Спорим, это мальчик!

Тут уж мы оба с Тайроном вытаращили глаза. Я, конечно, люблю своего мальчика, но как-то никогда не представляла себе его в таком свете.

— Девчонки липнут? Но ведь он немного… крупный?

Сэм застенчиво улыбнулась:

— Теперь в моде толстые, а не худые, миссис Шерман. По ним все с ума сходят. Мне постоянно приходится биться за Тайрона с другими девчонками. Они его прозвали «Сахарная Косточка» за то, что он такой большой.

Тайрон глухо застонал и что-то невнятно промычал сквозь стиснутые зубы. Мне послышалось нечто вроде: «Сэм, я тебя убью!»

Я рассмеялась. Их перепалка восхитительна! Затем, чувствуя, что молодежи хочется остаться наедине, я извинилась и ушла наверх.

Не было никакой конкретной необходимости обзванивать других родителей, но мне не терпелось рассказать кому-нибудь великую новость. Разговаривая по телефону, я услышала в гостиной рассерженные голоса. Ссорятся — верный знак, что серьезно относятся друг к другу!

Тайрон и Сэм. Сахарная Косточка и его милашка! Я была невероятно горда и счастлива.

Тайрон

Вот в чем главная беда с Сэмом. Он вроде и поможет, но при этом только еще глубже окунет тебя в помои.

Ну так вот, после визита моей «подружки» результатом стали две новости — хорошая и плохая.

Хорошая новость состояла в том, что моя мамуля перестала смотреть на меня как на закомплексованного неудачника, которому не светит найти себе подружку или работу. Плохая — в том, что мама на радостях принялась безудержно хвастаться. Весь вечер она под разными предлогами обзванивала всех своих приятельниц. Из-за запертой двери маминой комнаты до меня долетали многозначительные фразочки: «чудесная девочка из Америки», «выучиться на бухгалтера», «девчонки так и липнут», «в моде толстые, а не худые».

Наконец-то мамуля может мною гордиться. Что ж, Сэм, спасибо тебе большое.

Мэтью

Иногда природа шутит очень зло. Только Сэм окончательно решил переквалифицироваться в девочку, пока его папаша кружит вокруг, словно голодный стервятник, и тут вдруг организм Сэма сделал рывок в противоположном направлении.

В тот вечер я рассказал маме о проблеме насчет Сэмовых усов. Как это ни удивительно, она взялась помочь нам от них избавиться и даже поделилась специальным воском, которым (мама, ради бога, избавь меня от подробностей!) и сама пользуется.

Мы были у нее в комнате. Сэм сидел перед зеркалом за маминым туалетным столиком, на верхней губе у него подсыхало розовое вещество.

— Подержи его, Мэтью, пока я буду отрывать эту штуку, — пошутила мама. — Это больно.

— Да ладно, — сказал Сэм мужественным голосом, насколько это возможно для человека, который сидит с розовой нашлепкой под носом. — Я же не девчонка. Не так все это страшно.

— Ну смотри, — сказала мама. — Я тебя предупредила.

Она тихонько потянула за краешек восковой полоски.

— Ай! — вскрикнул Сэм, когда первые волоски начали выдираться из кожи. — Осторожней!

Он дернулся, и тут мама рванула со всей силы, усы отделились сразу целиком.

— А-а-а!

Сэм вскочил и запрыгал от боли, прижимая руку ко рту.

— Я же говорила, — сказала мама, удовлетворенно глядя на светлые волоски, прилипшие к воску.

— Как же девчонки это терпят? — проорал Сэм.

Мы с мамой уставились на него с ужасом. Нас напугали не сами слова, а то, как именно они прозвучали. Слово «терпят» Сэм выкрикнул мощным мужским басом.

— О-хо-хо, — вздохнула мама. — Только этого нам и не хватало. Теперь у него начнет ломаться голос.

— Ни за что! — воскликнул Сэм прежним дискантом.

— Постарайся поменьше разговаривать, что ли, — посоветовала мама.

— Ага, щас, — буркнул я.

15

Стив Форрестер

С восьмым классом творилось нечто странное. По прошлому году я помнил их как неорганизованную толпу, где несколько умных, добросовестных ребят вынуждены были бороться с общей массой бездельников. Теперь все это переменилось. Восьмиклассники как будто… повзрослели, что ли?

Непреодолимая пропасть по половому признаку между девочками и мальчиками заметно сузилась. Иногда, дав задание классу, я поднимал глаза от журнала и видел перед собой непривычное зрелище — ряды макушек, склоненных над работой. Раньше, как правило, всегда можно было заметить лица, рассеянно выглядывающие в окно или пытающиеся отвлечь других мальчиков (проблема касалась преимущественно мальчиков). Теперь этого больше не было.

Когда кто-нибудь из девочек отвечал на вопрос, мальчики внимательно прислушивались. Время от времени и сами мальчики поднимали руку, и не только для того, чтобы высказать какую-нибудь глупость.

Я ничего об этом не говорил — боялся сглазить, но про себя невольно удивлялся: в чем же дело? Совсем как в фильме-вестерне, знаете, когда ковбой произносит: «Тихо здесь. Подозрительно тихо».

Елена

У нашей Заи неожиданно прорезался музыкальный талант. В понедельник она явилась в школу с отсутствующим видом человека, который был слишком занят творчеством, так что у него не оставалось времени поесть, попить, поспать и даже зайти в туалет.

Чарли спросила, почему ее не было видно в выходные, а Зая ответила, что она «кое над чем работала». А когда показалась Сэм вместе с Мэтью и другими мальчишками, Зая буквально кинулась к ней со всех ног, волоча пластиковый пакет. Мы с Чарли видели, как она передала Сэм какие-то листочки бумаги и кассету.

— Встречайте — музыкальные близнецы, — сказала я.

— Это очень хорошо, — сказала Чарли. — Я рада за них.

Но я заметила, что она встревожилась.

Марк

Обожаю трудные задачи. Бывает, играешь в футбол, а мяч тебе никак не пасуют или дорогу загородит защитник, который почти не уступает тебе по мастерству, — тогда я говорю себе: «Ладно, Марк Крамер, давай-ка возьмемся за дело всерьез». Выхожу в штрафную площадку, и тут-то начинаются разные события. Пас, перехват и — бац! Еще один фирменный крамеровский гол.

Так было и с маленькой американкой, которую я наметил себе в подружки. Я думал о ней все выходные: как бы оттащить ее от подруг и показать, что такое настоящая жизнь рядом с настоящим мужчиной? Я вышел в штрафную площадку под девизом: «Сэм будет моей».