Спасти СССР. Часть 5
Шрифт:
Я налил полную рюмку водки, выпил за здоровье истопников воркутинского лагеря…
Вот так начался новый, 1993 год, для меня и сотен тысяч ереванцев. А что же было в северных районах Армении? В Спитаке? В Ленинакане? Читать больше не хотелось. Пошёл спать!
Родной город почти для каждого вроде бы стал чужим. За пределами собственной квартиры уже будто нет родного дома, родной улицы. Грязные, захламлённые лестничные площадки, свисающие с потолка провода, ободранные лифты с подожжёнными кнопками и разбитыми плафонами, нечистоты, вываливающиеся прямо на лестничную площадку из продырявленных мусоропроводов, перила, на которых будто сроду не было деревянного покрытия… Кто живёт в этих домах? Люди или существа, которым знаком только один инстинкт —
Кто видел старый Ереван, не может сегодня без боли в сердце смотреть на новый, демократических времён. Город стал неузнаваемым. Не те люди, не те дома, не те улицы и площади. Я говорю не о молодых, щеголяющих в нарядах турецкого покроя. Я говорю о внешнем облике города. Он выглядит так, будто ещё час назад тут пронеслись татаро-монгольские орды. Дома из туфа, фильзита… и печная труба, густо попыхивающая чёрным дымом, нагло и нахально торчащая из дыры, пробитой на… фасадной стене. А дом в центре города. Тому, кто живёт за этими стенами, так удобно — с дырой и с трубой на фасадной стене. А что это вредительство и порча облика города — ему наплевать. Он так любит свой город…
Дома без парадных дверей, которые кто-то украл. Подземные переходы без базальтовых плит, которыми были облицованы стены. Парки без единой скамейки. Башенные краны, замершие у недостроенных домов, потому что кто-то извлёк граммы серебра из пультов управления. Деревья, спиленные под корень. Спиленные электрические и телеграфные столбы.
…
Битком набитый троллейбус восьмого маршрута, следующий по улице Баграмяна, не доезжая до школы им. Камо, остановился. Отключили электроэнергию. Через некоторое время водитель попросил пассажиров подтолкнуть машину метров на 50 к точке, где начинался спуск и можно было продолжить путь уже на холостом ходу. Человек 15 мужчин сошли с троллейбуса в месиво из неубранного снега, превратившегося в жидкую грязь, и, облепив все три открытые двери и заднюю часть, дружно, с остротами и тихим матом, обращённым непосредственно к грязнючей железной махине, стали трогать её с места. Вскоре троллейбус уже приближался к спуску.
Оглянувшись назад (я заменял двигатель машины у передней двери), я заметил среди толкачей знакомое лицо. Это был Эдуард Татевосян, народный артист республики, лауреат международных конкурсов и Госпремии Армении, первая скрипка Квартета им. Комитаса, завкафедрой струнных инструментов, профессор консерватории. Со скрипкой в правой руке он «работал» одной только левой.
Когда машина стала двигаться уже своим ходом, скрипач посмотрел на свою левую всю в грязи руку и весело, легко прыгнул на подножку. Он был рад, что уже едет… Ему важно было доехать.
Сергей АРУСТАМЯН
… Сегодня же мы знаем другое: завтра будет плохо и даже ещё хуже, чем сегодня, ибо каждый на себе ощущает беспомощность властей, чувствует, как изо дня в день нас всё гуще и плотнее обволакивает беспросветная тьма, в которую мы, не зная, как спастись, погружаемся всей нацией, всем народом, тьма, где нет места ни вере, ни надежде. Мы знаем, мы уверены, что наши «мудрые вожди» завели нас в тупик, в конце которого не видно света. И ропщем всё больше потому, что нет в нас веры…
Новые власти, правящие от имени народа, ко многому приучили этот народ. Мы уже, вроде так и положено, привыкли жить без света, без горячей воды, без газа, без лифтов, без зарплат и пенсий, без мяса, молока и многого другого. Сегодня легче сказать, что у нас есть, чем чего у нас нет. У нас уже ничего нет, и только один дух гуляет в теле. Но, видать по всему, власти, воодушевлённые тем, что народ всё терпит, взялись осуществить ещё один эксперимент: приучить его обходиться без хлеба. Потому-то нам сегодня и приходится чуть ли не ценой жизни добывать буханку, только и пригодную для скармливания скоту. Ну как же воздержаться от сердечных слов в адрес действующей при правительстве специальной комиссии по обеспечению жизнедеятельности населения.
