Список

– Посмотрите все! – Вера ткнула пальцем в мою сторону. Ее голос всегда был звонким и противным, поэтому окружающие стали оборачиваться, с интересом поглядывая на нас. – Эта девка – лесбиянка! Она чуть не совратила одноклассницу у нас на глазах. Поганая лесбуха!

Кто-то из толпы вторил ей. Прошла волна смеха. Я ощутила гнев, который вот-вот грозился вылиться на смазливую мордашку Веры. Повернувшись, я сделала несколько шагов вперед. Старшеклассники обступили меня.

– Я тебя достану, мразь! – крикнула я.

Меня трясло от возмущения и несправедливости. Она разрушала мою дружбу! То ценное, что у меня осталось в этой поганой школе. Обвешивала ее грязными слухами!

– Видите? Она мне угрожает! – Вера приложила руки к груди.

– Похоже, она еще и феминистка! – добавил Паша.

– Дебил, ты хоть знаешь, что такое феминизм?! – огрызнулась я, пытаясь прорваться к ним сквозь ограду из незнакомцев.

Вера засмеялась и подошла ближе. Она дерзко смотрела на меня, давая понять, что я никогда не дотянусь до нее.

– У феминисток небритые подмышки. Мальчики, поможете проверить? – спросила она тошнотворно-сладким голосом.

Меня снова скрутили до боли в локтях и коленях, чтобы я не могла сопротивляться. Вера схватила мою кофту.

– Сделаешь это, и я никогда не прощу, – предупредила я, пытаясь скопить в пересохшем рту слюну и плюнуть в лицо однокласснице

Но в горле только запершило.

– Как будто мне нужно твое долбаное прощение, – фыркнула Вера и потянула ткань в стороны.

Кофта едва слышно затрещала, а после нескольких усилий кофта съехала с пуговиц и распахнулась, предоставляя камере Паши мой дешевый тряпочный белый лифчик.

– Отличный ракурс, – сказал блогер.

Я задергалась, как гусеница, но Вера все равно смогла задрать кофту до локтей. К счастью, моя одержимость чистотой приводила к тому, что я брилась каждое утро.

– Черт, какая-то она неправильная феминистка! – пожаловалась Вера.

Паша махнул рукой и меня отпустили. Я спешно натянула кофту и стала застегивать пуговицы, повернувшись к камере спиной.

– Что это было?! – я подошла к Паше и Вере и схватила обоих за грудки.

– Да просто пранк¹¹, отстань! – отмахнулся Паша и легко убрал мою руку сначала со своей рубашки, потом с пиджака Веры.

– Сольешь видос в сеть – тебе крышка! – предупредила я.

Вера засмеялась и обняла меня за плечи.

– Прости, лапочка. Нужно было жестко разыграть кого-то. Мы исследуем тему пранков, ну этих, розыгрышей, – прощебетала она.

Я оттолкнула Веру ладонью, постаравшись надавить на солнечное сплетение. Она прижала руки к ушибленному месту. Я закатала рукав до локтя. Никто не должен позволять себе такие тупые выходки.

– Ой, Инна Игнатьевна! – пискнула Вера.

Я обернулась – классная руководительница шла к нам с еще несколькими учителями. Она смерила меня презрительным взглядом и хмыкнула.

– Долохова, иди в класс, – шугнула она.

Делать было нечего, пришлось тащиться за вещами. Акула, хоть и противная, но у нее есть власть. А против власти один человек ничего сделать не сможет.

Я убеждала себя всеми правдами и неправдами в том, что этот глупый розыгрыш не навредит мне больше, чем уже навредил; пыталась успокоиться все оставшиеся уроки и путь до дома. Тарасу решила ничего не рассказывать, у него и так полно проблем. Аня сейчас уже была в Германии и вряд ли сможет писать или читать в ближайшие полгода, а то и больше.

Оставалось встретиться с Дарьей. Ее работа – сама по себе унижение. И как она справляется с этим каждый день? Мне хватило одного пранка, чтобы чуть не накинуться на одноклассников с кулаками. Если они выкинут еще что-то похожее, я опять окажусь на грани срыва…

* * *

Я позвонила Дарье. В этот раз она взяла трубку.

– Что-то случилось, милая? – спросила она слишком ласковым голосом.

– На работе? – уточнила я.

– Почти. Не смогу долго говорить, поэтому выкладывай, – где-то поблизости с ней послышался мужской смех.

Я набрала горстку семечек в руку. Когда трудно сфокусироваться, всегда на помощь приходят они. Беру и щелкаю по одной. Мысли перестают хаотично проноситься в голове, наступает долгожданное облегчение. Но «покой нам только снится». То же случалось и со мной – после недолгого перерыва реальность вновь начинала давить.

– Эти придурки засняли видео. Сказали, что ради пранка.

– А что там было?

– С меня стянули кофту.

– Ты была без лифчика?

– Нет! К счастью, – я вздохнула, прикрывая глаза от стыда.

Иногда моя психика выдавала веселые карусели сознания: я убеждала себя, что все в порядке, успокаивала, но желание провалиться сквозь землю все равно появлялось.

– Вот сволочи! Зла на них нет! – затараторила Дарья.

Сейчас еще трубку повесит.

– Позвони мне в пятницу, ладно? У меня будет выходной. Надеюсь.

– Хорошо, – я скинула звонок первой, чтобы не ощущать себя брошенной.

Мне не хотелось, чтобы чужие люди смотрели на меня. Видели мое тело, говорили о нем, гадко смеялись. Все это должно было сохраниться в тайне для Тараса. До того «идеального» момента, когда мы с ним, наконец, переступим черту и окажемся в одной кровати.

А это обязательно случится. Если видео зальют на какой-нибудь популярный сервис, мне крышка.

Я сплюнула кожуру семечки на тарелку и укуталась в плед. Отопление не спасало от холода, поэтому приходилось скупать дешевые пледы. Бабушка часто мерзла из-за плохого кровообращения. Иногда нам приходилось спать вместе, чтобы ее переставало трясти.

Перед сном я повесила на стул черную водолазку с плотно прилегающим к горлу воротником. Ее снять будет намного тяжелее, если пранкеры снова решат сделать из меня школьное посмешище.

* * *

Стоило мне зайти в школу и провести пропуском по турникету, охранник заулыбался. У нас их было двое, работали посменно: один молодой, недавно пришедший из армии, а второй старый и грубый. Сегодня на посту был солдатик и именно его улыбка заставила меня поежиться.

– Что-то смешное увидели? – спросила я, не удержавшись.

– Надо было раньше на тебя обратить внимание. Ты, видать, горячая штучка, – сказал он.

Я показала охраннику средний палец и ушла к лестнице. Ко мне и раньше клеились дегенераты, но такого хама я еще не встречала.