Спецслужбы России за 1000 лет

После таких лекций приходилось собирать свой кружок и передавать им содержание лекции. Организатор боевой дружины должен был инструктировать свою группу по практической стрельбе, и мне приходилось регулярно по субботам водить дружинников из Петербургского и Выборгского районов на Малую Охту, садились в лодку, ехали по реке, потом шли по лесу и там на просеке, установив цель, занимались стрельбой. У меня были винтовка, маузер, браунинг и револьверы. Это было оружие для всей группы, хранилось оно у меня, причем некоторые боевики имели постоянно при себе оружие, а лучшее оружие хранилось у меня и давалось только во время практической стрельбы; потом это оружие опять оставляли у меня на хранение» [614] .

614

1905. Боевая группа при ЦК РСДРП (б). (1905–1907 гг.): Статьи и воспоминания. – М.; Л., 1927. – С. 101–102.

Еще один из членов РСДРП – Бутягин, проходивший специальную подготовку, – позднее писал:

«Летом 1905 г. попал я на конференцию северокавказских организаций. Мы обсуждали вопросы подготовки к вооруженному восстанию, и, по соглашению с представителями Юга, наше собрание выделило меня для посылки в Киевскую школу.

В июле месяце, по явке где-то на Крещатике, я попал в Киев, имел несколько ночевок на Подоле, около Днепра, а затем на третий или четвертый вечер меня и двух товарищей отвели за город на огороды, в маленький, стоящий среди гряд домик. Нас было сначала трое, потом привезли еще пять человек – все с разных концов России, из областных социал-демократических организаций. Все крайне конспирировали и не называли своих имен и фамилий, даже клички переменили.

Нас замуровали в этом домишке из двух комнат; мы не могли показывать носа из дверей и окон, пока не стемнеет. Ночью разрешалось выйти подышать свежим воздухом, но выйти с огорода считалось против конспирации. Еще через день появились киевские товарищи: одного я видел на явках, двое других были мне не знакомы. Один начал знакомить нас с нитратами, кислотами и их реакциями. <…> Я сразу понял, что имею дело с опытным человеком и знатоком взрывчатых веществ. Другой товарищ <…> читал нам лекции, обучал военной технике, баррикадной борьбе, постройке баррикад, а главное – правильному пониманию вооруженного восстания и подготовке для него военно-технических средств. <…> Но некоторые товарищи плохо охватывали значение доз, значение температуры… Им трудно было привыкнуть к крайней осторожности и четкости в работе; поэтому здесь, в школе, и потом в лабораториях – армавирской, екатеринодарской, новороссийской, ростовской – приходилось часто висеть на волосок от смерти.

Нам лаборант часто говорил, что так как мы работаем, при 90 % за то, что все через полгода уйдем в потусторонний мир, то и не успеем раскинуть сети большевистских лабораторий. Его пророчества были довольно верны: тифлисская лаборатория взорвалась очень скоро, затем я слыхал о взрыве одесской лаборатории. У меня в екатеринодарской лаборатории тоже только случай и беззаветное самопожертвование моего помощника спасли положение, хотя этот товарищ все-таки сжег свою левую руку раствором металлической ртути в сильно дымящейся кислоте.

Благополучно закончив занятия, обучившись еще метанию бомб, мы поодиночке разъехались по разным организациям ставить партийные лаборатории» [615] .

Приведенные воспоминания приоткрывают завесу лишь над малой частью нелегальной антиправительственной деятельности, направленной на силовое устранение действующей власти. Подобные мероприятия в той или иной мере проводили все оппозиционные организации и партии.

Одновременно с формированием, обучением и практикой действий боевых дружин происходило создание параллельных органов власти – советов рабочих депутатов. Первый совет создан в середине марта 1905 г. в Алапаевске, 15 мая был образован Совет уполномоченных рабочих депутатов в Иваново-Вознесенске, 13 октября – Петербургский совет рабочих депутатов. Интенсивно развивались союзы, объединявшие работающее население по принципу профессиональной принадлежности. 8–9 мая 1905 г. в Москве состоялся 1-й съезд «Союза Союзов», на который прибыли представители 14 профессиональных объединений. Дело дошло до того, что профсоюзы стали создавать даже сотрудники полиции.

615

Первая боевая организация большевиков. 1905–1907 гг.: Статьи, воспоминания и документы. – М., 1934. – С. 145–147.

Представители оппозиционных партий, входившие в руководство советов и союзов, вели активную антиправительственную агитацию и постепенно присваивали себе отдельные функции исполнительной власти. А. В. Герасимов вспоминал, что через несколько дней после опубликования указа об амнистии в Петербургское охранное отделение прибыли представители Совета рабочих депутатов и потребовали показать помещения для арестованных, и это было исполнено. Он писал: «Можно сказать, что Петербург находился в состоянии сплошного митинга. Из-за границы приехали эмигранты и присоединились к выпущенным из тюрем революционерам. Из-за границы же привезли русские нелегальные издания и начали открыто продавать их на улицах. <…> Как грибы росли революционные издания. Конфискации нелегальных типографий побудили революционные партии печатать свои издания в легальных частных типографиях. <…> И скоро появились легальные газеты с аншлагами: „Пролетарии всех стран, соединяйтесь“, „В борьбе обретешь ты право свое“. <…> Еще хуже распространения революционных изданий было другое: существование и рост влияния Совета рабочих депутатов. Он возник в дни октябрьской забастовки для руководства стачечным движением. После окончания забастовки Совет расширился, реорганизовался и – стал вести себя как второе правительство. Во все учреждения он слал запросы, требовал справок и объяснений – и всего хуже было то, что учреждения, даже правительственные, даже полиция, эти справки и объяснения Совету давали. Открыто он проводил сборы на вооружение, а вскоре приступил к созданию исполнительного органа своей власти – милиции. Представители этой милиции <…> вмешивались в действия чинов полиции <…> – и растерянная полиция нередко их слушалась» [616] .

