Спасти красноармейца Райнова. Книга седьмая. Пацифист

***

Услышав шаги конвоира, в коридоре было сильное эхо, многим оно действует на нервы, я повёл плечами, и бросил пиковый валет, на подачу от сокамерника. После прошлого избиения, синяков хватало, хотя работали аккуратно, не калеча. Вот и мои големы потом всех четырёх, следователя посчитал, также не покалечив отметелили до кровавых соплей. Почки опустили. Ночью, отлавливая по одному. Так что кроме силуэтов и сокрушающих ударов те вряд ли что запомнили. А мстить нужно всегда. Я и до этого мстительным типом был, а с усилителем эмоций вообще вошёл в абсолют.

Сегодня первое января, с Новым Годом, блин. Восемь дней уже тут на Лубянке, вторая неделя пошла. Причина проста, интерес к тому, откуда доставляю технику и вооружение, пополняя состав дивизии. Я ведь пополнил вооружение полка до штата, и комдив сделал хитрый ход, как майора мне дали, и я расплатился за это, взял и перевёл меня на должность главного снабженца дивизии. Хорошо там зам опытный, всю эту бюрократию знал, на нём она и была, ну и меня учил, так что пополнял дивизию. Я схрон в лесу у Подольска сделал, там всё что не испортится, домик с баней, разное снаряжение и вооружение. Освободил хранилище почти на пять тонн, полторы занято, вот и искал нужное со стороны немцев. Даже шесть «БА-10», в охрану штаба дивизии добыл. По одиночке доставлял. А тут комдива взяли и сняли, дали генерала и направили командовать стрелковым корпусом. На его место пришёл полковник Бакеев, с которым мы вообще не договорились. Потому как Гарцев знал, всё что снабженцы могут получить официальными путями, и я со своим замом пытался это сделать, мы получили, а вот что сверху, через меня, то есть, от немцев доставлял, и оформлял, это отдельно, собственно, и плата за это отдельная. Мне вон орден «Красной Звезды» на грудь упал, за отличие в воинской службе. Так что вооружение и технику я доставлял. А тут главный особист Бакееву предоставил все материалы, что собирал, и этот прямой как палка полковник начал требовать, всего и побольше. Отвечать не стал, козырнул и ушёл, освободив хранилище от того что не успел передать, как раз от немцев прилетел, и вернул своё, из схрона, что ранее выложил. Потом за неделю пришло официальными путями около ста винтовок «Мосина», новенькие, только с завода, для пополнения дивизии, и всё. Ну пустые склады, всё на Сталинград уходило. Я в отказ, не понимаю о каком снабжении речь идёт, что смогли, добыли. На меня дело завели, а дальше по цепочке и я вот тут оказался. Обвиняют в махинациях с вооружением и снаряжением. А это расстрельная статья, между прочим. Это всё главный особист начал, чую его руку.

Вообще нашим нужно помогать, дивизию я на две трети тяжёлым вооружением пополнил, с учётом того, что оставалось, уже до штатов довёл, до лёгкого стрелкового ещё не дошло, но тут сознательно пошёл на конфликт с командованием. А у нас с ним антипатия друг с другом. Не люблю, когда на меня орут, брызгая слюнями, да матом кроют. Чего мучиться, проще уйти. Запросы на перевод я писал, трижды, все три раза их рвали при мне. Поэтому решил по такому пути пойти. Дивизию я итак неплохо снабдил, дальше пусть воют как есть, свою отдачу я получил, осталось слезть с того в чём меня обвиняют, и на волю, получив новое назначение. Меня не устраивала дивизия при новом комдиве. Вот такие дела. Да, следователь выбивал те контакты, через которые я получаю всё, что дивизии передал. Их интересовали именно эти источники. Ну прям так и сообщу. Ничего не сказал. А вот шаги конвойного остановились у нашей камеры. Мы успели убрать карты со стола, они запрещены, когда открылся глазок и тот изучил, что у нас происходит. После этого открыл дверь и скомандовал:

– Петров, с вещами на выход.

