Спортивное предложение

Это был очень хороший ответ, он понравился присутствующим, даже мой отец поднял брови, видимо, оценив его.

— Какой он, твой пони?

— Он упрямый и умный, иногда хитрый. Он не любит, когда кто-нибудь, кроме меня, трогает его руками, и не любит еще сорок, которые ищут червей в его стойле. Он их ненавидит.

Даже судью проняло.

— А что пони, который содержится в полицейском загоне, делает так же, как твой Бо?

— Ну, он вскидывает голову вот так, — она показала как, — когда подходят к нему близко. Он позволяет мне чистить его шею скребком, а многие пони моего отца терпеть этого не могут. Он тихонько подталкивает меня, когда я глажу его, а еще наклоняет голову, когда я хочу его причесать и не достаю до него.

— Он действительно все это делает? — спросил судья, словно впервые услышав что-то интересное.

— Да. И еще много другого.

— А как зовут твоего пони? — спросил Стрэпп.

— Бо, конечно. Вы это знаете, мистер Стрэпп.

— Конечно, Джози. Я только хотел узнать: когда ты в полицейском загоне кричишь ему «Бо!», он подходит к тебе?

— Да.

— Сразу подходит?

— Да.

— Он когда-нибудь кусал тебя? Я имею в виду пони, что в этом загоне.

— Нет. Конечно, нет.

— А валлийские пони с вашей фермы склонны брыкаться или кусаться?

— Они любят бить друг друга копытами, а людей не бьют. Но кусаются очень часто.

— А ты видела, чтобы пони, который в полицейском загоне, кусал кого-нибудь?

— Да.

— Кого же?

— Его!

Джози показала пальцем на Скотти, и оба они на несколько мгновений уставились друг на друга. Джози сглотнула слюну.

Скотти, и без того подавленный непонятными подробностями судебной процедуры, покраснел до ушей. Он смотрел на нее расширенными глазами и, словно они были близнецы, сжал губы в точности так, как это делала Джози.

— Протестую! — мягко сказал отец, не вставая с места.

— Хорошо, — сказал Стрэпп, — не будем об этом. Два последних вопроса, Джози. Ты любишь своего пони?

— Конечно.

— Что бы ты сделала, если бы потеряла его навсегда?

— Я бы умерла, — с неистовой страстностью сказала Джози.

Судья улыбнулся, а мой отец нахмурился. Он всегда возражал против того, чтобы детям задавали в суде вопросы, возбуждающие чрезмерные эмоции.

— Я вынужден заявить протест, — сказал отец, — исходя из интересов самой же мисс Эйр.

Судья кивнул и что-то пометил огрызком карандаша у себя в блокноте.

Но я-то понимал, что Джози ответила правильно, и большинство женщин в зале готовы были аплодировать ей.

— Это все, Джози, — сказал Стрэпп. — Впрочем, мистер Квэйл, вероятно, тоже пожелает задать тебе несколько вопросов, поэтому останься пока здесь, если не возражаешь.

— Я не возражаю, — сказала Джози тоном королевы.

Мой отец встал.

— Мисс Эйр… — начал он.

Он вежливо подождал ее ответа, и Джози это понравилось.

— Да, мистер Квэйл, — сказала она.

— Мисс Эйр, вы сказали, что пони в полицейском загоне подходил к вам, когда вы называли его «Бо».

— Да, я так сказала.

— Он подходил каждый раз, когда вы его звали?

Джози заколебалась.

— Нет, не каждый раз.

— Значит, иногда вы звали его, а он не подходил?

— Да, но это потому, что он коварный.

— Еще один вопрос, и вы можете вернуться к вашим родителям.

— Мне все равно. Я могу посидеть и здесь.

Это тоже был правильный ответ. Все засмеялись, и, кажется, судья тоже кивнул в знак одобрения.

— Итак, последний вопрос: ваш пони кусал кого-нибудь еще, я имею в виду — дома?

— Нет, не кусал. Иногда только чуть покусывал.

— Значит, ваш пони не был кусачим в отличие от того, который находится в полицейском загоне?

Чуть запнувшись, Джози поспешила объяснить:

— Это потому, что он всех нас любил, а этого не любит. — И снова ее палец указал на Скотти.

— Это мы увидим позже, — сказал отец как бы самому себе и сел за свой стол.

Джози перенесли на прежнее место. Глубокая тишина в зале говорила, что она завоевала сочувствие публики.

Пришла очередь моему отцу отстаивать свою позицию. Но у него не было в запасе более существенных аргументов, чем те, которыми располагал Стрэпп.

Он начал издалека.

— Валлийские пони, — говорил он, — известны тем, что у них у всех одна масть, один и тот же рост, что все они одинаково упрямы и капризны, и едва ли можно их отличить друг от друга. Поэтому без точных записей, без научных доказательств просто невозможно установить, Бо перед вами или Тэфф. Я счел своим долгом сделать эти предварительные замечания, — продолжал отец, — отдавая себе отчет в том, что доказательства, которые я представлю здесь, не лучше и не убедительнее тех, что представила другая сторона.

Снова все были поражены. Что же он собирается доказывать? Он ведь сам признал, что невозможно доказать, тот ли это пони или другой.

— Откровенно говоря, — впервые прервал свое молчание судья, — я не понимаю, к чему вы, собственно, клоните, мистер Квэйл.

— Вам станет это ясно через несколько минут, ваша честь, — ответил отец.

Эллисон Эйр насторожился, ожидая какого-то хитрого маневра.

Отец попросил вызвать свидетеля-эксперта мистера Криспа. Крисп сказал, что очень хорошо знает пони Скотта Пири. Мальчик не раз приводил Тэффа к нему лечить от ссадин и трещин на копытах.

— И вы уверены, как старый и опытный лошадник, что пони, которого я показывал вам в полицейском загоне, есть Тэфф, принадлежащий Скотту Пири? — задал вопрос отец.

— Да, я уверен.

Затем Криспа принялся допрашивать Стрэпп. Ему очень хотелось вынудить старика признать, что он, возможно, ошибается и что вообще нельзя ничего утверждать с уверенностью. Но он уже понимал, что даже сомнительность показаний свидетелей играет на руку отцу.

Было еще три свидетеля. Одна из них — мужеподобная миссис Мэдди, та, что целый день не выпускала изо рта сигареты. Она сказала, что ей известно все, что касается лошадей (все знали, что это верно: ее отец занимался приручением лошадей), и что она твердо убеждена: интересующий суд пони есть Тэфф, она его хорошо рассмотрела.

Стрэпп стал было допрашивать и ее, но как-то вяло, и дело не сдвинулось с места. Потом отец вызвал одного фермера, соседа семьи Пири, а четвертым — самого Энгуса Пири.

Энгус с горечью рассказывал о том, как он купил для Скотти пони, чтобы мальчику не ходить пешком за пять миль в школу; как добывал деньги, чтобы заплатить за пони; как Скотти, не имея ни малейшего опыта, приручил пони и они с пони стали как родные братья. Но все это не могло ослабить впечатления от картины несчастья, постигшего маленькую Джози. Даже Стрэпп растерялся. Он не мог постигнуть, какой новый ход придумал мой отец. Поэтому и вопросы, заданные им Энгусу Пири, были недостаточно четкими и целенаправленными.