616

Герасимов А. В.

Указ. соч. – С. 43–45.

В октябре – ноябре 1905 г. произошло несколько крупных военных мятежей и вооруженных выступлений оппозиции: 26–28 октября – Кронштадт (12 из 20 флотских экипажей); 30–31 октября – Владивосток (матросы Сибирской военной флотилии и солдаты Хабаровского запасного полка); 11–16 ноября – Севастопольское восстание (команды крейсера «Очаков» и еще 11 кораблей, солдаты Брестского пехотного полка и саперной роты); 17–18 ноября – Киев (мятеж нескольких батальонов местного гарнизона); 23 ноября – Харьков (вооруженная демонстрация солдат четырех пехотных полков под лозунгом «Долой самодержавие!»). В тот же период в Бессарабии начал действовать партизанский отряд Г. И. Котовского. Во всех этих случаях мятежные войска поддерживали контакты с представителями революционных партий и их боевыми дружинами. Митинги, стачки, демонстрации, крестьянские волнения, нападения на полицейских и военных исчислялись сотнями.

Для наведения порядка было необходимо как можно скорее поставить под контроль ситуацию в столице, поскольку Петербургский совет рабочих депутатов открыто призывал к вооруженному восстанию. Назначенный в октябре 1905 г. министром внутренних дел П. Н. Дурново, директор Департамента полиции Э. И. Вуич и градоначальник В. А. Дедюлин [617] применить решительные меры против Петербургского совета не решались. Заведующий Петербургским охранным отделением полковник Герасимов после объявления Манифеста 17 октября начал готовиться к проведению арестов. Для этой цели были мобилизованы все наличные силы отделения (150 филеров «наружки» и 100 филеров охранной команды), а также секретная агентура. Герасимов вспоминал: «Они все получили от меня самые точные инструкции. Их задачей было выследить квартиры всех активных деятелей революционных партий, особенно связанных с боевым делом. <…> В революционных кругах к этому времени конспирация совсем упала. Люди перестали обращать внимание, следят за ними или нет. Это облегчало нашу работу. А потому к началу декабря намеченные мною списки были уже в полном порядке» [618] .

617

Дедюлин Владимир Александрович (1858–1913) – российский военный деятель, жандармский чиновник высшего ранга. Генерал от кавалерии (с 1912 г.). Участник русско-турецкой войны 1877–1878 гг. В 1880–1883 гг. слушатель Академии Генерального штаба. В 1898–1900 гг. помощник начальника отдела Генштаба. В 1900–1903 гг. начальник Управления военных сообщений. В 1903-м – январе 1905 г. начальник штаба Отдельного корпуса жандармов. В январе – декабре 1905 г. градоначальник Санкт-Петербурга. В декабре 1905 – сентябре 1906 г. командующий ОКЖ. В 1906–1913 гг. дворцовый комендант.

618

Там же. – С. 50.

Против этой акции выступали практически все представители власти в Петербурге. Решительность проявил только министр юстиции М. Г. Акимов: как генерал-прокурор Российской империи 3 декабря он отдал Герасимову письменный приказ об аресте членов Петербургского совета во главе с Л. Д. Троцким.

4–5 декабря 1905 г. Московский совет рабочих депутатов, Московская конференция РСДРП и Всероссийский союз железнодорожников приняли решение начать 7 декабря всероссийскую забастовку с дальнейшим переводом ее в вооруженное восстание. Только после получения информации о намерениях революционеров центральная власть осознала опасность нерешительности. После аудиенции у Николая II, состоявшейся в 7 часов утра 7 декабря, министр внутренних дел П. Н. Дурново направил во все охранные отделения и жандармские управления циркуляр о немедленном аресте лидеров революционных организаций и подавлении выступлений с помощью военной силы. Циркуляр был исполнен только там, где полиция и специальные службы заблаговременно подготовились к его реализации на практике.

Вот как все происходило в Петербурге по воспоминаниям А. Г. Герасимова:

«Весь день прошел в подготовительной работе. Так как чинов Охранного отделения и Жандармского управления было <…> недостаточно, то в помощь были мобилизованы все наличные силы полиции. Было намечено, кто именно будет руководить какими именно обысками и арестами. Под вечер, около 5-ти часов, руководители всех отрядов были собраны в Охранное отделение. <…> Намеченные обыски должны были быть произведены, чего бы это ни стоило. Если отказываются открывать двери, следовало немедленно их выламывать. При сопротивлении – немедленно стрелять. <…> Всего было произведено около 350 обысков и арестов. Взяты 3 динамитных лаборатории, около 500 готовых бомб, много оружия, маузеров, несколько нелегальных типографий. В 4-х или 5-ти местах было оказано вооруженное сопротивление. Сопротивлявшиеся убиты на месте. На следующий день было произведено еще 400 обысков и арестов <…> среди арестованных был Александр Федорович Керенский. Он был начальником боевой дружины социалистов-революционеров Александро-Невского района» [619] .

619

Там же. – С. 51.

В Москве события развивались по иному сценарию. 7–8 декабря полиции удалось арестовать только часть членов Моссовета и лидеров оппозиционных партий. 9 декабря на Тверской улице появились первые баррикады.

11 декабря в «Известиях Московского совета рабочих депутатов» была опубликована инструкция боевой организации при Московском комитете РСДРП «Советы восставшим рабочим». В ней говорилось:

«Товарищи! Началась уличная борьба восставших рабочих с войсками и полицией. В этой борьбе может много погибнуть наших братьев, борцов за свободу, если вы не будете держаться некоторых правил. <…>