Отметелил следователя и его подручных четыре дня назад, после этого про меня не вспоминали. Что изменилось? Похоже сейчас узнаю. Так что незаметно передал карты соседу справа, забрав вещи, это шинель, тут одеял нет, и накинув ту на сгиб локтя, прошёл к выходу. Дальше надел шинель, руки за спину и к выходу. Вообще никакого следователя я не видел, скорее всего нового должны были назначить, меня отвели к выходу и начали выдавать вещи, мол, обвинение снято, свободен. Это дежурный в звании капитана сообщил. Вещи все на месте, я проверил, скрупулёзно, по списку, не смотря на закипающего рядом помощника дежурного, тот куда-то торопился, а я тут время тяну. Ничего, забрал, переоделся, шинель сдал, не моя, тут выдали, в камерах холодно, и на выход. Снаружи метель, хорошо так вьюжит, я улыбался. Лицо чисто, по нему не били, больше рёбра пострадали и почки, так что направился прочь от здания Лубянки. Дело в том, что я ещё в камере решил, за такой арест надо мстить. Ну главного особиста моей бывшей дивизии тут шлёпну, снайперская винтовка имеется, а вот по Лубянке отработаю миномётом. Постараюсь без жертв, не настолько я на них зол. Просто покажу своё недовольство, использовав полковой миномёт. И самое удивительное, он у меня в запасе был, как и двадцать мин. Не успел передать нашим, когда новый комдив прибыл. Мины для обучения, там новичков много, чтобы боевые стрельбы провели. Начальник артиллерии дивизии очень просил. Вот я лично и проведу. Так что отойдя подальше, метель скрыла, в парке подняв из земли двух големов, один убежал на километр, на границы дальности, там сканером я увидел Лубянку.

От позиции миномёта та в тысяче трёхстах метрах. Самое удивительное, я там среди припаркованных машин обнаружил свою штабную «эмку», которой пользовался, а недалеко от входа в здание стоял шофёр, молодой парнишка Женя, что кого-то высматривал. Не меня ли? Ну да, в такой метели разойтись как нечего делать. Тем более темнело, почти четыре дня. Впрочем, эта история службы подошла к концу, в дивизию я уже не вернусь, но нужно мину положить так, чтобы боец не пострадал. Второй голем развернул орудие, и начал готовить мины, да они снаряжены, с миномётом у немцев с позиций увёл, на передовой, когда там зачищал их. Так что первая мина пошла, пристрелочная. Показал мастер-класс, не промах, рвануло на крыше здания. Дальше выпустил восемнадцать мин именно по крыше, отчего та полыхала, разрушены верхние этажи. А две оставшиеся на стоянку машин, там все водители разбежались, никто не пострадал. Три авто начали ярко полыхать, одна из них моя бывшая «эмка». Сам доставил с места хранения у немцев, сам и сжёг. Я там и грузовики забирал, но немного, всё время уходило на тяжёлое вооружение, броневики. Ну вот, недовольство показал, можно в баню идти. Обоих големов вернул в ямы, откуда поднял, деактивировал, убрав миномёт, и поспешил прочь, сюда уже все патрули стягивались, но я ушёл, добежав до городской бани. Сканером её видел, пока голем действовал. Открыта, что важно. Заплатил за час посещения, и приняли. Форму в стирку, была услуга, а я парную. Ох как хорошо.

Не смотря на вечер, распаренный я двинул в Главное Управление артиллерии Красной Армии. Меня проводили к подполковнику, что изучал меня не самым приятным взглядом. Ну да, опознали сразу. Когда я ещё у дежурного отметился. Благодаря мне их майора, нетрадиционной ориентации, на фронт отправили, где он и сгинул. Чего от меня ещё ожидать? Однако расстались мы с ним добрыми приятелями, как я показал ювелирку, мол, трофеи, забрал у немецкого офицера, и готов передать ему за новое назначение, так мигом договорились. Вполне договороспособные они. Хочу вернуться в артиллерию. И мне сразу нашли место, командиром дивизиона в полк РКГ, резерва Ставки, ввели в состав Резервного фронта. Как раз с фронта прибыл на пополнение и отдых. По иронии судьбы, он тоже в Подольске находится. Точнее на окраине, занял там военный городок. Мне всё оформили, документы сделали, информацию о том, что меня переводят из штаба дивизии, в дивизию отправили, чтобы дезертиром не приняли, и всё, я покинул здание, получив что желал. Ну и пока добирался до нужного вокзала, размышлял. Дело в том, что моих големов очень ищут. Точнее тех, на кого думают. Я когда летал к немцам за тяжёлым вооружением, один раз и к Бресту летал, закрыть долги перед Герцем, то часто использовал големов в разных местах. А то у Сталинграда тишина, немцы больше таких потерь не несут, в недоумении, куда русский осназ делся. Наши тоже ищут. Вот в разных местах и оставил след, уничтожая и гарнизоны, и штабы, и даже на передовой работал. Не больше часа тратил на одно место, и улетал, зато следы раскидал по многим областям.

