Спор можно и проиграть

Бейбарсов настиг её в несколько прыжков и повалил на снег. Шапка слетела с головы, а Таня расхохоталась, чувствуя себя бесконечно счастливой. Глеб на миг замер, разглядывая её разметавшиеся по снегу волосы, раскрасневшееся и мокрое от снега лицо, а затем нагнулся и поцеловал.

Губы предали их хозяйку, мгновенно отвечая на чужие прикосновения. Сознание отступило куда-то на задний план, пока Таня тонула в ощущениях, словно опускаясь в омут. Тело уже не чувствовало холода, а правая рука почти ворвалась в отяжелевшие от снега тёмные волосы, чуть массируя затылок. Второй рукой она вцепилась в куртку, а лицо горело от ладоней, скользившим по её щекам и скулам. Дыхания отчаянно не хватало, а чужой язык в её рту пускал по телу электрические разряды, которые так не вовремя собирались внизу живота.

Пара лежала на снегу в лучах фар, тесно прижавшись друг к другу и забыв про весь остальной мир, не обращая внимания на то, как с каждой минутой усиливается снегопад.

***

— Спасибо тебе за вечер, — тепло улыбнулась Таня и чуть смущенно коснулась губами щеки Глеба.

Время уже перевалило за полночь, они, мокрые и раскрасневшиеся, стояли перед дверьми её комнаты и всё никак не могли найти должных слов, чтобы предложить остаться или уйти вместе.

Разрывая эту невидимую нить, Глеб провел большим пальцем по девичьей скуле, а затем выдохнул, почти прижавшись к её губам:

— Это тебе спасибо. Я давно не был так счастлив… Какие планы на завтра? — чуть отодвинувшись, спросил он.

Таня в ответ лишь только хмыкнула:

— В отличие от некоторых, у меня все зачеты уже сданы. В универ не надо, так что буду бездельничать весь день. Мы увидимся? — в вопросе уж слишком явно прозвучала надежда, отчего девушка залилась краской.

— Позвоню тебе сразу же, как освобожусь из универа, — довольно усмехнулся Глеб и еще раз коротко её поцеловал. — А теперь тебе пора спать.

Чувствуя, что если ответит, то они останутся стоять на пороге до утра, Таня кивнула и, нащупав ручку двери за спиной, надавила и почти ввалилась в комнату, не в силах разорвать зрительный контакт. Едва дверь захлопнулась перед её лицом, из глубины донесся ехидный смешок:

— Подозреваю, я выиграла. Ну-ка, повернись, дорогуша, дай взглянуть на твои опухшие от поцелуев губы… — Морозова подскочила с кровати и почти в мгновение оказалась рядом. Довольная результатом, она потянулась к Таниной сумке.

— Ну ты же не сделаешь этого? Не заставишь меня переехать к нему на три дня? — заныла Гроттер. Все силы уходили на то, чтобы душить внутри ту собственную «я», которая голосовала за эту идею обеими руками.

— Еще как сделаю, — многообещающе кивнула Анька, извлекая из чужой сумки телефон. Быстро найдя нужный номер, она поднесла телефон к уху.

— Тань? Что-то случилось? — донеслось с той стороны. Гроттер тихо застонала от унижения и ужаса перед предстоящим разговором.

— Привет, Кромсайбегемотов! — жизнерадостно воскликнула Морозова, попутно доставая чемодан из шкафа. Таня метнула на неё убийственный взгляд, но даже сопротивляться не стала — всё равно подруга выйдет из этой схватки победителем.

— А, это ты, Морозова. Чем обязан?

— Фи, как грубо! У меня девичья память, глядишь, запишу в блокнотик и уже точно никогда не забуду про твоё неуважение. Далеко ушел? — мгновенно перескакивая от пустого трепа к делу, поинтересовалась Морозова. Услышав ожидаемое «Нет», она продолжила: — Что бы ты чисто теоретически сделал, если бы я, опять-таки теоретически, решила суток на трое выселить Гроттершу из нашей скромной обители?

Невольно заинтересовавшись, Таня подошла ближе к Аньке, которая, прижав телефон ухом к плечу, методично собирала вещи рыжей.

— Я бы забрал её к себе, — донеслось в ответ. Подруга довольно подмигнула, а Гроттер отчаянно схватилась за голову.

— Тогда знай, что я уже — причем не теоретически, а совсем практически — собираю её вещи. Ты же не заставишь мою рыжую тащить чемодан самой?