Словом, нас не удивишь. Мы привыкли ко всякого рода отключениям и изъятиям. Теперь вот уже и хлеба. Остаётся отключить воздух…
…
1994-й… А митинг идёт…
Мне кажется, я не на Театральной площади, откуда всё началось, когда тот, кто сегодня на троне, бросил в
жаждущую свободы толпу своё коронное «Пайкар минчев верч». Мне кажется, я не на митинге, а в огромном зале суда, где идёт открытый публичный процесс, нет, не над виновниками всех постигших нас несчастий, а над преступниками, которые, злостно обманув народ, вырвали из его рук победу и, прорвавшись к власти, употребили её только в своих личных, корыстных целях. Ибо сделанное ими — это цепь следующих одно за другим тщательно разработанных, хорошо продуманных и умышленно совершённых преступлений. И не надо, поэтому говорить, что у них никогда не было плана. План у них был, и он полностью претворён в жизнь.Та ли сегодня Армения, которая была ещё вчера?
Голодная, холодная, нищая. Кормящаяся с чужой руки. Страна, из которой бегут армяне. Бегут не от турка, нет. А от армянина Левона, который звал к «борьбе до конца» и сделал всё, чтобы этот «конец» пришёл. От его власти, погрязшей в коррупции, взяточничестве, воровстве, грабеже, насилии и терроре. От его приспешников — алчных, ненасытных, вчерашних плебеев, ничтожеств, ставших вдруг богатеями, барами, вельможами.
Министр внутренних дел Ваник Сирадегян в Париже покупает часы за 10 000 долларов, а премьер и другие чинуши роскошествуют в костюмчиках стоимостью в 1 000 долларов…
Рубен Есаян
…В 1988 году мне было 29 лет, я жил в Москве, был аспирантом и с конца февраля участвовал в движении «Карабах». Я был, наверное, немного большим революционером, чем те сегодняшние милые детишки, уютно протестующие на газонах под нежными солнечными лучами и перекрывающие улицы города, одним движением руки вверх, останавливая взрослых дядей на больших джипах. Хотя измерять, кто больше революционер бессмысленно, быть революционером так приятно и естественно, когда ты молод.
Но тогда в Москве мы из отделений милиции не вылезали, прорывались с друзьями через милицейские цепи, не стекаясь огромными потоками на площадь в Ереване, а небольшими кучками на Красную площадь в Москве. Это мы придумали себе защитную мантру, которая нас на какое-то время спасала от жёстких милицейских действий. Прорывая ряды милиции, мы скандировали — Ленин, Партия, Горбачёв! Мы не знали тогда Шарпа, творили самостоятельно. Этим мы спасались от избиений, но всё равно нас паковали в милицейские автобусы и увозили. Несколько раз нам удалось отбить своих друзей, раскачивая автобус, в который их уже усадили. Нашей базой была Армянская церковь. Нашим духовным отцом был епископ Тиран. В церковь нас пытались всячески не пускать, устраивали уборки снега, мытьё дорог, санитарные дни на Ваганьковском кладбище. Но мы неизменно собирались и уже там решали куда выдвигаться. Со ступеней церкви мы выступали с яростными речами. На этих ступеньках многие тогда выступили и, в том числе, никому не известные тогда Лужков, Сирадегян [40] , Старовойтова, Федя Шелов-Коведяев… Позже кто-то стал мэром Москвы, кто-то министром МВД Армении, кто-то одним из самых уважаемых депутатов СССР, кто-то замминистра МИД России.
40
Вано Смбатович Сирадегян, будущий министр МВД Армении. С 2000 года в международном розыске. Обвинялся в том, что во время работы министром создал из сотрудников милиции отряды ликвидации для выполнения заказных убийств, промышлял бандитизмом. В этой истории интересно как прогрессивный журналист, диссидент и борец за свободу всего за восемь лет превратился в крёстного отца и организатора десятков, если не сотен заказных убийств.
Позже мы переместились ближе к москвичам потому, что в СМИ армян называли экстремистами…
…События, произошедшие с 1988 год по 1991 год, никто не называет революцией. Хотя эти события гораздо больше революция, чем сегодняшняя «бархатная». Но, я помню, как люди-революционеры, которым мы верили, оказались подонками, продавшими идеалы, которыми вывели людей на улицы и смели предыдущую власть.
31 января 1986 года