Нельзя мне использовать големов там, где я служу, след приведёт ко мне, и до чего дойдёт, даже предположить не хочу. Только тайно, как наводчиков, благодаря сканерам. А вот получив командировку, слетать к немцам и побезобразничать, это всегда готов, там след ко мне не приведёт. Просто поясняю мотивы. На артиллериста точно не подумают, пытаясь нащупать связь с неизвестными, что немцев бьют. Ещё мысли на родителей перешли Антона. Так и не покинули те своё село, поэтому что с ними, не знаю, письма перестали доходить ещё до ареста, возвращали их мне, а навестить это село всё времени нет. Надеюсь в будущем будет. Пока это все новости.

– О, Кравцов, - опознал я своего бывшего шофёра, что машину потерял у здания Лубянки. Тот сам ко мне подошёл, обрадованный.

Выяснилось, что с него сняли показания, выдали бумагу об уничтожении машины, чтобы это на него не записали, это трибунал, и отправили в часть, так что наша встреча на вокзале вполне закономерна. Я и себе место нашёл на попутном эшелоне, через военного коменданта, и ему. Вместе ехали, а вот на вокзале разошлись. Да я прямо пояснил:

– Выжили меня из дивизии, так что новое назначение получил, тут в Подольске. Прощай, боец.

На этом мы и разошлись, тот направился к базе где автобат дивизии стоял, машина за ним числилась, а я в сторону военного городка. Уже через час я и оформлен был, и на довольствие поставлен, и дивизион принял. Полк от ударов авиации потери понёс, семь орудий, ещё три на ремонте, и два были уничтожены. Из тягачей на ходу пять, два в ремонте, и ждём пять новых. Ждём замену с пополнением. Вот и пополнялись. Ничего сам добывать не стал, я не снабженец, да и ничего мне не нужно, всё есть, так что проводил тренировки расчётов, батарей, обучал две группы корректировщиков. А людей мало, в каждой батарее своя должна быть, и отдельная у штаба дивизиона, но вместо четырёх пока две. Ничего, восстанавливался полк, идёт пополнение, резерв Ставки, тут особо не медлят, в первую очередь снабжение. Это я удачно попал. Правда скандал устроили, мой бывший комдив, полковник Бакеев, насмерть разругался с комполка, но тот меня не выдал, перевод официальный, всё законно, идите вы товарищ полковник куда подальше. А я вообще не понял, чего бывшему комдиву от меня надо, чего прицепился. На этом всё. Так и потянулась служба. Вскоре приказ на смену знаков различия пришёл, на погоны переходим. Да в Москве у некоторых модников я их уже видел, как первые пошли, носить начали, а до нас в Подольске эта новинка только через две недели дошла.

А так полк до середины марта стоял в Подольске. У меня своя квартира, где по очереди проживал с наложницами. Майя родила наконец, я редко её убирал в хранилище, только чтобы свидетели не видели. Роды Карен приняла, порядок, парнишка был, Алексом назвал. Ничего, растёт. Меня пару раз чуть не застукали с Майей, стиранные пелёнки висели, но к счастью по краю прошёл, обошлось. Нет, Майю нужно где в нейтральном государстве устраивать, пусть сына растит, нечего ей со мной делать, три замены есть, так что твёрдо это решил, но пока возможности нет. Полк я не покидал, командировку не оформлял, честно служил. Полк уже пополнили, и вооружением, и техникой, и людьми, тренировки шли. Выезжали на полигоны. Скоро слякоть, не до этого будет, уже капель начиналась, а тут приказ, полк передавался в состав Брянского фронта, вот и стали готовится.

***

Середина июня сорок третьего, полдень, колонны заключённых стояли молча, слушая речь вербовщика. Потом пошли добровольцы, тонкий ручеёк, откровенно хилый, но он был. Приметив пятёрку воров, что пошла в добровольцы, хмыкнул. Эти воевать не будут, видят тут шанс сбежать по пути. Я же посмотрел на знакомого подполковника, как раз мимо проходил со свитой, и громко сказал ему:

– Смотрю заматерел за год, рожу какую наел. Да и в звании прыгнул слабо, всего на одну ступень.