========== Глава 17. На грани ==========

— Ты совершенно не обязан этого делать, — кажется, эта фраза, хоть и видоизменяясь, но прозвучала уже раз в десятый. Таня замерла на пороге знакомой квартиры и неуверенно улыбнулась, однако получилась скорее болезненная гримаса. Она скорее на автопилоте, чем осознанно, отодвинулась в сторону и позволила Бейбарсову с её чемоданом наперевес пройти мимо неё в холл, а затем жалобным взглядом уставилась ему в спину куда-то в район лопаток. — В смысле, у Морозовой есть такое увлечение — спутника жизни мне искать, но это совсем не значит, что ты должен идти у неё на поводу.

Парень поймал её взгляд в зеркале огромного шкафа-купе и тоже едва ли не в десятый раз озвучил собственную версию происходящего:

— А я тебе вновь говорю, что меня это абсолютно не напрягает. И я чувствую себя полным идиотом, когда повторяю одно и то же по сорок раз. — Таня в отражении всё никак не отходила от двери, и Бейбарсов закатил глаза, поражаясь такому феноменальному упрямству и нежеланию слышать чужие слова. Разве согласился бы он с предложением импозантной подружки Гроттер, если бы общество рыжей было ему неприятно? Это вряд ли. Глеб опустил чемодан на пол и развернулся к девушке, сложив на груди руки и всем своим видом демонстрируя, что данный разговор ему давно надоел, а тема изжила себя сама. — Гроттер, в последний раз притворяюсь попугаем. Если бы я был против, то никакие уговоры твоей Аньки не помогли бы. Так что расслабься и перестань заморачиваться по этому поводу.

Но Таня его совету следовать не спешила, подозрительно прищурившись и даже чуть подавшись вперед, словно желая сквозь глаза заглянуть ему в душу. Зато хоть от порога на пару шагов отошла.

— Тогда я не понимаю, зачем тебе это?

— Что именно это? — чуть замялся и отвел взгляд парень, явно не желая развивать тему.

Таня только приблизилась еще на шаг.

— Зачем тебе жить со мной?

На скулах брюнета заиграли желваки, и ему потребовалось несколько секунд, чтобы взять себя в руки и равнодушно-насмешливо спросить, закатив глаза:

— Гроттер, почему люди вообще начинают жить друг с другом? — Чтобы хоть чем-то занять себя, он начал разматывать длинный шарф с шеи неподвижной девушки, а затем и расстегивать её куртку. Таня не сводила с него пытливого взгляда, не делая ни малейшей попытки помочь. Верхняя одежда закончилась раньше, чем неудобная пауза в разговоре, и Бейбарсов опустился на одно колено, чтобы развязать шнурки на её ботинках. — Почему для тебя вообще так важно всему найти четкое объяснение?

— Ты не любишь меня, Бейбарсов. Может быть, я тебе нравлюсь, но тебе и прежде нравились девушки. И они не задерживались здесь дольше ночи. — Таня неловко накренилась и вцепилась в плечи юноши руками, когда он стащил с неё правый ботинок. — Но со мной ты то ведешь себя как друг, то ревнуешь к каждому столбу. Мы почти занимаемся сексом, а затем ты просто уходишь. Ты добиваешься примирения, но в тот момент, когда ты действительно мне нужен, тебя нет рядом. Я просто запуталась.

Глеб оторвался от своего безумно ответственного занятия и взглянул на неё снизу-вверх.

— И параллельно всему этому ты сводишь меня с ума. — Черные колодцы в обрамлении густых длинных ресниц затягивали, а острые скулы резали не хуже ножа, вот только гораздо глубже банальной плоти. Таня задохнулась от его слов, а к щекам и лбу мгновенно прилила кровь, отчего даже в достаточно тонком свитере стало безумно жарко. Девушка тяжело сглотнула, а Глеб стянул с неё второй ботинок и поднялся в полный рост, теперь уже возвышаясь над ней едва ли не на целую голову. — Но ты права, я не люблю тебя. Мне хорошо с тобой, весело, комфортно, мне нравится, как ты двигаешься, как касаешься меня, целуешь. Меня не раздражают твои женские заскоки, — Таня возмущенно хмыкнула, — и даже попытки поссорится или влезть ко мне в душу не вызывают желания выставить тебя за дверь. Может быть, я однажды влюблюсь в тебя, но ни сегодня, ни завтра, ни через месяц этих слов ты не услышишь.