Спавшая пелена

На какое-то время я практически перестал себя осознавать, потерявшись в этой нескончаемой груде данных. Автоматически переключался от одного сегмента к другому, всё больше теряя контакт с реальностью. Вот перед глазами всплыла схема тактики боя в городских условиях, которая внезапно сменялась устройством автомата «Викинг». Следом в моё сознание ворвался блок правил пунктуации немецкого языка. А потом возникла схема стандартного бронирования тяжёлого пехотинца, вместе со всеми его потенциальными уязвимостями.

За одну секунду таких сегментов информации могло быть сразу несколько. Из-за этого мозг закономерно заклинило — он не справлялся с таким объёмом данных.

Наконец, процесс начал подходить к концу. Теперь мой разум больше не захлёстывал поток из цифр и слов. Данные начали медленно оседать в памяти, закрепляясь там и занимая своё место. Я же получил возможность выдохнуть и попытаться понять, что именно сейчас произошло.

С точки зрения смысловой нагрузки всё было очевидно: в меня каким-то образом закачали огромное количество новой информации, разделённой на два больших блока — «армейский» и «языковой». Первый содержал информацию об обращении с оружием, тактике боя, работе с техникой и множестве более мелких направлений. Что касается второго, теперь я знал три новых языка — немецкий, английский и французский.

Чёрный юмор ситуации заключался в том, что отныне я мог на них разговаривать, но не представлял, откуда они вообще взялись и на какой территории планеты использовались. Как назывались страны, где эти языки зародились? Ведь именно так это должно работать, насколько я понимал. Языки обычно формировались и развивались на какой-то ограниченной территории. Это знание пришло вместе со вторым пакетом. Но вот никаких деталей к нему не прилагалось. А жаль. Я бы не отказался узнать чуть больше о мире за пределами Полиса № 16. Пусть даже речь шла бы об золотой эпохе, до Катастрофы.

Ещё одно открытие — язык, на котором мы всё это время разговаривали, являлся модернизированной версией «эсперанто». О его истоках в пакете данных тоже не было ни слова. Но он отличался от всех остальных даже форматом названия. Хотя, по структуре во многом на них походил.

Вытянувшись на узкой койке, я попробовал расслабиться. Жутко болели изодранные в кровь и затёкшие конечности. Голова же напоминала сплошной комок боли. Казалось, ткни в неё пальцем — лопнет в ту же секунду. Да и позвоночник продолжал полыхать пламенем. Особенно в том месте, куда, по словам садиста в белом халате, имплантировали чип контроля.

Именно поэтому сейчас я с трудом мог размышлять о действительно важных вещах. Всё, что оставалось — перебирать информацию из двух поступивших пакетов и раздумывать над абстрактными вопросами, пытаясь отвлечься и успокоить бурю в мозгу. Снизить его «температуру» до приемлемого уровня.

Когда мне показалось, что процесс начал идти в нужном направлении, дверь снова открылась. В этот раз внутрь зашли сразу двое: тот самый «поросёнок» в белом халате и парень лет двадцати пяти, облачённый в военную форму с нашивками капрала. Благодаря первому информационному пакету, теперь я мог определить его звание.

Первый расковал мои руки с ногами, судя по скорости, выполняя эту процедуру далеко не в первый раз. А военный смерил презрительным взглядом.

— Меня ради этого сюда послали? Могли бы просто дать ему приказ — дошёл бы сам. Зачем тратить моё время и этанол ради единственного, бесполезного, куска мяса?

Разминая руки, я покосился на него. Желание вскочить и применить на практике пару приёмов рукопашного боя, которые теперь засели в моей подкорке, возникло немедленно. Но стоило всерьёз об этом задуматься и неосознанно податься вперёд, как в голове вспыхнула острая боль.

Рядом рассмеялся тот самый ублюдок в белом халате.

— Почему сразу бесполезный? Ты посмотри, он бы на тебя уже кинулся, если бы мог. Пока ещё не понимает, насколько глубоко вляпался. Спорим, всё ещё тешит себя надеждой выбраться? Наверное, мечтает вернуться и перерезать глотки каждому второму из наших. Идиот.

Капрал коротко хохотнул.

— Это ненадолго. Пара дней в казарме, первый боевой выход — и всё. Будет думать только о том, как получить пайку да поспать. Выхода у них всё равно нет.

На мгновение замолчав, продолжил:

— Знаешь, что самое смешное, Патрик? Они ведь все знают, что сдохнут. И не когда-то там, в будущем, а совсем скоро. Некоторым осталось по три-четыре месяца, не больше. А за жизнь всё равно цепляются. Упорные сукины дети. Пусть и искусственные.

В этот раз я благополучно сдержал порыв кинуться на военного. Всё равно бы ничего не вышло. Сейчас же, я хотя бы получал информацию. Пусть не совсем понятной ценности, но других источников сейчас не было.

Диалог они затягивать не стали — попрощались сразу же после этих фраз. Снова окинув меня взглядом, военный приказал следовать за ним, и тело неожиданно отреагировало на команду против моей воли. Всё, на что я оказался способен — буквально на мгновение оттянуть момент подъёма с кровати. Затем процесс уже было не остановить: я шагал следом за парнем в военной форме, не в силах свернуть в сторону или остановиться.

Где именно мы находились я так и не понял. Узкий коридор с голыми бетонными стенами не позволял предположить, что это было за здание. Когда же добрались до его конца, то оказались в крохотном вестибюле, откуда сразу вышли наружу. Скользнув взглядом по округе, я быстро понял, что зацепиться особенно не на что. Внутренняя территория была абсолютно пуста. А высокий забор полностью перекрывал вид на окрестности.

Правда, садясь в машину, мне удалось повернуть голову назад. И рассмотреть приземистое двухэтажное здание — глухую бетонную коробку с редкими узкими окнами, которые были задраены изнутри. Без какого-либо дизайна, отделки или опознавательных надписей.

Через несколько мгновений мы уже выехали за ворота, которые открылись при приближении автомобиля, и помчались по городу. Закрывать мне глаза никто не приказывал — видимо, сопровождающий не видели в этом смысла. Так что я спокойно изучал городской пейзаж по обе стороны от машины.

Судя по тому, что ничего знакомого в дороге не попадалось, мы однозначно находились в южной части города. И, надо сказать, она сильно отличалась от того, что я привык видеть в северной.

Гуляющие парочки, некоторые из которых держались за руки. Шагающие по тротуарам семьи с детьми. Открытые веранды ресторанов, где люди поедали такие блюда, о которых я мог только мечтать. Один раз я вовсе заметил, как официант нёс тарелку с запечённой или зажаренной птицей. В нашей части города о подобном даже не мечтали. Там вовсе не было заведений, где можно просто усесться за столик и заказать нормальной еды.