Спортивное предложение

— Не беспокойся, Скотти, — сказал я, — отец знает, что делает.

— Он говорит, что пройдут недели, пока соберется новый суд по этому делу, а пока Тэффа будут держать в полицейском загоне…

Мы втроем шли по улице, опускавшейся с холма, когда нас догнал «мармон», и Исси Сайон, владелец фабрики прохладительных напитков, крикнул:

— Хотите прокатиться, ребята?

У нас были хорошие отношения с Исси. Иногда, правда, мы утаскивали пустые бутылки из-под кока-колы, грудой лежавшие у него на заднем дворе, и продавали ему же по пенсу за штуку. Он знал об этом, но не очень сердился.

— Ну? — крикнул он, видя, что мы колеблемся.

Поездка в «мармоне»! Мы с Томом не стали ждать повторного приглашения, но Скотти вдруг кинулся в сторону и махнул через забор. Он по-прежнему не доверял людям, особенно тем, которые ездят в собственном «мармоне».

— Куда он удрал? — спросил Сайон.

— Он не хочет ни с кем разговаривать, — ответил Том. — Он сыт по горло.

Мистер Сайон рассмеялся:

— И правильно делает. Надо чуять тех, кто за тобой охотится.

— А кто охотится? — спросил Том.

— Я шучу, Том, — сказал Сайон. — Это за Роб-Роем всегда охотились шотландские таможенники. Во всяком случае, ваш старик сегодня честно заработал свой хлеб. Вообще-то я не очень люблю его выверты, но, кроме Квэйла, никто не сумел бы вызволить мальчишку из западни. И готов держать пари, что он выиграет и второе дело…

Ай да Исси Сайон! Я-то думал, что владелец фабрики должен непременно быть на стороне Эллисона Эйра. Но тут, видимо, был особый случай — что-то толкнуло его в ряды защитников Скотти.

Высаживая нас из машины, Исси сунул руку в карман и вытащил два шиллинга:

— Отдайте их вашему приятелю, скажите, что от меня.

Вернувшись домой, я с особенной старательностью взялся исполнять свои домашние обязанности — на тот случай, если отец видел меня в зале суда и собирается наказать. Я наколол дров, налил керосина в его лампу (он любил этот свет, и на счетах за электричество выходила меньшая цифра), вычистил сток в кухне и вымыл миски, из которых отец кормил двух кошек и собаку.

Он пришел в шесть часов. Я усердно выписывал заданные мне в наказание сто пятьдесят фраз. Отец не сказал ни слова, но это еще ничего не значило. Пришло время обедать, а мне так и не было приказано наклониться над диваном и получить причитающуюся мне порцию за прогул. Гроза явно миновала. Но я догадывался, что отец все знает. И потому ли, что его порадовал мой интерес к этому судебному делу, или потому, что он видел, какое огромное внимание вызвал процесс у нас в городе, он решил отпустить мне мое прегрешение.

— Сколько времени потребуется Эллисону Эйру, чтобы возбудить новое дело против Скотти Пири? — спросила мать.

— Эллисону Эйру не терпится заполучить пони, и он будет действовать быстро. Так что, возможно, Стрэпп поставит дело на следующую сессию. Я думаю, недели через две.

— Мне очень жаль их обоих, и Скотти и Джози, — сказала мать. — Для них это настоящая мука — ждать так долго.

— А мне жаль только Джози Эйр, — заявила Джинни.

Я видел, что она в затруднении: как любимица отца, она всегда была ему ближе всех, а сейчас они оказались в разных лагерях.

— Как ты можешь жалеть Джози? — вскипел Том. — Ведь у нее сотни пони!

— Но ей нужен Бо, и Бо — это ее пони.

— Пусть ей нужен Бо, но ведь она хочет отнять у Скотти Тэффа!

— Ну, довольно! — резко вмешался отец. — Можете спорить об этом во дворе, а не в комнате да еще за обедом. И потом, спорить, когда ни у кого из вас нет доказательств, — это пустое занятие.

— Да, но… — начал Том.

— Хватит! — остановил его отец.

Тут я почувствовал, что могу задать отцу тот самый вопрос:

— А как же ты докажешь, что это именно Тэфф?

Отец посмотрел на меня и снял с рукава невидимую пушинку.

— Я еще не знаю, — сказал он. — Но если это Тэфф, внутренняя логика приведет к такому выводу. Истина откроется сама собой.

Отец твердо верил, что истина непременно обнаруживается, — надо только тщательно и всесторонне изучить вопрос.

«Правда сама себя покажет» — так примерно можно было выразить его кредо. К сожалению, Скотти я этого не смог бы объяснить.

Назавтра утром, за полчаса до школы, мы с Томом уже стояли возле полицейского загона и ждали появления Тэффа. К нашему удивлению, там уже толпилось десятка два горожан. Приехали и Эллисон с Джози. Скотти подъехал верхом на пони, не обращая ни малейшего внимания на этих двоих, словно они прятались где-то за кустами.

Пони был весь покрыт репьями, ноги и густая шерсть над копытами забрызганы грязью, грива и хвост спутаны, как у диких пони. К тому же он слегка прихрамывал. И он и Скотти — оба являли собой яркую и скорбную картину обездоленности и нищеты.

— Это Бо! — громко воскликнула Джози. — Это он, Бо! Это он!

Она сидела в «пикапе» Эйра возле ворот, как всегда выпрямившись, в блузке и брюках, очень уверенная в себе, с аккуратно заплетенными косичками.

Она настояла на том, чтобы ее взяли с собой. Блю на следующем своем субботнем сеансе в «Белом лебеде» рассказывал, как Джози кричала и плакала, когда мать сказала, что она не поедет.

— Ты ведь только расстроишься, — говорила ей мать.

— Но я все равно уже расстроена, — с обезоруживающей логикой отвечала Джози.

В конце концов родители сдались, но ей пришлось остаться в машине, кресло они не взяли с собой.

Скотти даже не взглянул в ее сторону. В загоне были еще две лошади, старый ломовик и больной жеребец с грустными глазами. Но для пони отгородили особый угол. Скотти, хмурый, босой, слез с пони с таким видом, словно сдирал с себя кожу. Потом одним ловким движением снял уздечку.

— Подожди, — остановил его отец.

Он стоял в середине загона. Я знал, что отец не только ничего не смыслит в лошадях, но даже остерегается близко к ним подходить.

— Придержи-ка его минутку, — сказал он Скотти.

Скотти придержал пони за гриву. Эллисон Эйр, соскочив с «пикапа», направился было к пони, но остановился, увидев, что отец поднял руку.

— Позвольте, пожалуйста, сначала мистеру Криспу взглянуть на пони, — сказал отец.

Крисп был старый гуртовщик, живший теперь бобылем в домишке, задняя стена которого была вся из жести от керосиновых бидонов. В свое время он был знаменитейшим лошадником во всей округе.