Сплетение песен и чувств

Артём услышал, как тихо закрылась дверь в комнату, как скрипнул диван, потом послышались шаги и шум. «Задергивает занавески» – сообразил он. Затем снова слегка скрипнул диван – и стало тихо, лишь кухонные часы нарушали тишину своим вкрадчивым ходом, будто извиняясь.

От этой тишины и самому Артёму захотелось взять и уснуть. «Как Аня это все сможет выдержать? Нет, я бы точно не смог так держаться, если бы с моей мамой что-то случилось. Тьфу, не хочу об этом думать. А что ее отец? Или кто там он ей? Она его никогда не видела. Что он сделать сможет? Да и вряд ли приедет, вряд ли» – в голове Артёма вертелось еще что-то, но он уже не понимал, что именно. Сев на стул, облокотившись на стол, положив голову на ладони, он медленно засыпал.

Ему снилась мать Ани. Почему – не совсем было понятно. Она о чем-то ему говорила и зачем-то учила пользоваться какой-то хлебопечью, которую ей подарили на день рождения, но она якобы ею пользоваться так и не научилась. Артём обещал, что научится, а сам не понимал ничего. С чего хлебопечь? Откуда? Что за ерунда? Потом они с Аней катались на велосипедах в парке. Какие велосипеды? Откуда? У него никогда не было велосипеда, если не считать того, что остался в деревне, на котором его отец иногда ездил в лес подальше, за грибами. О чем-то они с Аней разговаривают, смеются. Только о чем? Почему смеются? И кто им мешает смеяться? Тот, кто стучит, все громче и громче.

Артём открыл глаза. Дико болела шея, голова казалась настолько тяжелой, что с трудом ее удалось поднять с рук, растянутых на столе. Руки тоже ныли, будто Артём снова таскал тяжести и грузил куда-то коробки. Слышался стук в дверь и трель звонка. Артём встал и подошел к двери – на лестничной клетке стоял мужчина, скудный свет слегка освещал его лицо, но Артёму этого было достаточно. Он отскочил от глазка, пару секунд подумал и открыл дверь.

– Здравствуйте – тихо сказал Артём.

– Здравствуй, парень. Я не ошибся…

– Не ошиблись, проходите. Аня спит.

– А ты кто? И вообще, зачем пускаешь в квартиру посторонних?

– Вы не посторонний. Я знаю, кто вы, мне Аня рассказала, что нашла Ваш телефон и позвонила.

– Правильно сделала. Я примчался, как только мог.

Оба стояли в дверях и рассматривали друг друга.

– Евгений, – отец Ани протянул руку.

– Артём.

– Да, Артём, больно, очень больно. Ты, надеюсь, поддерживаешь Аню? Ты, вижу, ее друг или типа того?

– Друг. Поддерживаю – огрызнулся Артём. – Но Вы-то ее ни разу не видели, не помогали, не поддерживали отношений.

– Да, как-то ты на вещи смотришь однобоко. Идем, выйдем, вот ключи, – Евгений показал на связку, болтавшуюся на бра. – Слушай, что ты дрейфишь? Поможешь мне сумки кое-какие из машины перенести. А ты что думаешь, я разборки с тобой собираюсь устраивать? Да не с чего разборки делать. И не время, понимаешь, совсем не время. Так тяжело!

Артём аккуратно прикрыл дверь, закрыв ее только на верхний замок.

– Понимаешь – продолжал отец Ани, когда они оказались на лестнице. – Я никогда не бросал ни Аню, ни ее маму. Мы разные люди, нам оказалось тяжело быть вместе, такое бывает, ничего удивительного, не мы первые.

Но я всегда поддерживал их деньгами, Наталье помог с работой, с машиной, ее брату, Аниному дяде, решил проблемы с покупкой двух квартир. Времена-то были лихие, девяностые. Но я люблю Аню, люблю Наталью, точнее…. Не могу поверить, понимаешь, не могу!

У подъезда стоял черный «Порше Кайен». «Ничего себе – мелькнула мысль. – Серьезный он, этот отец Ани».

– Держи, – Евгений достал из багажника две большие сумки, одну из них протянул Артёму. – Удержишь? Молодец! Сейчас я из салона пакет возьму, не хочется еще раз спускаться.

При дневном свете Артем, наконец, смог как следует рассмотреть отца Ани. Ему было лет сорок, не больше. У него были светлые волосы, почти такие, как у Ани, и были у ее матери. И та же складка на лбу, небольшая ямка на подбородке, нос с горбинкой. Одет он был, судя по всему, очень дорого – хотя Артём и не разбирался в одежде, у него возникло такое чувство. На левой руке у Евгения были надеты довольно массивные часы. Еще Артёму бросились в глаза аккуратные мокасины из светлой замши. В багажнике машины лежало несколько мягких игрушек, из чего Артём заключил, что у Евгения, вероятно, есть маленькие дети.

– Ну, не зевай, открывай дверь, подержи – попросил Евгений. – И вызывай лифт, по лестнице это нам не донести.

– Такие тяжелые! – сказал Артём.

– А, ты о сумках – догадался Евгений, когда они заходили в лифт. – Там вещи, кое-что мне для работы, кое-что для Ани. Мне ведь здесь придется какое-то время побыть, чтобы во всем разобраться. Я еще толком ничего не знаю, что произошло. Сейчас что-нибудь съем, часик передохну с дороги, поговорю с Аней и поеду решать дела.

– Аня спит, так что тише – почти приказал Артём, открывая дверь. – Ей надо поспать, она не спала два дня.

– А-а-а, ясно – шепотом ответил Евгений. – Тут есть что-нибудь съедобное? Я от самого Липецка без крошки во рту.

– Не знаю – прокряхтел Артём, занося вещи в кухню и пристраивая их в угол. – Сейчас поищем. Есть печенье, можно вскипятить чай.

Отец Ани внимательно осматривал квартиру, дотрагивался до некоторых вещей и что-то шептал себе под нос.

– Слушай, что ты меня так рассматриваешь внимательно? – вдруг спросил он. – Ты меня в чем-то подозреваешь? Или на мне что-то написано, а я не замечаю? Тогда просвети, скажи, что не так.

– А Вы не орите – спокойно сказал Артём. – Аня спит, да и вообще незачем на меня орать. Мойте руки, здесь прямо, вот бумажное полотенце. Бутерброд с сыром будете?

– Буду.

– Один?

– Нет, сделай два-три. И сам чего-нибудь поешь.

– Сделаю.

Зашумела вода, Евгений медленно и обстоятельно мыл руки с мылом, затем ополоснул холодной водой лицо.

– Ты не обижайся, что я так, это нервы, – Евгений растирал лицо бумажным полотенцем, очевидно, стараясь побороть надвигавшуюся сонливость. – Я не хочу думать, что Наташи больше нет, просто не хочу. И сейчас для меня главное – не оставить в беде Аню.

Он вдруг замолчал и сел за стол, стал жевать бутерброды. Артём подметил в Евгении ту самую медлительность, с которой боролась Аня в нем, в Артёме. Артёма это настолько поразило, что он так и сидел, задумавшись, с бутербродом в руке.

«Что теперь делать, если мамы Ани больше нет? Что будет с Аней? Как она сможет это перенести?» – размышлял Артём.

«Странный парень, похоже, с ним встречается Аня. Какая она? Я же ее видел в последний раз шестнадцать лет назад. С ума сойти» – ловил себя на мысли Евгений.