглядеться, но едва не упал.

— Они совсем рядом…

Воин, добравшийся до храма, махнул рукой.

— Идем, — решился Верховный. Если мертвые рядом, то… то Повелитель возьмет их под свою руку. А если не сумеет, то в храме всяко обороняться будет легче.

Лошадь нехотя перешла в галоп.

Люди в храме были.

Живые.

Они набились тесно, и воздух стал густым, тягучим, негодным для дыхания. Он проникал в узкие оконца, расположенные под самым потолком храма, но его было слишком мало, чтобы хватило для всех. Вот люди и дышали, хватая этот воздух ртами, как огромные двуногие рыбины.

Тяжко.

С присвистом.

Темные глаза их блестели в сумраке. И все-то глядели на Верховного с… ожиданием?

Надеждой.

Кожа его снова светилась, и золото, кажется, уверяло людей в том, что чудо все-таки свершилось.

— Господин, — из толпы выбрался старик в жреческом одеянии. Пусть было то старо и штопано, а еще измялось и обзавелось многими пятнами, но старик старался держаться с достоинством. И на колени не упал, лишь преклонил голову, признавая над собой власть. — Господин… вы явились… спасти…

— Что случилось здесь? — Верховный осмотрелся и, убедившись, что люди живы и не имеется на них следов болезни, махнул воину.

Пусть остальных ведет сюда же. Храм и вправду был маленькой крепостью. Такую удобно оборонять.

Его и самого впустили далеко не сразу. Признаться, сперва он даже решил, что храм пуст, но Маска сказал, что чует людей за дубовыми вратами. А после и вовсе голос раздался, нервный, вопрошающий, кто же пришел.

И Верховный ответил.

А после уговорил ворота открыть.

— Боги, господин, — произнес жрец сипло. — Боги разгневались на людей, ибо забыли они страх пред богами! И тогда небеса извергли пламень. Они горели две ночи, да и днем божественный огонь был виден. Он заслонил собой солнце. Тогда-то многие и вспомнили о богах…

— И поспешили найти укрытие, которое показалось им более безопасным, — произнес Маска. — Логичный поступок.

А еще, судя по тому, что люди были и были живы, вполне разумный.

— Люди приходили к храму, приносили дары, все, что имели. И просили о защите. Я не смог отказать, господин.

— И поступил верно, — сказал Верховный громко. Так, чтобы услышали все. — Храмы для того и нужны, чтобы защитить людей.

Раздался шепот. Он прокатился по храму, кажется, слова Верховного передавали от человека к человеку. И люди выдыхали.

Боялись, что им велят убираться?

А они бы… послушались приказа? В прежние времена — несомненно, но ныне… ныне многое переменилось.

— Нам надо к пирамиде, — Маска был серьезен.

— Погоди. Дождемся остальных.

— Думаешь…

— Думаю, что они недалеко. И много времени это не займет. А уходить вот так… не стоит.

— Мертвяки! — чей-то вопль отвлек и заставил обернуться. — Мертвяки… закрывайте…

— Стоять! — рявкнул Верховный.

Но людская толпа пришла в движение. Она боялась. И страх этот, появившийся в сердцах их не сегодня, лишал людей разума. И жрец попятился, отступая…

— Ворота… надо запереть… — произнес жрец. — Мертвецы…

— Нельзя, там люди… скоро будут здесь.

Да и Верховный, говоря по правде, весьма надеялся, что эти, местечковые мертвецы, услышат зов Повелителя и покоряться его воле.

Но говорить о том людям?

— Мертвецы… мертвецы идут, — голоса наполняли храм, подстегивая толпу. — Двери… запереть…

— Тебя просто сметут, — заметил Маска. — Отступай.

— Погодите, — Верховный обращался уже к людям. — Я… выйду.

— Там мертвецы, господин. Они медлительны, но упорны, — жрец явно не был рад. Но и препятствовать не станет, как и иные. — И им отвратительно все живое… они даже собак разодрали!

Мертвецы двигались неспешно, наперерез лошадям, что мчались от леса.

Впрочем, вот лошади перешли на рысь, и даже показалось, что мертвецы вот-вот доберутся до живых.

За спиной с грохотом сомкнулись створки врат.

— Люди, — произнес жрец виновато. — Боятся.

— А ты? Не боишься? — Верховный смотрел на лошадей и мертвецов, судя по остаткам одежды, бывших при жизни воинами.

— Все… в руках богов… и если будет на то воля их… и гнев их… ворота не спасут.

— Поразительный фатализм.

— Да и кладовые храма пусты. Колодец показал дно еще вчера… засуха, господин. Воды и так почти не было, теперь же и вовсе… А потому, сколько бы люди ни прятались… — жрец замолчал.

— Голод и жажда все одно вынудят их покинуть убежище, — завершил Маска.

Меж тем мертвецы остановились. Ненадолго.

Припали к земле.

— Это… это… — жрец дрожащей рукой указал на Повелителя мертвых. Тот, восседая на мертвой же лошади, и издалека производил ужасающее впечатление.

— Это Чимолли, — сказал Верховный. — Он был принесен в жертву богам и возвращен к жижни, дабы преклонить голову пред той, что поставлена ими над всеми людьми, живыми и мертвыми. И отныне он послушен воле её…

— Чудо… — жрец произнес это шепотом, сам не веря глазам своим. — Это… чудо.

Мертвецы сбились в стаю.

И выстроились.

И вправду воины. На одном доспех уцелел, весьма себе богатый. Кто-то сжимал в руке меч, за спиной у одного и лук болтался.

Интересно, Повелитель способен говорить с ними? И помнят ли мертвые себя живыми? Если так, будет любопытно узнать, что же произошло.

Меж тем воины приблизились и Ицтли коротко кивнул.

— Там люди, — сказал Верховный, указав на двери храма. — Они испугались мертвецов и заперлись внутри.