Спорим, это мальчик!

— Уже звонят журналисты, — сказала Карен. — Имена арестованных не разглашаются, но, видимо, кто-то из полиции проговорился, что она учится в «Брэдбери Хилл».

У меня сердце замерло от страха. Под удар поставлены годы тяжелого труда! Вся моя карьера, моя, как говорится, репутация опытного педагога разлетится вдребезги от подобной огласки.

— Скажите им, что у меня нет никаких комментариев, — сказала я. — Напомните, что школа не несет ответственности за поведение учащихся в свободное от занятий время.

— Да, директор.

— И еще. После собрания я хочу видеть у себя Марка Крамера и Сэм Лопес.

— Да, директор.

— А сейчас дай мне пять минут, хорошо?

Карен кивнула.

— Чулан, директор?

— Да, — вздохнула я. — Чулан.

Елена

Я просто не могла этому поверить. Когда мы с Чарли пришли в школу в то утро, уже ходили слухи, что Сэм и Марка арестовали во время драки на стадионе. Народ толпился отдельными кучками на школьном дворе, все рассматривали газеты с фотографией Сэм на первой странице, под надписью «ЧЕРТОВКА».

— Вон она, — сказал кто-то.

Мы обернулись и увидели, как Сэм и Мэтью входят в ворота школы. Даже на таком расстоянии можно было разглядеть, что у Сэм подбит глаз. Они шли медленно, и когда Сэм заметила, что все взгляды обращены в ее сторону, на губах у нее появилась сдержанная улыбка. Кто-то из первоклассниц крикнул: «Молодец, Сэм!» Сэм помахала рукой, точно герой-победитель, принимающий приветствия восторженной толпы.

Терпеть не могу выскочек и задавак! Я сказала Чарли:

— Она же всем этим наслаждается. Можно подумать, это невесть какой подвиг — ввязаться в драку на стадионе и попасть в газеты.

Сэм остановилась перемолвиться словечком с Джейком и Тайроном. Она сделала такое движение, как будто пинает кого-то, видимо, показывая, как все там происходило, потом рассмеялась, явно напоказ.

— И как мы теперь? — спросила Чарли. — Она все еще наша подруга или уже нет?

— Бандитка она, вот это уж точно, — сказала я.

— Действительно, — сказала Чарли. — Я не одобряю насилия.

— И я тоже.

Сэм направилась к нам. Народ перед ней расступался, а на ее лице было такое торжествующее выражение, да еще этот черный ободок вокруг глаза, точь-в-точь как у панды, — я никак не могла удержаться, чтобы не улыбнуться. Чарли глянула на меня и беспомощно пожала плечами, покоряясь судьбе.

— Привет, Сэм! — сказали мы в один голос.

Мэтью

Сэм был в восторге. Он не упустил случая покрасоваться. Этот парень — эксгибиционист от природы, а тут такая прекрасная возможность… Очередная прекрасная возможность.

А другие ученики — и старшие, и младшие, и девчонки — почему-то считали, что он совершил нечто замечательное. Как только стало известно, что фотография Сэма Лопеса, избивающего какого-то несчастного болельщика, появилась на первой странице газеты, он сделался настоящей звездой. «Привет, Чертовка!» — орали ему со всех сторон, а Сэм Лопес в своей юбке горделиво, вразвалочку шагал мимо.

Я думал про себя: о чем вообще речь? Человек набросился с кулаками на совершенно постороннего типа да еще и ногой его пинал. Что же тут такого замечательного?

Но нет. Сэма коснулась слава. Неважно по какому поводу. Важно, что слава.

А когда к нему подошла миссис О’Грэди и сказала, что его вызывают к директору, причем немедленно, Сэм, похоже, еще больше раздулся от самодовольства.

Миссис Картрайт

Удивительное средство для разрядки этот чулан. Другие директора школ обращаются к психотерапевтам, иногда даже принимают транквилизаторы, а я предпочитаю, что называется, выпустить пар, от души накричавшись в чулане.

Моя секретарша Карен, удивительная женщина, уже десять лет работает под моим руководством и прекрасно понимает, как важны для меня эти минуты уединения, поэтому я ни в коем случае не виню ее за случившееся.

Я вошла в чулан, прикрыла глаза в прохладной, приветливой темноте. Действовала я по заведенному порядку. На минуту-другую я, как говорится, открыла свой мозг для разнообразных источников стресса. Я собрала их вместе, словно кучку пыли, которую можно развеять одной только силой крика. Набрала в грудь побольше воздуха.

Подумала о… футбольных хулиганах.

— А-а-а-а-а!

Остановилась, перевела дух. Подумала о… падких на скандалы журналистах.

— А-а-а-а-а-а-а-а-а!

Мне уже стало заметно лучше. Еще один хороший вопль, и я почувствую себя исцеленной, очистившейся.

Подумала о… Сэм Лопес.

— А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А!

Это был великолепный вопль — громкий, протяжный, мощный, такие мне удаются нечасто. Накричавшись, я почувствовала себя заново родившейся. Я снова контролирую ситуацию, я снова директор школы.

Я вскинула голову, расправила плечи, распахнула дверь чулана — и столкнулась лицом к лицу с Сэм Лопес.

— Полегчало вам, миссис Картрайт? — спросила она, развалившись в кресле для посетителей с широкой улыбкой на нахальном личике.

— Я, э-э-э… искала кое-какие канцелярские принадлежности, — сказала я.

— Само собой, — сказала она. — Приятно иногда отвести душу, правда?

Я уселась за свой рабочий стол, взяла в руки сегодняшнюю газету.

— Будь добра, объясни, что это значит?

Она пожала плечами, потрогала заплывший глаз.

— Наверное, мне тоже захотелось выпустить пар.

Я сделала глубокий вдох и принялась ее отчитывать, но после того, что произошло, я была не в лучшей форме. Примерно через минуту я велела Лопес прислать ко мне Крамера.

— Да вы не переживайте насчет Маркуши, — сказала она, поднявшись на ноги. — Он тут ни при чем.

Я сказала, что сама буду решать, кто здесь «при чем».

— Само собой, — сказала Лопес и подмигнула здоровым глазом. — Само собой!

Зая

В то утро я немножко опоздала в школу. Когда я пришла, все уже только и говорили что о Сэм, и Марке Крамере, и о большой драке на футболе.

Я с ней не разговаривала, но видела, что она счастлива. Словно она была принцессой, вступившей на престол, или хулиганкой, добившейся всеобщего внимания.

Хулиганка. Хулиганка, хулиганка, хуже всех вокруг… Получится бесподобная песня!

Оттолин